Первые ступени - Олег Ивановский

В книге популяризатора науки и техники Михаила Васильева «Вехи космической эры», вышедшей к 50-летию Великого Октября, о Сергее Павловиче написано следующее:

«Это был человек необыкновенный и в то же время очень обыкновенной судьбы. По его судьбе, по его характеру можно составить представление о тех, кому советская космонавтика во многом обязана своими успехами. Он типичный представитель великой армии советских ученых, штурмующих космос. И в то же время это человек необыкновенный. Он не рядовой этой армии, он ее руководитель, командарм. Он прошел в ней путь от рядового до маршала, от первых гирдовских ракет до стартов к Луне, к Венере, к Марсу.

Талант, способности руководителя, целеустремленность, несгибаемая настойчивость сделали Королева одним из главных в армии людей, открывших дорогу в космос, руководившим огромным коллективным интеллектом, направлявшим его, ответственным за него.

Таким был Сергей Павлович Королев. Академик. Коммунист».

Марк Галлай в своей книге «Испытано в небе» пишет о встрече с одним человеком. Автор не называет его имени, фамилии, должности, но, прочитав эти страницы, я невольно обратил внимание на портрет. Что это, совпадение? «…передо мной в полный рост вставал внутренний облик человека, творчески нацеленного на всю жизнь в одном определенном направлении. В этом направлении он и шел.

Шел вопреки любым препятствиям и с демонстративным пренебрежением (по крайней мере внешним) ко всем невзгодам, которые преподнесла ему судьба.

Энергичный и дальновидный, умный и нетерпимый, резкий и восприимчивый, вспыльчивый и отходчивый. Большой человек с большим, сложным, противоречивым нестандартным характером, которого не смогли деформировать никакие внешние обстоятельства, ломавшие многих других людей как тростинки».

Еще раз оговорюсь, быть может, это просто совпадение, но Сергей Павлович был очень похож на этого героя. Вместе с тем он был очень простым, обычным, человечным. Мне среди множества сохранившихся в памяти подробностей о Сергее Павловиче вспоминается сейчас вот какая история.

В сентябре 1963 года он с женой отдыхал в одном из санаториев Сочи. Однажды на пляже, сняв очки и глядя на ленивые волны, набегающие на прибрежную гальку, он, размечтавшись о будущем космонавтики, заговорил о наших планах, затруднениях, от которых никуда не денешься, о необъятности пространства космического и неограниченности человеческой мысли и фантазии.

— А ты знаешь, — шутливо заметил он мне, — возможно, через некоторое время наша техника так шагнет вперед, что на искусственных спутниках Земли будут катать по путевкам профсоюза передовиков производства.

На лежаке рядом с книгами лежала местная курортная газета. На последней странице его внимание привлекло объявление:

«Сегодня вечером, в 20 часов, в парке „Ривьера“ состоится лекция на тему: „Успехи Советского Союза в исследовании космического пространства“. Лекцию прочтет кандидат технических наук (имярек) из Москвы. Лекция сопровождается диапозитивами».

— Слышишь, Нинуся, сегодня в парке лекция об исследованиях космоса. Как ты думаешь, стоит сходить послушать? — И обращаясь ко мне: — Вы сегодня что на вечер наметили? Давайте сходим послушаем…

После ужина мы пошли в парк. На открытой эстраде была растянута простыня-экран, народу было немного. Вскоре лекция началась. Лектор довольно бойко рассказывал об исследовании космоса, о первых советских спутниках Земли, о первых лунниках, о полете животных на космических кораблях, о полете Юрия Гагарина. Очевидно, чтобы придать своим словам большую достоверность или «завоевать» слушателей, лектор несколько раз употребил примерно такие обороты:

— И вот мы, поняв, что происходит, даем на борт автоматической станции команду: начать фотографирование Луны!..

При подобных речевых оборотах Сергей Павлович тихонько подталкивал меня в бок: «Ну здорово, слушай, слушай… А вообще-то неплохо рассказывает, честное слово, я с большим интересом слушаю».

Диапозитивы, которыми лектор сопровождал свою лекцию, были почти не видны на плохо освещенном качающемся экране, и тем не менее мне показалось, что Сергей Павлович остался доволен…

Однако снова вернемся к тому незабываемому заседанию перед стартом.

— Для доклада о готовности космонавтов слово предоставляется генералу Каманину Николаю Петровичу.

— Трудно из шести выделить кого-либо одного, — начал Каманин. — Но решение нужно было принять, и рекомендуется первым для выполнения космического полета назначить старшего лейтенанта Гагарина Юрия Алексеевича. Запасным пилотом назначить Титова Германа Степановича.

И когда в зале наступила тишина, слово предоставили Юрию Алексеевичу.

— Разрешите, товарищи, мне заверить наше Советское правительство, нашу Коммунистическую партию и весь советский народ в том, что я приложу все свои силы и умение, чтобы выполнить доверенное мне задание — проложить первую дорогу в космос, а если на пути встретятся трудности, то я преодолею их, как преодолевают коммунисты…

Поздно вечером все собрались (такая уж установилась традиция!) на вывоз ракеты с «Востоком» на старт.

И опять медленно разошлись створы громадных ворот, и опять мотовоз медленно укатил в ночь наше детище, и опять люди стояли молча, с непокрытыми головами, и опять смахивали невольные слезы…

В ночь с 11 на 12 апреля мы не спали. В 3 часа начались заключительные проверки всех систем корабля. Одна за другой подаются команды. Еще раз электрики и радисты, управленцы и двигателисты проверяют свои «хозяйства». Все приборы, все механизмы, словно понимая, для чего они предназначены, работают безотказно. Каждый новый доклад усиливает уверенность в том, что все будет в порядке.

В 5 часов 30 минут должны проснуться Юрий Алексеевич и Герман Степанович и после обычных утренних процедур начать одеваться.

Смотрю на часы. Вот-вот должна появиться машина с медиками. Они привезут «космический гастроном» — тубы и пакеты с космической пищей. Действительно, через полминуты на сереющей в рассвете ленте дороги появляются фары. «Газик» подкатывает к подножию ракеты. Зашумел лифт, хлопнула его дверца, и улыбающийся медик появляется на площадке. В руках у него коробки с припасами.

Укладка заняла несколько минут. Все в порядке.

Это последняя операция перед посадкой космонавта. Теперь можно немного и отдохнуть.

С верхнего мостика стартового устройства прекрасно видна степь. Половина шестого. На востоке небо начинает алеть. Три-четыре облачка неподвижно висят нежно-розовыми комками. Предрассветный ветерок достаточно настойчиво залезает под куртку. Хорошо! Тишина, небо и степь! И вот в этой беспредельной степи люди создали космодром. Он ворвался в степной пейзаж контурами зданий, стартовой установкой, разрезал степь лентами асфальта и железных дорог, пересек степь мачтами электропередачи (а на них — орлиные гнезда), перепутал небо антеннами. И все-таки степь живет. Живет своим воздухом, ароматом, светом…

Показалась золотая слепящая горбушка солнца. Ветерок дунул резче, словно разбуженный рассветом. Солнце с востока приветствовало «Восток», и он, зарумянившийся от этого приветствия, заиграл зайчиками полированной фольги.

Корабль и мир ждали первого человека, того, кому поручено стать Колумбом космических далей.

Несколько лет спустя мне попалась маленькая книжечка стихов Ивана Мирошникова. Вот что было написано в ней о космонавтах:

…В крупных звездах небо космодромное.К берегам Вселенной путь высок.Старт, как будто станция паромная,Снаряжает в рейс корабль «Восток».

Спит космонавт в знакомом домике,Окруженном строем тополей.На столе стихов любимых томики,От которых в космосе теплей.

А за дверью ходит между клумбамиКораблей космических творец,Названный небесными колумбамиСамым добрым именем — Отец.

Ходит он. А уж заря рассветнаяШиферную крышу обняла.От порога домика вот этогоВ звездный мир дорога пролегла…

Внизу, подо мною, еще несколько этажей — это площадки обслуживания, с которых идет заправка топливом ракеты-носителя.

В самом низу, на земле, ходят люди, с этой высоты они кажутся маленькими. Пытаюсь разглядеть где кто. Вот, вижу, от небольшой группы отделилась приземистая фигура Сергея Павловича. Прикрыв глаза козырьком руки, смотрит наверх. Машет.

Я спускаюсь. Королев внешне спокоен. Уставшее лицо. Уставшие глаза.

— Ну как дела, старик?

— Все в порядке, Сергей Павлович. Ждем.

— Знаю, что все в порядке. Я, пожалуй, поеду туда, к ребятам, посмотрю, как у них подготовка идет.