Дежа вю - Юлия Туманова

— Насколько я помню, раньше ты сам писал в газеты. Сменил род деятельности? Ты что теперь, бравый чекист? И потом, Сашка с Ксюшкой не наследники британской короны, чтобы о них писали в прессе! Что ты все вынюхиваешь, Морозов! Опять расследование затеваешь, писака безмозглый! Мало тебе хвост прищемляли, еще хочешь? Могу устроить!

И как это она не задохнулась от гнева! Сама не ожидала, что его пренебрежительный тон и утомленно-безразличное выражение лица, когда он говорил о ее детях, так на нее подействуют. От злости она готова была вцепиться ему в физиономию!

Олег это понял и задвинулся поглубже на полку. Спросил оттуда:

— Ты с ума сошла?

— Это ты сбрендил. Откуда ты знаешь про моих детей? Общих знакомых у нас нет, рекламные плакаты с их изображением я не заказывала, значит, ты следил за нами? Следил?

— Просто время от времени бывал в тех же местах, что и ты. Успокойся, Алька.

Алька так Алька. Сейчас не это главное. В тех же местах?!

— Ты бываешь в Москве? — уточнила она.

— Бываю.

— А зачем?

Потому что до сих пор страстно тебя люблю, ответила она за него и чуть истерически не расхохоталась. Глядя на ее закушенные губы, Олег заволновался:

— Тебе плохо?

— Мне хорошо, — выдавила она, — ты не ответил.

— А… Ну… Я часто приезжаю в Москву, по делам.

— Ты стал деловым, — похвалила Тина, переводя дух, — и в какой отрасли?

— В литературной.

— Собственное издательство? — светским тоном осведомилась она.

— Я пишу книги, — морщась от собственных слов, признался он.

Пишет много лет. Пишет хорошо, если судить не по критическим статьям, а по сумме гонораров. Называется писателем, и в этом качестве едет на презентацию очередного опуса. А представляться так и не научился. Автор романов? Литработник, как стояло бы в дипломе, если бы в свое время его не выгнали из института?

— Пишешь книги?.. — Она закашлялась, пробормотала через минуту: — Значит, твоя мечта сбылась…

— Можно и так сказать.

— Но откуда все-таки ты обо мне знаешь? — снова нахмурилась Тина. — Или писатель у нас все равно что опытный разведчик?

— Успокойся, — повторил он, — так получалось, что мы несколько раз сталкивались. Только ты меня не замечала.

— Ты был загримирован? Набирал материал для книги, изображая официанта? Или старушку на паперти?

— Ты и раньше за словом в карман не лезла, — прокомментировал он.

— Никогда не могла понять этого выражения. Ну кто же хранит слова в кармане? Обычно в голове. Или я ошибаюсь?

Олег молча улыбнулся.

— Ладно уж, — сказала она, — ешь свой борщ, приготовленный несуществующей супругой.

— Я бутербродами сытый, — откликнулся он, предпочтя не заметить упоминание о супруге.

Тина поерзала на сиденье и уточнила-таки:

— Так получается, ты развелся, Морозов?

— У кого получается?

— Не хочешь говорить, не говори, — она пожала плечами. — Мне-то что.

— Тебе любопытно, — возразил он, — и я скажу. Ты бы сразу спросила по-человечески, чем вокруг да около ходить!

Она с досадой стукнула чашкой по столу:

— И как же я должна была спросить тебя о семейном положении?

— Вот примерно так, как сейчас.

Он сохранял серьезное выражение лица, но разговор ему очень нравился. Наконец-то она ожила, наконец-то расслабилась, и ее раздражение, насмешливость выглядели намного приятней, чем давешняя холодная любезность.

— Ладно, Морозов, — нетерпеливо заговорила Тина, — мне на самом деле любопытно. Ты был женат?

— Нет.

— Что, ни разу? — округлила она глаза.

И тут же вспомнила бабку из квартиры на улице Лунной.

Развеселилась, дура! А он, между прочим, тебя бросил буквально у алтаря, чтобы через неделю другую под венец поволочь! Вот потому ни разу и женат не был, что та — другая! — убилась накануне свадьбы. От такого любой умом тронется и уж наверняка про женитьбу больше и не задумается никогда.

Погодите-ка, так бабка же сказала, что на похоронах той девицы была мать Тины. В качестве матери невесты. И на могиле та же дата, что старушка упомянула. Не считая самого ужасного — фамилии, имени, отчества девушки, которой в природе не существовало. Была Валентина Прошина — по маминой девичьей фамилии. Потом стала Тина Чупицкая. А вот той, что на памятнике обозначена, никогда не было.

Кого же там похоронили?

Тезку Тины, рожденную с ней в один день? Да еще и вознамерившуюся выйти замуж за того же человека!

— Ты что?

Олег смотрел на нее обеспокоено. Бог знает, что творится у нее в голове, но с лицом точно не все в порядке. То краснеет, то бледнеет. Язвительную улыбочку прибрала, сидит, губы кусает. Про глаза говорить страшно, не то что смотреть в их темную пропасть, из глубины которой медленно, но верно поднимается ужас.

— Что ты? — повторил Морозов.

Она с досадой отмахнулась, не слушая и не слыша.

При чем тут тезка? Какая тезка? Ее родная мать была на похоронах! Дочку в последний путь провожала!

Значит, никакой другой суженой-ряженой не было?

Значит, в могилке Тина лежит?

А здесь кто?

Кажется, на этот раз она точно сойдет с ума! Ведь клялась и божилась, что думать об этом не станет. Памятник ей привиделся, а все остальное старушка напутала. Звучит логично. Так оно и есть.

Ну черт ее дернул спросить про жену, а?

Вдруг перед носом замаячила ладонь с чем-то белым посерединке. Опять глюки, обреченно подумала Тина.

— Давай, давай, глотай. Теперь запей. Очень хорошо. Молодец.

— Что это было? — будто очнувшись от обморока, она покачивалась на лавке, неуверенно придерживаясь за край стола.

— Успокоительное.

— Чего, чего?

— Обыкновенная таблетка, — рассердился он, — на тебе лица не было, я решил, что надо… — Он присел перед ней на колени. — Ты как будто увидела привидение… Это я на тебя так действую?

— Ты ни при чем. То есть, отчасти, конечно, и ты там присутствовал. Бабушка сказала, ты на ней жениться собирался.

— Я?! — обалдел Олег. — На бабушке? Жениться?

Тина в бешенстве ударила его в плечи.

— Ты меня слушаешь вообще? Или у тебя мозги от старости сплавились?

— Я не старый, — с серьезным видом возразил он, — но слушать тебя опасно для здоровья. Ты сказала, что бабушка сказала, что я на ней хочу жениться. Я правильно понял?

Тина помотала головой.

— Да нет же! Я сказала, что бабушка мне сказала…

— Попробуй выразиться иначе, — быстро перебил он, схватившись с отчаянием за виски.

— Хорошо, — выдохнула она, собралась с силами и медленно пересказала то, что узнала от старухи.

Вернее, попыталась пересказать. Внятного изложения никак не получалось. И еще — сбивало с толку лицо напротив, мрачнеющее с каждой секундой.