Пурпурное Древо Порфирия - Лариса Чурбанова

- Что-то сдал ты, Малх, - буянил не в меру разгулявшийся Ольгерд, стараясь поддеть своего старого товарища. - И чуб поседел, и сам уже не таким орлом как раньше смотришь.

Малх Любечанин посмурнел еще больше. Вообще с самого начала застолья он не произнес и двух десятков слов, все больше отмалчиваясь. Теперь же не ответить гостю он не мог:

- Жизнь у нас такая, не больно веселая, - хмуро буркнул он.

- Да уж, прослышали мы о вашей житухе, аж в соседних землях говорили. Может, поделишься?

- Даже не знаю, что и сказать тебе, Ольгерд, - тяжело вздохнул хозяин. - Людишки пропадают ночами. Жрет их ровно кто-то, а что за зверь- не ясно. Утром только находят кости глоданные да одежи клок- и все. Стражу усилили так, что и муха снаружи в детинец не пролетит, а толку никакого.

- Быть такого не может, - встрял в княжью беседу вездесущий Шиш. - Неуж никто ничего и не слыхивал, шуму или рыка там какого?

- Слышать ничего не слыхали, а вот поговаривать начали, - горько ответил Малх. - Начал народишко шептаться, что, мол, князь негодный, проклятый. Сам зверья, охотясь, губил без счета, теперь расплата пришла. Что дух звериный не успокоится, пока меня самого не порешит. - Тут Любечанин поднял гордую голову и пристально окинул взглядом свою притихшую дворню. - Знаю я, что некоторые заподумывали, а не сгубить ли самим князя, чтобы несчастьям конец положить.

В зале повисла тяжелая тишина. Ольгерд поспешил разрядить обстановку.

- А где ж брат твой Илтарь? Что ж не видать его за столом? Или поехал куда?

Малх опять тягостно вздохнул:

- Да тут он, никуда не девался. Только дичиться стал, к столу не выходит- все больше у себя сидит. Обиделся на меня. Летом взялся приставать: давай да давай ему власти, дела воротить. А какая власть? Еще в пору не вошел, да и силой-здоровьем его бог обидел. Раз намеком ему сказал, а другорядь- всю правду выложил, так вот он и осерчал.

- Не дело это, когда между родней черная кошка перебежала, - посетовал Ольгерд и надолго замолчал. Вспомнил о кузене Гарольде, дожидающемся на берегу. Не задалось у них с самого начала. Уж на что своя кровь и все такое, а иной раз тошно ему от красавчика Гардрады, просто сил нет. И что это за слова он выкрикивал, как последний раз схлестнулись? Про старичка-сноедца? Ольгерд давно уже стал хорошо спать, а тут воспоминания о прошлых бессоницах вернулись к нему с новой силой. Гарольд-то тут с какого боку? Ему он о своих мучительных снах и словом не обмолвился. Задумываясь и мрачнея, князь все чаще подставлял рог черпальщику и скоро напился до полного изумления и изнеможения.

Шиш и Серый вдвоем еле дотащили его до отведенного места ночлега. Ольгерд был куда как тяжел, поэтому, свалив его на устланную рысьими шкурами лежанку, дядька с мальчишкой облегченно рухнули рядом на пол и через минуту уже спали сном праведников.

Серый проснулся оттого, что что-то пушистое мягко трогало его за щеку. Рывком сев, бывший оборотень увидел уставившиеся на него из темноты два здоровых горящих глаза.

- Ой, чур меня, чур, - больше по привычке, чем по действительной надобности зачурался парнишка.

В темноте предупреждающе зашипело, но бросаться не стало и вообще никакого вреда не творило. Серый кинулся будить дядьку. Но тот нализался на пиру не хуже самого Ольгерда и теперь только выводил носом-картошкой храповые рулады. Только пара чувствительных тычков под ребра вернула старого Шиша к действительности.

- Ась? - недоуменно вытаращился он на мальчишку.

В это самое время дубовая дверь начала тихонечко отворяться. Старый да малый замерли и испуганно уставились в серую тьму. Огромное мохнатое нечто ввалилось и, шумно сапнув носом, безошибочно направилось к спящему Ольгерду.

- Ой, дяденька, беда, вставай скорее! - опомнившись от сжавшего горло древнего ужаса, заверещал Серый. Шиш дернулся на подмогу князю, но нападавший вдруг сделался необычайно проворным. Массивное тело плавно прыгнуло аккурат на то место, где находилась русая голова князя. Но многолетний инстинкт воина выручил Ольгерда и на этот раз. Пьяный ли, трезвый ли, но от тревожного вопля он моментально проснулся. Тренированное тело без размышлений проделало все само: полный кувырок махом снес князя с лежанки. Хищные зубы лязгнули мимо. Но зверь, нимало не обескураженный, набросился вновь. В отличие от своей жертвы он превосходно видел во тьме и был невероятно ловок. На этот раз чудовище не ошиблось и два громоздких тела сцепившись, покатились по полу.

Шиш и Серый бросились на помощь и тут же были сметены. Тварь ненадолго отвлекшись от бешенно сопротивлявшегося князя, взмахнула лапой, и вот уже старый дядька, отлетев, впечатался в крепкую дубовою стену светлицы.

Ольгерду так и не удалось оторвать чудовище от себя. Медленно, но неотвратимо, зверь приближал свою вонючую пасть к шее князя. Смрадные слюни уже капали на то место, где под тонкой человечьей кожей иступленными толчками билась горячая кровь.

"Загрызет, зараза! Вот как пить дать, загрызет, " - мгновенно пронеслось в голове у мальчишки. Он, подвизгивая от возбуждения, скакал вокруг переплетеных тел, но никак не мог выбрать момент, чтобы помочь своему господину. Все происходило так быстро, что можно было невзначай нанести удар и по самому Ольгерду. Серый отбросил ненужное копье и зарычал. На спину неизвестного врага он приземлился уже оборотившись в волка. Аршинные клыки тут же впились в загривок врага. Тварь от неожиданности и ярости отпустила свою прежнюю жертву и оглушительно заревела. Серый понял, что его противник- медведь, да не простой, а оборотный. Перед его мысленным взором встала картина того первого бурого хозяина леса, с которым он сражался так давно. Розовая волна ярости захлестнула его взор.

Казалось, битве не будет конца. Медведь громадными когтями рвал волчью шкуру, а тот, в свою очередь, пытался добраться зубами до уязвимого место на глотке топтыгина. Ольгерд махом выхватил меч и принялся полосовать косматую бурую шкуру. Да только честная воинская сталь, пусть даже и самая лучшая- плохая защита от матерого оборотня. Силы человека и волка были уже на исходе, когда медведь неожиданно начал слабеть. Тело его сотрясала мелкая дрожь, он словно становился меньше и ниже. Меч Ольгерда пронзил тело чудища и он окончательно опал, кашляя и захлебываясь темной кровью.

На полу у ног победителей лежал уже не тот грозный зверь, с которым они не могли справиться целую ночь. Когда князь ногой перевернул послушно-тряпичное тело, их изумленным взглядам предстало худое смуглое лицо юноши лет семнадцати. Чертами лица он так сильно походил на Малха, что не узнать его было невозможно.

- Илтарь! - изумленно выдохнул Ольгерд. - Матерь божия, так это же брательник Любечанина!