Щит на вратах - Андрей Посняков

— Слушаю… На Юленсгате? Библиотека? А ты сам подъедешь? Спасибо, Ньерд, весьма обязан. Как это «не стоит»? Нет уж, обязательно посидим с тобой в ресторане. Скажем, завтра… Ладно, пока.

Убрав серебристую штуковину обратно в карман, Хельги-Акимцев свернул на узкую улочку, застроенную трехэтажными каменными хоромами, впрочем весьма небольшими, проехал немного и остановился около большой длинной повозки — машины, ловко объехав лужу. По брусчатке все так же молотил дождь, князь быстро пересек сквер, отворив дверь. Навстречу ему поднялся высокий светловолосый парень, чем-то похожий на Снорри, — Ньерд.

— Ну, наконец-то… Однако и погодка сегодня!

— Да, немилостивы боги…

— Боги? Все шутишь… Здравствуйте, господа. Поднявшись по ступенькам, они оказались в длинной зале, уютно освещенной небольшими светильниками. По стенам залы тянулись стеллажи с книгами. Вот это богатство! Никифора бы сюда — умер бы от зависти!

— Старший инспектор криминальной полиции Плеске. Ньерд Плеске. А это со мной. Нас интересует формуляр некоего Матиаса Шенна. Ах, активный читатель? Славненько, славненько… Кофе? Да, пожалуй, спасибо… На, Игорь, смотри… Читаешь по-норвежски? Не очень… Ладно, помогу… Впрочем, названия даны на языках авторов.

— Дай уж, прочту как-нибудь хотя бы несколько последних записей. — Хельги с усмешкой взял формуляр.

— Вессель — «Ди культур фон Бизантц», Хауссиг — «Э хистори оф Бизантин цивилизейшн», Гиллоу — «Ля цивилизасьон бизантин»… Бизантц, Бизантин… Византия… Это же, это же… Империя ромеев! Так и знал!

— Что ты знал, Игорь? Эй, эй, что с тобой? Не падай! Скорее, нашатырный спирт…

— Империя ромеев! — проснувшись, громко повторил Хельги.

Сельма проснулась, захлопала спросонья глазами, уселась рядом на ложе. Князь ласково погладил жену, та улыбнулась со вздохом.

— Чувствую, скоро ты снова покинешь меня… Что ж, на то ты и князь.

— Ну, не грусти, не надо. В первый раз, что ли, нам трясти надменную столицу ромеев?

— А они опять дали повод?

— Не знаю. — Хельги скривил губы в усмешке. — Умный ищет силу, дурак — повод. Кажется, они там обижают наших купцов. Заставляют жить только в одном месте — в монастыре святого Мамы, всячески притесняют, обворовывают, бесчестят, и главное — требуют, чтобы управлялись с делами за один сезон — лето. К осени — расторговался, не расторговался — проваливай! Ну, разве ж это дело?

— Не дело, — согласилась Сельма и вдруг хитро прищурилась. — Думаю, богатые купцы тебя очень хорошо поддержат в этом походе. Только не надо делать тайны из его цели.

Хельги закашлялся.

— Ты хочешь, чтобы все знали о том, что мы будем искать друида? Вернее, его черную душу?

— Не будь таким наивным, о муж мой! — громко расхохоталась княгиня. — Цель похода — заставить коварных ромеев признать интересы наших купцов. Вот об этом пусть говорят по всему Киеву! Уж такие, как Харинтий Гусь, всяко тряхнут мошною.

Князь задумчиво посмотрел на супругу.

— Знаешь, я давно хотел сказать тебе… Ты очень мудрая женщина, Сельма.

— Я знаю. Помнишь, я вчера обещала тебе кое-что показать?

— Помню…

— Тогда подожди…

Загадочно улыбаясь, Сельма проворно оделась и исчезла за дверью. Князь ухмыльнулся — что еще там придумала венценосная супружница? Вряд ли его можно было чем удивить…

Медленно открылась дверь, и на свежевыскобленные дубовые доски пола упала черная тень. Хельги поднял глаза и вскрикнул, не в силах сдержать удивления: на пороге в золотых лучах восходящего солнца стоял он сам — киевский князь Олег Вещий, великий хакан русов. В обычном своем коричневом кафтане, синих портах, сапогах зеленого сафьяна, в алом княжеском плаще-корзне… Вскочив на ноги, князь схватил двойника за плечи — надо же, даже и рост одинаков! Та же ржаная шевелюра, бородка, глаза… Нет, у этого глаза не такие синие, да и нос, пожалуй что длинноват, и чуть оттопыриваются уши… Да, если присмотреться, можно увидеть различия и совершенно точно определить, кто из этих двоих князь, а кто нет. Но сделать это может лишь тот, кто очень хорошо знает Хельги, кто видит его каждый день, и то если будет что-то подозревать и специально всматриваться. А так — никаких различий…

— Ну? — с лукавой улыбкой в светлицу вошла Сельма. — Каков красавец, а?

— Где ты его нашла?

— Это Оженя, рядович из наших дальних вотчин. Согласен служить тебе… за достойное вознаграждение. Не так ли, Оженя?

— Так. — Рядович отвесил глубокий поклон князю. — Только прикажи, княже!

— Надо же, — продолжал удивляться Хельги. — И голос вроде похож.

— Ну, не совсем. — Княгиня усмехнулась. — Но к твоему — близко.

Не прошло и недели, как весь Киев бурлил, провожая собравшуюся в далекий поход княжескую дружину. Купцы ликовали — давно пора было проучить заносчивых и коварных ромеев. Харинтий Гусь, Ратмир и прочие отвалили князю изрядную толику серебра и построили за свой счет несколько крепких насадов. Большой флот собрал Вещий князь ныне — полтыщи ладей, не считая всяких мелких суденышек. Кроме дружины — старшей, боярской, да молодшей — гридей, еще и немало охочего люду пристало: мелкие торговцы, приказчики, подмастерья. За боевыми ладьями виднелись тяжелогруженые купеческие суда — воск, мед, меха, лес и прочее, война войной, а торговля торговлей. В общем-то, Хельги и не особо-то стремился ворваться в Царьград-Констатинополь, куда лучше было бы просто-напросто устрашить ромеев и решить дело выгодным миром. Хотя оно, конечно, готовиться нужно было к худшему. Поймав себя на этой мысли, князь усмехнулся — будучи вольным северным ярлом, никогда он не упустил бы битву, напал бы при любом раскладе, может быть, и взял бы город удалью и наскоком, а может быть, погиб со славой и честью, как и положено благородному мужу. Так считал любой вольный ярл, пенитель морей, глава небольшой морской шайки, но совсем иначе полагал Вещий киевский князь. Война не всегда благо, далеко не всегда. Только если уж никак без нее не обойтись. Так же думал и Ирландец, напросившийся в поход с князем. Хельги для вида отговаривал его, но в глубине души был рад — у Ирландца был изощренный, острый и циничный ум, ему были присущи хитрость, коварство, жестокость, он имел особую сноровку в самых разных делах тайного рода. Один из немногих людей этого времени, Конхобар мог вполне наплевательски относиться к богам и по всякому случаю высказывал свое мнение. Что и было ценным. Да, Ирландец мог очень пригодиться в походе, в особенности в той, тайной его части, что касалась схватки с друидом, которого надо было еще вычислить, отыскать. А как это сделать в почти полумиллионном городе? Нужно было соображать, наметки имелись и у Хельги, и у Ирландца, пока только наметки. Никифор Дрез — вот еще один старый друг, кого Хельги с удовольствием взял с собой. Никифор был верен, учен, начитан. И, так же как и Хельги с Конхобаром, ненавидел друида. «Исчадие ада» — так он его называл. Никифор приехал в Киев за книгами — вот уж удивился Хельги — еще бы, переться в этакую-то даль из маленькой обители, затерянной в дремучих северных лесах. Ну и ну. И что такого пишут в этих ученых книгах? Впрочем, как недавно смущенно признался Никифор, он вдруг почувствовал в душе «некое томление, некий позыв, идущий с небес». Словно бы чей-то глас приказал — иди в Киев. Хотя Никифор и без того давно туда собирался, только вот собрался бы? Кто знает…

Стоящий на носу ладьи князь искоса взглянул на корму, на книжника. Тот не изменился — все такой же черноволосый, смуглый, с карими благостными глазами. Только вот, кажется, на висках появились уже серебряные нити. Или это и впрямь только кажется? Никифор, Никифор… бывший раб и воин, решивший посвятить свою жизнь служению распятому Богу. А ведь мог бы и…

Что ж, у каждого свой выбор. Хельги оглядел своих — вот они, встали плечом к плечу в серебристых кольчугах, и налетевший откуда ни возьмись ветер треплет их волосы. Молодые воины — гриди, и в первых рядах их воевода — опытнейший и верный Вятша, за ним его родич, Твор, молодой десятник, недавно потерявший друзей. Губы юноши кривились, глаза грозно блестели — да, уж этот не даст пощады дерзнувшим сопротивляться ромеям!

Поднявшийся ветер раздул паруса ладей, на пристани волхвы принесли богам жертву — белую молодую кобылу — хлынувшая из перерезанного горла кровь ее, казалось, окрасила всю реку. Или то был просто рассвет? Оставшиеся на берегу люди подбрасывали вверх шапки, старцы градские в роскошных одеждах трясли посохами. Перекрикивая детские вопли, плакали бабы. Подхваченная течением и ветром дружина Вещего князя, покинув пристань, скрылась за излучиной. Средь собравшихся на берегу пронесся вздох. Ну, вот — поплыли… Вернутся ли? Все ли?

В ясно-голубом небе ласково светило солнце. Синел Днепр.

Глава 8