Эмили из Молодого Месяца. Восхождение - Люси Монтгомери
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
О случившемся они больше не говорили. Но тень размолвки осталась и отчасти испортила рождественские каникулы в Молодом Месяце. Внешне девочки были подругами, как прежде, но Эмили остро сознавала внезапно появившийся разлад в отношениях между ними. Как она ни старалась, преодолеть его не могла. То, что Илзи, похоже, не замечала этого разлада, лишь усугубляло его. Неужели Илзи так мало ценила саму Эмили и дружбу с ней, что не чувствовала возникший холодок отчуждения? Разве могла она быть такой пустой и беспечной, чтобы не замечать его? Эмили подолгу размышляла об этом, преувеличивая в воображении важность происходящего. Все неясное, гнетущее, что таилось в тени, не смея выйти на яркий свет, всегда губительно действовало на ее чувствительную и страстную натуру. Никакая открытая ссора с Илзи не задела бы ее так глубоко, как эта тайная размолвка; она ссорилась с Илзи десятки раз и тут же мирилась без всякой горечи или мучительных воспоминаний. То, что случилось на этот раз, представлялось совсем другим. Чем больше Эмили предавалась тяжелым размышлениям, тем чудовищнее представлялась ей вся эта история. Она была несчастна, рассеянна, беспокойна. Тетя Лора и кузен Джимми заметили это, но предполагали, что причина в разочаровании: сразу по возвращении в Молодой Месяц она сказала им, что «звездочку» наверняка не получит. Но Эмили уже не волновала никакая «звездочка».
Конечно, она пережила тяжелое время по возвращении в школу, когда были наконец объявлены результаты экзаменов. Она не стала одной из тех четырех, которые гордо носили свои «звездочки» и которым завидовали остальные, а тетя Рут своими разговорами несколько недель растравляла ее рану. Тетя Рут считала, что неудача Эмили — удар по семейному престижу, и говорила об этом с горечью. В целом Эмили чувствовала, что новый год начался для нее очень неудачно. Его первый месяц стал неприятным периодом в ее жизни, о котором она впоследствии не любила вспоминать. Она была очень одинока. Илзи не могла заходить к ней, и, хотя она сама, всякий раз делая над собой усилие, все же ходила к Илзи, разрыв между ними постепенно становился все заметнее. Илзи по-прежнему не проявляла ни малейших признаков того, что чувствует это... впрочем, они редко теперь оставались наедине. В комнате Илзи всегда присутствовало множество девочек, было много шума, смеха, шуток и болтовни о школьных делах — всё вполне невинно и даже весело, но так непохоже на прежнюю душевную близость и дружеское взаимопонимание с Илзи. Прежде они часто шутили, что вполне могли бы гулять или сидеть часами вдвоем, не говоря ни слова и очень довольные тем, как славно проводят время. Теперь они никогда не погружались в такое приятельское молчание: если им случалось остаться наедине, обе весело болтали о пустяках, словно каждая втайне боялась, что может наступить тишина, которая выдаст их истинные чувства.
У Эмили глубоко горевала о потерянной дружбе. Каждую ночь ее подушка была мокрой от слез. Однако изменить что-либо в отношениях Илзи было не в ее силах. Как она ни старалась, прогнать поселившееся в ее душе сомнение не удавалось. Она предприняла немало искренних попыток переубедить саму себя. Она каждый день твердила себе, что Илзи Бернли никак не могла сыграть с ней такую жестокую шутку... что Илзи просто не способна на такое, и тогда шла прямо к Илзи с решительным намерением быть такой, какой всегда была прежде со своей единственной подругой. Но это приводило лишь к тому, что она становилась неестественно сердечной и дружелюбной... даже сентиментальной... и была похожа на саму себя не больше, чем на Эвелин Блейк. Илзи держалась точно так же сердечно и дружелюбно... и трещина в их отношениях становилась еще шире и глубже.
«Илзи никогда теперь не накидывается на меня с оскорблениями», — с грустью думала Эмили.
И это было правдой. Илзи относилась к Эмили с неизменным добродушием и держалась в рамках непривычной вежливости, ни разу не проявив прежнего необузданного нрава. Эмили чувствовала, что для нее нет теперь ничего более желанного, чем новая бурная вспышка ярости со стороны Илзи. Такая вспышка помогла бы сломать лед отчуждения между ними и позволить с новой силой проявиться прежним чувствам любви и привязанности.
Ситуацию усугубляло и то, что Эвелин Блейк было прекрасно известно о состоянии отношений между Илзи и Эмили. Насмешливое выражение ее длинных карих глаз и скрытая издевка в случайно оброненных словах говорили о том, что она все знает и радуется. Для Эмили это был нож острый: она чувствовала свою полную беззащитность перед злорадством врага. Эвелин была из тех девушек, у которых всегда вызывает зависть и недовольство дружба между другими девушками, а дружба Илзи и Эмили ее особенно раздражала. Эта дружба была такой полной, такой глубокой — в ней не оставалось места ни для кого другого. А Эвелин было неприятно сознавать, что куда-то ей нет доступа, что существует какой-то прекрасный закрытый сад, в который ей не войти. Поэтому ее чрезвычайно радовала мысль о том, что этой, так раздражающей ее своей красотой, дружбе между двумя девушками, которых она втайне ненавидела, пришел конец.
Глава 9
Прекраснейший миг
Эмили спустилась из своей комнаты в гостиную, еле передвигая ноги и чувствуя, что жизнь лишена всех красок и музыки и тянется перед ней однообразной, скучной серой полосой. Но десять минут спустя она уже видела вокруг одни радуги, а унылая пустыня ее будущего цвела яркими розами.
Причиной этого чудесного превращения стало тоненькое письмецо, которое вручила ей, с характерным смешком, тетя Рут. К письму был приложен журнал, но Эмили сначала не обратила на него внимания. Она увидела на уголке конверта адрес известной цветочной фирмы и, прикоснувшись к нему, сразу почувствовала, какое оно многообещающе тонкое — такое непохожее на обычные пухлые письма, приносившие назад отвергнутые редакторами стихи.
Ее сердце отчаянно забилось, когда она разорвала его и бросила взгляд на отпечатанный на машинке текст.
«Мисс Эмили Б. Старр
Шрузбури, остров Принца Эдуарда,
Канада
Дорогая мисс Старр!
С большим удовольствием сообщаем Вам, что Ваше стихотворение «Совиный смех» было принято к публикации в журнале «Сад и лес». Оно напечатано в последнем номере нашего журнала, экземпляр которого прилагается к этому письму. В Ваших стихах звучит искреннее, глубокое чувство, и мы будем рады познакомиться с Вашими новыми произведениями.
Не в наших правилах платить наличными за опубликованные материалы, но Вы можете выбрать семена цветов из нашего каталога на общую сумму в два доллара, и эти семена будут высланы на Ваш адрес.
С благодарностью,
остаемся
искренне Ваши
Томас Е. Карлтон и Кº».
Эмили уронила письмо и дрожащими пальцами схватила журнал. У нее закружилась голова... буквы плясали перед ее глазами... что-то стиснуло ей горло... ведь там, на первой странице, в красивой рамке из замысловатых завитков было ее стихотворение — «Совиный смех», Эмили Берд Старр.
Для нее это был первый глоток из чаши успеха, так что нам не стоит смотреть на нее как на глупенькую девочку, даже если он опьянил ее. Она унесла письмо и журнал в свою комнату, чтобы там с жадной радостью рассмотреть получше то и другое, — в блаженном неведении о том, как усиленно фыркает по этому поводу тетя Рут. У тети Рут вызвали большие подозрения эти внезапно раскрасневшиеся щеки, сияющие глаза и восторженный вид существа, оторвавшегося от земли.
Поднявшись к себе, Эмили села и прочитала свое стихотворение, словно никогда не видела его прежде. Там, конечно же, оказалась опечатка наборщика, увидев которую она содрогнулась — какой ужас! «волнолуние» вместо «полнолуние»!— но это было ее стихотворение... ее.. напечатанное в настоящем журнале.
И за него ей заплатили! Разумеется, чек стал бы более приятным гонораром: два доллара, заработанные собственным пером, показались бы Эмили настоящим богатством. Но какое удовольствие получат они с кузеном Джимми, выбирая семена! В воображении она уже видела прекрасную клумбу, которая появится следующим летом в Молодом Месяце — половодье красных, лиловых, голубых и золотистых цветов.
А как это там написано в письме? «В Ваших стихах звучит искреннее, глубокое чувство, и мы будем рады познакомиться с Вашими новыми произведениями».
О блаженство... о восторг! Мир принадлежал ей... Альпийская тропа была почти пройдена... что значили еще всего лишь несколько шагов к вершине?
Эмили не могла оставаться в темной маленькой комнате с гнетуще низким потолком и недружелюбной мебелью. Похоронное выражение лица лорда Байрона было оскорбительно для ее радости. Эмили торопливо накинула пальто и поспешила в Край Стройности.