Слово воина - Александр Прозоров

— Я, — пожал плечами Середин. — Я — всего лишь нищий бродяга с некоторыми навыками владения клинком и заклинанием. Может, раз уж ты теперь человек ученый, без моей помощи обойдешься? Я не гордый, могу хоть сейчас своей дорогой пойти.

— Куда? И откуда? Откуда ты взялся, ведун в странных одеждах? Кто твои мать, отец, в каких землях ты родился?

— Какая тебе разница, купец? Ты мне за родословную платишь или за клинок и голову? Я, что, щенок коккер-спаниеля — предками хвалиться? Коли передумал, так и скажи, плакать не стану. У тебя своя дорога, у меня своя. — Олег с такой силой натянул поводья, что гнедой, жалобно всхлипнув, встал на дыбы, и Середину пришлось, забыв о споре, мертвой хваткой вцепиться в луку седла, чтобы не вылететь в грязь.

— Ты при людях клятву дал, ведун, до торга белоозерского меня с товаром довести, — напомнил толстяк.

— К чему тебе моя клятва, коли тебе вещий Аскорун про василисков вчера все рассказать успел?

— Волхв Аскорун сказывал, что василиск, рождаемый черным петухом, жабой и навозом, боится токмо окрика родительского, петушиного, — покачал головой купец. — И токмо ласка быстрая, с зубами вострыми охотиться на него способна. Но страшен он настолько, что взглядом своим может заставить окаменеть любого приблизившегося человека. А яд в нем так силен, что способен просочиться сквозь оружие и руку поразившего его воина и отравить несчастного насмерть!

— Это все тебе волхв рассказал? — уже в который раз за последние полчаса донельзя изумился Середин.

Легенды про взгляд и яд василиска он слышал не один раз и отлично знал, откуда они пришли — из воспоминаний Плиния Старшего, столкнувшегося с этой тварью в Ливийской пустыне. В короткой схватке римляне потеряли нескольких воинов, один из которых, разрубив василиска мечом, затем тут же отсек себе руку, чтобы яд не успел просочиться через нее в тело. Получается, здешние волхвы знакомы с латинскими источниками?

Хотя, с другой стороны, учитывая географию новгородских торговых связей, тут вполне могли познакомиться со всеми легендами мира, начиная с китайских сказок и заканчивая исландскими сагами. Не говоря уже о том, что, когда кровожадная Римская империя достала всех соседей своими разбоями, самодовольством, развратом и развлечениями вроде гладиаторских боев, именно откуда-то из земель между Уральскими горами и Днепром пришли в Европу закованные в сталь от макушек до конских копыт бородатые катафрактарии и втоптали в грязь голозадые римские легионы. Возвращаясь назад, победители наверняка прихватили с собой не только золото и серебро, но и многочисленные свитки из римских библиотек.

— Так что, — вырвал Олега из глубины размышлений купец, — намерен ты сдержать свою клятву или же, как лживый немец,[1] сбежишь от опасных обещаний?

— Ну, вот еще, — хмыкнул ведун. — Подумаешь, василиск! Я этих тварей перебил столько, что и считать забыл…

Уточнять, что все предыдущие схватки были учебными, с Вороном, Середин, разумеется не стал.

— И не боишься? — Купец повернул коня на дорогу, ткнул пятками бока. — Я ведь, коли встретим тварь эту страшную, тебя вперед пущу. Тебе за то и золото обещано.

— Помилуй, батюшка Глеб Микитич! — На этот раз конягу осадил один из воинов, голубоглазый, с выбивающимися из-под шапки рыжими волосами. — Помилуй, куда же ты нас на смерть верную против этакого чудища ведешь?

— Не будет никакой погибели, — зыркнул глазами в сторону Середина купец. — Сказывал вчера Аскорун, спасет меня от василиска нежить без роду и племени да небо русское. Сами, небось, слышали: роду-племени у ведуна нашего нет. А небо завсегда над нами. Поехали!

Маленький отряд из четырех всадников наконец-то двинулся в путь. По широкой утоптанной дороге обогнул жмущиеся к городским стенам палисады, более далекие предместья, состоящие из небольших избушек, зачастую даже без печей, и маленьких, небрежно огороженных дворов. Похоже, здесь горожане занимались только теми работами, что невозможны в городе: огнеопасным кузнечным или вонючим кожевенным промыслом, огородики держали, изредка — скотину, предпочитая все ценное укрывать за высокими стенами, да и ночевать там. Тянулись эти постройки километра полтора, после чего резко оборвались, сменившись удивительно опрятными березовыми да дубовыми рощицами, высокими осинниками и темными ельниками. Середин заподозрил, что в каждом таком живом укрытии наверняка находится по капищу, но вслух ничего не сказал — какая разница? Хотя, конечно, с оборонительной точки зрения мощные бастионы ощетинившихся пушками монастырей, что вырастут на их месте лет этак через триста-пятьсот, смотреться тут будут куда внушительнее.

Лошади шли размеренным шагом, что не очень сильно усложняло жизнь ведуна. Так, пинался легонько гнедой седлом в задницу, и не более того. Скинуть не пытался, на дыбы не вставал, в стороны с дороги не шарахался. В общем — не путешествие получалось, а сплошное удовольствие.

Дорога отвернула от Волхова и, сузившись почти втрое, погрузилась в тень густого соснового бора. Песок мягко шуршал, вылетая из-под копыт, над головой заливисто пели птицы, по небу лениво ползли рыхлые кучевые облака.

«Только бы дождя не было», — подумал Середин. На взгляд Олега, никаких приспособлений для укрытия от дождя путники не имели. Да и в любом случае — не станет купец останавливаться, хоть ты тайфун на его пути устрой. Не для того он решился мимо василиска идти и золото охране платить, чтобы погоды испугаться.

Песчаная колея вывернула на небольшую полянку перед весело журчащим ручьем. Над самым берегом торчал низкий пенек, с небрежно намеченными глазами, носом и ртом. Траву вокруг заплетали ленточки, на земле лежало несколько куриных яиц.

— Мшашака, Мшашака… — непонятно забормотали воины, спешиваясь с коней, а Глеб Микитич, вынув из сумы бурдюк, открыл пробку, плеснул на землю чуть-чуть жидкости. В воздухе запахло брагой. Охранники поцеловали траву возле пенька, вскочили обратно на коней, пересекли ручеек. Середин, уже переехав мелкую протоку, еще раз оглянулся на идола, и только тут до него дошло: да это же Чур! Видимо, они только что пересекли границу города.

Снова под копыта стала ложиться узкая, чуть желтоватая лента. Дорогой, судя по всему, пользовались редко. Да и к чему она, если рядом находится Ильмень — готовая ровная трасса, по которой можно безо всяких лошадей, с помощью паруса да нескольких корабельщиков перевозить за один раз груз в десятки, если не сотни телег? Лошади трусили, не особо торопясь, но, обогнав нескольких пеших мужиков и баб с лукошками в руках, Олег понял, что скорость у отряда, тем не менее, будет километров десять в час, если не более. Не «Феррари», конечно, но вчетверо быстрее пешехода точно. Коли путь предстоит не в соседнюю деревню, а за сотни верст — разница очень даже существенная. А ведь скакуна, коли приспичит, и подогнать можно, и ноги не устают. Попрыгивай себе в седле, и вся недолга.