Расплата - Пётч Оливер

Кистлер подумал о том, что сказала знахарка в их последнюю встречу в лесу.

Возможно, это и есть время, о котором говорили наши отцы-основатели. Конец известного нам мира. Быть может, пора наконец раскрыть тайну…

Неужели конец мира действительно близок? Многие пророки сулили нынешней эпохе множество перемен. В любом случае, Кистлер верно поступил, избавившись в прошлом году от грамоты. В Анвайлере стало слишком опасно. Целую неделю кожевник провел в дороге, скача днем и ночью. А другим ремесленникам сказал, что навещал сестру в Вормсе. Теперь, оставшись без документа, он чувствовал себя легче…

Кистлер вынул зловонные кожи из дубильной ямы и опустил в бадью с чистой водой. Еще погруженный в раздумья, он тяжело дышал. Все чаще беспокоило сердце. В свои почти семьдесят лет он и не рвался в старейшины Братства. Этот пост Непомук унаследовал от отца, а тот, в свою очередь, – от своего отца. С тех пор как кайзер Фридрих II даровал Анвайлеру городские права, Братство регулярно отпевало за императора мессу. Однако истинная их миссия состояла не в этом. И именно Кистлеры, будучи старейшинами ордена, оберегали столь важный документ. Кольцо оказалось в руках ордена лишь несколько лет назад.

С тех пор они ждали, что зло вернется.

Когда Кистлер обнаружил прошлым летом убитого наместника в бочке, он единственный не поверил в виновность Матиса. Втайне кожевник полагал, что в Анвайлере бесчинствует кто-то другой. Монстр, посланный темными силами, чтобы завершить то, что затевалось еще сотни лет назад…

И вот впервые в жизни ему пришлось встретиться с этим монстром лицом к лицу.

То ли звук крадущихся шагов, сопровождавшее их безмолвие или же незнакомый, диковинный аромат, которым вдруг повеяло в мастерской, – что-то внезапно привлекло внимание Кистлера. Волосы на загривке встали дыбом. Кожевник медленно повернулся и различил во мраке человека в простом, но дорогого кроя черном плаще. Только зубы белели на его темном лице.

– Здравствуйте, мастер Кистлер, – сказал незнакомец. – Долго же я вас разыскивал.

Старик, пытаясь унять дрожь, медленно отступил на несколько шагов, пока не оказался у края дубильной ямы. В трактирах Анвайлера с некоторых пор рассказывали, что по окрестностям бродит черный демон. И вот он действительно явился. Непомук быстро перекрестился. Знахарка была права: это и вправду конец мира. Враг оказался куда более злым и могущественным, чем они предполагали.

– Vade… Satanas![7] – выдавил он с трудом.

Черный человек тоскливо вздохнул.

– Прекращайте этот жалкий балаган. Знахарка уже пыталась, и я не распался в серном дыму. – Он медленно двинулся на Кистлера. – Лучше отдайте то, что мне нужно, пока я действительно не обратился в демона. Imediatamente, miúdo![8]

Диковинные слова ввергли Кистлера в оцепенение. Он всегда был человеком глубоко суеверным. Страх за собственную жизнь и жуткая внешность незнакомца лишь подкрепили его убежденность. Это и вправду дьявол, и говорит он на языке преисподней!

– Того… что ты ищешь, здесь уже нет, – пролепетал кожевник. – Убирайся туда, откуда явился!

Сердце его яростно колотилось, рвалось из груди. Перед ним стоял не кто иной, как дьявол, но поддаваться нельзя. Он поклялся перед Братством, дал клятву, которую они сдерживали более двух столетий!

– Проклятье, как же мне надоели эти игры!..

Дьявол подошел к полной дубильного раствора бадье, едкое содержимое которой разлилось по полу. Кистлер вздрогнул, сердце стиснуло болью, словно на него поставили наковальню. Теперь и запахло, как в преисподней!

– В старинной грамоте, дарованной Анвайлеру, упоминается ваше жалкое Братство, – прошипел дьявол. – Так что не разыгрывай передо мной дурака! Бо́льшая часть документов, к сожалению, уничтожена или осталась в Трифельсе. А там хозяйничают крестьяне, и у меня нет туда доступа. Целую неделю мне пришлось рыться в герцогских архивах Цвайбрюкена. Целая неделя ушла, чтобы выяснить, что Кистлеры испокон веку стояли во главе тайного ордена… С меня довольно! Назови мне имя, или тебя постигнет та же участь, что и вашего упрямого наместника!

Дьявол достал из-под плаща затейливое устройство, похожее на маленькую пушку с рукоятью и фитилем, и направил его Кистлеру в лоб.

«Он похитит мою душу! – жаром обдала того мысль. – Черный сатана похитит мою душу. Точно так же он поступил с Гесслером!»

Для старика это оказалось слишком. Сердце словно взорвалось. Он с хрипом схватился за грудь и повалился в зловонную лужу раствора. Дьявол выругался и склонился над ним…

– Эй, это еще что! – взъярился Каспар. – Если шутить вздумал, то советую прекращать. Ну, говори уже, дурень упрямый! Говори, или я за себя не отвечаю!

Кистлер вращал глазами, а дьявол все тормошил его, чтобы увлечь за собой в преисподнюю. Он выдержал бы любую пытку, но страх потерять душу пересилил. В отчаянии кожевник схватил Сатану за воротник и притянул к себе.

– Санкт… Гоар… – выдавил он. – Санкт… Гоар… отпусти же… меня… с миром…

Сердце еще несколько раз стукнулось и наконец замерло. Кистлер устремился к светлеющему пятну в конце туннеля, и его переполняла радость при мысли, что ему удалось ускользнуть от дьявола. Пусть и ценой оберегаемой с таким тщанием тайны.

Потом не осталось ничего, только свет и тепло. И благосклонно кивал силуэт в конце туннеля. Лицо его обрамляла рыжая борода, а голову венчала золотая корона…

Каспар отпустил руку старика, еще сжимавшую воротник, и осторожно уложил покойника на залитый зловонным раствором пол. И только потом как следует выругался.

– Caralho pa fodece![9]

Воистину, обитавшие в этой глуши немцы невежественны и суеверны, какими всегда представлялись. Один лишь вид чернокожего незнакомца довел старика до приступа! Каспар застонал и потер виски. Вот и теперь он оказался столь же находчив, как и неделю назад, когда обнаружил в архиве Анвайлера старинную грамоту о даровании городских привилегий.

Взгляд его упал на мертвые глаза Кистлера. В них застыло выражение неописуемого ужаса. Знахарка тоже едва не свихнулась от страха… Эти немцы и вправду, как дети, верили во всякую чертовщину, потому что, кроме своих бескрайних лесов, ничего не видели. Даже города нормального не видали, не говоря уже о других странах. Там, откуда был родом Каспар, на самом юге известного мира, разные религии мирно уживались друг с другом. Религиозные распри, какие царили сейчас в Германии, невозможно было представить. А чернокожих почитали советниками при королях и султанах.

Но здесь он был дьяволом. Каспар усмехнулся. Вполне уместно, учитывая, что эти глухие леса мнились ему адом…

Он задумался над последними словами старого кожевника, обращенными, вероятно, к какому-нибудь святому языческого происхождения. Даже в час смерти эти люди цеплялись за свои суеверия. О святом по имени Гоар Каспару слышать пока не доводилось.

Или старый дурень имел в виду что-то совершенно другое?

Санкт… Гоар… Санкт… Гоар… отпусти же… меня… с миром…

Каспар нахмурил лоб. Что если Кистлер последними своими словами выдал ему тайну, чтобы сам дьявол не утащил его в преисподнюю? Возможно ли? В любом случае, следовало разузнать про этого Гоара подробнее.

Каспар снова невольно улыбнулся, перешагнув через мертвеца, глаза которого, полные невыразимого ужаса, неподвижно уставились в потолок. Черной тенью агент выскользнул из мастерской и двинулся по переулкам Анвайлера.

Временами личина дьявола приносила немало пользы.

Агнес держала за руку умирающего крестьянина. Из рассеченного горла толчками лилась кровь. Мужчина что-то неразборчиво пробормотал, дернулся, и взгляд его замер. Над головой нависло свинцовое небо, в котором кружили стаи крикливых ворон. Агнес вспомнила, как в прошлом году охотилась на ворон с соколом Парцифалем. Казалось, это было сотню лет назад, в другое время, в другом мире…