Космонавты живут на земле - Геннадий Семенихин

Иванников позвонил, и через минуту в кабинете появился пожилой, небольшого роста капитан с усталым нервным лицом и огромной синеватой родинкой на лбу.

-- Прошу знакомиться, -- обратился к ним обоим Иванников.

...На улице Кольский сказал:

-- Шагать тут недалеко. Семнадцатый дом сразу за поворотом. Этаж второй, удобный. Сейчас ваша квартира как раз освобождается.

-- Освобождается? -- удивленно переспросил Горелов. -- Кто же в ней до меня обитал?

-- Капитан Вячеслав Мирошников.

-- А сейчас?

-- Получил новое назначение. Убывает. -- И, словно желая избавить себя от дальнейших расспросов, комендант обвел рукою вокруг: -- Полюбуйтесь нашим городком. Маленький, компактный. Вы к нему быстро привыкните. Когда я сюда прибыл, здесь ничего не было. Ни зданий, ни стадиона, ни учебных корпусов. Сплошной лес. Мама моя, если бы вы знали, в какую стужу мы его рубили! В каждое из этих зданий я тоже кирпичи своими руками вкладывал. Можете не сомневаться. А когда городок построили, вызвали меня в кадры и спросили, хочу ли остаться тут на постоянной работе. Я тоже, разумеется, спросил, а что здесь будет. И когда мне сказали -- отряд космонавтов, развел руками и ответил: "А кто же не захочет работать в таком отряде, хотел бы я вас спросить?"

Им навстречу попалась группа офицеров, человек в пять, спешившая к штабу. Шагавший впереди майор весело крикнул:

-- Коменданту привет! -- и не обратил никакого внимания на Горелова.

Остальные, наоборот, задержали взгляд только на нем. Были они все молодые, почти одного роста, крепко сложенные. На меховых новеньких шапках желтели летные "крабы". И по тому, как властно ступали они по утоптанной дорожке и громко разговаривали, безошибочно понял Алексей: это идут хозяева городка -- космонавты. Кольский подтвердил:

-- Ваши коллеги на физподготовку направились.

У подъезда, к которому они свернули, стояла трехтонка с раскрытым кузовом. Два солдата с усилием закрывали железные двери красного контейнера, туго набитого домашними вещами и мебелью.

-- Все, что ли, забрали? -- окликнул их комендант.

-- Все, товарищ капитан, -- ответил один из солдат.

Кольский грустно вздохнул и показал Алеше на лестничный пролет, приглашая подняться первым.

Семнадцатый дом ничем не отличался от многих блочных домов, существующих ныне в авиационных городках, разбросанных во всех концах нашей земли. Три подъезда, четыре этажа, серые аккуратные стены. На втором этаже полная молодая женщина в меховой шубке и белых валенках никак не могла английским ключом отворить дверь. Из-под теплого платка выбивались припорошенные снегом черные волосы. Смуглое, темноглазое лицо южанки и чуть подкрашенный рот. Видимо, женщина только-только пришла из магазина: у ее ног стояла тяжелая хозяйственная сумка.

-- Сергей Иосифович, -- окликнула она Кольского, -- выручайте из беды.

-- Мама моя! -- воскликнул Кольский. -- Жена космонавта, и не в силах справиться с каким-то замком! Давайте ключ. Не зря в Одессе говорится, что дело мастера боится.

Пока комендант открывал замок, женщина с нескрываемым любопытством разглядывала Горелова.

-- Будете нашим соседом? -- бойко спросила она.

-- Собираюсь.

-- Вот и хорошо. Если что понадобится, не стесняйтесь обращаться за помощью. У нас это принято. С одним чемоданом осваивать жилплощадь трудно.

-- Готово, Вера Ивановна, -- сказал в эту минуту Кольский, и женщина, поблагодарив его, скрылась за дверью.

У соседней квартиры с потускневшей цифрой "13" над входом Кольский остановился и виновато оглянулся на Горелова. Дверь была приоткрыта.

-- Все-таки предупредим о себе, -- пробормотал неуверенно комендант, -прежний хозяин еще там, -- и нерешительно позвонил.

-- Войдите, -- донеслось из квартиры.

Следом за комендантом Горелов перешагнул порог и, не ставя в узком коридоре тяжелый чемодан, прошел в комнаты. На него пахнуло опустошенностью обжитого жилища, из которого только что вывезли обстановку. На стене след от снятого ковра. Пустой буфет с распахнутыми дверцами и дешевый стол без скатерти. На древнем диване с облезлым верхом и выпирающими пружинами сидела молодая светловолосая женщина в теплой незастегнутой шубке и держала на коленях двухлетнюю девочку, тоже одетую. Нежно и как-то жалко прижималась женщина щекой к белому личику девочки. Девочке было неловко, но она не отстранялась, будто понимала, что маме невесело. Меховая шапочка женщины лежала на столе, а все три приставленные к нему стула были заняты военной одеждой. На одном висела тужурка с летными капитанскими погонами и большим синим значком парашютиста. Увидев его, Алеша про себя отметил, что много, видно, попрыгал ее хозяин на своем веку. На другом стуле лежала шинель, а на спинке третьего -- серый зимний офицерский шарф.

Алеша ощутил на себе чужой тяжелый взгляд. Поднял голову. У окна стоял невысокий темноволосый офицер в рубашке с расстегнутым воротом и всклокоченной густой шевелюрой. Засунув руки в карманы, он бесцеремонно продолжал разглядывать Горелова, не обращая никакого внимания на Кольского, словно того здесь и не было. Карие глаза с темными желтоватыми зрачками под очень густыми бровями казались горькими, и Алеше подумалось, что руки незнакомца, засунутые в карманы брюк, сжаты сейчас в кулаки. Весь он был, как боксер, сделавший первый шаг на ринге.

-- Здравствуйте, Слава, -- неуверенно приветствовал его комендант, но на лице капитана не дрогнул ни один мускул. Его внимание было целиком приковано к Алеше. Крупные губы насмешливо покривились.

-- А-а, новый искатель счастья прибыл, -- протянул капитан с оскорбительным пренебрежением. -- Старший лейтенант Горелов, если не ошибаюсь?

-- Почему искатель счастья? -- обиженным голосом спросил Алеша.

-- Да по той простой причине, -- зло пояснил капитан, -- что теперь каждый летчик-истребитель, только пальцем его помани, готов бежать в космонавты, улыбаться под Гагарина, носить прическу Титова и даже копировать походку Терешковой, полагая, что, овладев всем этим, он будет немедленно запущен в космос. Но вам выпал не тот номер, старший лейтенант. В этой квартире вы не найдете ни пера жар-птицы, ни маршальского жезла. Не забывайте, что она тринадцатая.

-- А я их не ищу, -- покоробленный такой встречей сказал Алеша.

Женщина на диване болезненно поморщилась и большими светлыми глазами взглянула на капитана:

-- Слава, не надо...

-- Подожди, Марьяна, -- сказал он несколько мягче, -- должен же я товарища старшего лейтенанта в курс ввести. Он от радости, что зачислен в отряд, парит в облаках, а я его на грешную землю хочу спустить и напомнить, что отныне он жилец квартиры номер тринадцать.

-- Можете не волноваться, товарищ капитан, -- безобидно улыбнулся Алеша, -- я тринадцатого числа не боюсь. Да и вообще летчик, верящий в коварство тринадцатого числа, в наши дни уже атавизм.

-- Не скажите, вмешался в разговор Кольский, решивший сгладить их перепалку, -- и сейчас еще можно встретить таких. А раньше было в авиации... мама моя! Кто бриться в этот день не хотел перед полетами, кто вообще бунтовал, если его в плановую таблицу ставили. Один комэск, вот запамятовал фамилию, дело до войны было, тогда на Р-1 летали... так тот даже жаровню под сиденье норовил положить, если взлетали тринадцатого числа.

-- Не знаю, -- пожал плечами Алеша, -- лично мне на тринадцатое везет. Самые удачные полеты выполнял. И если в космос когда-нибудь придется, я бы тоже не стал возражать против тринадцатого.

-- В космос! -- почти взревел мрачный капитан. -- Посмотрите-ка на этого юнца. Да знаете ли вы, как до этого "когда-нибудь" далеко? Скажу и больше. Оно и совсем может не наступить в вашей жизни, это "когда-нибудь"... вот как в моей. Вам, пришедшему в отряд на мое место, об этом следует знать.

Алеша удивленно попятился:

-- Я назначен на ваше место?.. Но ведь мне об этом никто не говорил.

-- А какое это имеет значение?! -- горько махнул рукой капитан.

-- Нет, постойте, -- тихо проговорил Горелов, -- я ничего не понимаю. Я -- на ваше место, а вы...

У него эти слова вырвались так искренне, что мрачный капитан сразу потеплел и раздражение уступило место тихой грусти. В голосе у него улеглись вызывающие нотки. Капитан вынул руки из карманов, протянул правую.

-- Давайте хоть познакомимся напоследок... Я тут зря шумлю. Вы, конечно, ни в чем не виноваты. Капитан Мирошников я. Вячеслав Мирошников. Можете просто Славой звать, на равных.

-- А я Горелов, Алексей.

-- Вот и ладно, -- кивнул лохматой головой капитан и на несколько секунд отвернулся, чтобы скрыть волнение. -- Квартиру я вам оставляю в полном порядке... вся кэчевская казенная мебель налицо. Кран холодной и кран горячей в полной исправности. Можете даже с дороги мыться. Ну а насчет того, почему я ухожу, тоже в двух словах выскажусь...

Женщина отпустила девочку с рук на пол и глухо попросила:

-- Слава, может, не надо?