Портрет А - Анри Мишо

И Перо раздевается. Потом в одной рубашке ложится.

— Еще всего только четверть четвертого, — говорит королева. — Вы, правда, столько всего знаете о Дании, что смогли бы рассказывать целый час и три четверти? Нет, я не буду так много от вас требовать. Я ведь понимаю, что вам пришлось бы нелегко. Дам вам еще немного собраться с мыслями. А пока вы думаете, раз уж мы рядом, я хочу вам показать что-то очень странное. Мне интересно знать, что об этом скажет датчанин.

У меня вот здесь, на правой груди, три маленьких пятнышка. Нет, постойте, маленьких только два, третье побольше. И видите, то, что побольше, ужасно похоже на… Нет, в самом деле, любопытно, ведь правда, а на левой, представьте, ничего нет! Она совершенно белая!

Слушайте, скажите мне что-нибудь об этом, но сначала изучите все хорошенько, не торопясь…

И Перо изучает. Он прикасается, неуверенно проводит пальцами, и это исследование повергает его в дрожь, так что пальцы повторяют свой округлый путь снова и снова.

Перо размышляет.

— Я вижу, у вас возник вопрос, — говорит королева спустя несколько минут, — теперь мне ясно, что вы настоящий специалист. Вам интересно, нет ли у меня таких пятнышек где-нибудь еще. Нет, — заключает она и страшно смущается, так что вся краснеет.

— А теперь расскажите мне о Дании, только придвиньтесь близко-близко, чтобы я не отвлекалась.

Перо пододвигается, ложится с ней рядом, и теперь он уже не в состоянии ничего скрыть.

И в самом деле:

— Ну знаете, — говорит она, — я-то думала, что у вас больше почтения к королеве, но в конце концов, раз уж у вас так вышло, я не хочу, чтобы это нам помешало потом побеседовать о Дании.

И королева привлекает его к себе.

— И главное, погладьте мне бедра, а то я боюсь, что сразу отвлекусь и забуду, зачем я вообще ложилась…

Вот тут-то и входит король!

. .

Ужасные происшествия, как разнятся ваши завязки и сюжеты, печальные происшествия, и за всем этим стоит какой-то неумолимый враг.

Ночь с болгарами

— Такое дело, возвращались мы домой. Ошиблись поездом. А там была куча болгар, и они все шептались между собой не пойми о чем и ерзали без конца, ну мы и решили с ними сразу разобраться. Достали револьверы и стрельнули. По-быстрому, а то от таких не знаешь, чего ждать. Важно было успеть первыми. Они вообще-то удивились, но от этих болгар ведь не знаешь, чего и ждать.

— На следующей станции сядет много народу, — говорит начальник поезда. — Пересаживайтесь вот к ним (и он показал на трупы), чтобы все поместились в одном купе. Не вижу причин, почему бы вам с ними теперь ехать в разных.

И смотрит строго.

— Да-да, сейчас пересядем, о чем говорить. Конечно. Ради бога.

И быстренько подсаживаются к трупам и подпирают их по бокам.

Но не так-то это просто. Семь трупов и трое живых. Трое парней втискиваются между холодных тел, а «задремавшие» головы то и дело клонятся и падают им на плечи. Будто урну несешь на плече, такие холодные. Шершавые урны, чувствуешь их щекой, и жесткая щетина на них стала расти в два раза быстрее.

Вся ночь впереди. Потом на заре надо попробовать смыться. Может быть, начальник поезда уже забыл. Важно оставаться спокойными. Попытаться не привлекать его внимания. Сидеть теснехонько, как он велел. Вести себя хорошо. А утром потихонечку свалить. Перед границей поезд обычно замедляет ход. Тогда сбежать будет проще, а границу перейдем чуть подальше, лесом, с проводником.

Так они себя уговаривают не волноваться.

В поезде трупы трясет куда сильней, чем живых. Они боятся быстрой езды. Не могут ни минуты спокойно усидеть. Клонятся все ниже и ниже, норовят встрять в разговор — ну никакого терпения.

За ними нужен глаз да глаз, и отвлекаться нельзя: прижимаешь их к спинке сиденья — один по правую руку, другой — по левую, наваливаешься всем телом, но головы у них все равно постукивают.

Держать трупы надо крепко — вот что главное.

— Может, кто-нибудь из вас, месье, уступить место вон той пожилой даме?

Попробуй откажись. Перо сажает один труп к себе на колени (другой все еще прислонен к нему справа), и слева садится пожилая дама. Вот дама задремала, голова ее склоняется. Головы дамы и трупа сталкиваются! Но просыпается только первая голова и вскрикивает: вторая совсем холодная, дама в испуге.

Ей хором сообщают, что это просто в купе прохладно.

Вот, пусть сама убедится. К ней тянутся руки — тоже совсем холодные. Может, ей лучше перейти в другое, более теплое купе? Дама встает. Возвращается она с контролером. Его долг — проверить, как работает отопление. «Вы только потрогайте эти руки», — просит дама. Но все восклицают: «Чепуха, это просто от неподвижности, пальцы холодит от неподвижности, ничего тут страшного нет. Нам всем тепло. Мы даже вспотели, вот потрогайте этот лоб. Одни части тела потеют, другие мерзнут — это от неподвижности, просто от неподвижности».

— А кому холодно, — говорит Перо, — пусть обмотает голову газетой. Так будет теплее.

Остальные поняли. Раз — и у всех трупов головы обернуты газетой, шуршащие, белые. Так удобнее — теперь их сразу отличишь, несмотря на темноту. Да и дама больше не наткнется на ледяной лоб.

Между тем входит девушка. Ее багаж поставили в проходе. Она даже не пытается найти место, чтобы сесть: это скромная девушка, и ее ресницы опущены от робости и утомления. Она ни о чем не просит. И все же надо уступить ей место. Им непременно хочется уступить, и они решают, что пора избавляться от трупов — помаленьку сбагривать их куда подальше. Хотя если подумать, то лучше выкинуть их все разом, один за другим, потому что пожилую даму, может, еще и удастся обвести вокруг пальца, а когда рядом будет двое или трое посторонних, дело станет куда сложнее.

Потихоньку открывают широкое окно купе, и операция начинается. Высовываешь труп по пояс в окно, а потом выталкиваешь вон. Главное — сгибать им колени, чтобы не зацепились, а то они повисают и глухо стучат головой в окно, словно хотят войти.

Вперед! Главное — не дрейфить! Скоро можно будет снова вздохнуть спокойно. Еще один труп, и дело в шляпе. Но сквозняк тем временем разбудил даму.

И контролер, услышав шум, заходит еще раз — им движет и добросовестность, и напускная учтивость — посмотреть, нет ли внутри свободного места для девушки из коридора, хотя он отлично знает, что места нет.

— Ну конечно же есть! Конечно! — восклицают все разом.

— Невероятно, — говорит контролер, — а я был готов поклясться, что…

— Совершенно невероятно, — подтверждает и взгляд пожилой дамы, но дремота заставляет ее отложить вопросы на потом.

Вот бы еще и девушка задремала… один оставшийся труп, конечно, будет потом объяснить проще, чем пять. Только лучше бы обойтись вообще без объяснений. А то, когда отвечаешь на вопросы, легко запутаться. Со всех сторон выглядывают злодейства и нестыковки. Всегда лучше путешествовать без трупа.{108} Особенно если его уложил выстрел из револьвера, ведь труп с кровоподтеком выглядит прескверно.

Но девушка из осторожности не хочет засыпать раньше них, а ночь впереди длинная, к тому же до 4.30 утра ни одной остановки не будет, так что они решают не нервничать и, поддавшись усталости, засыпают.

И вдруг Перо обнаруживает, что времени — 4.15, будит Пона, и оба понимают: дело плохо. Думая только о том, что скоро станция, светает и все вот-вот откроется, они срочно швыряют труп в окно. С облегчением утирают со лба пот и тут нащупывают труп у себя под ногами. Выходит, выбросили не того. Как же так? Ведь голова-то у него была обернута газетой! Ладно, потом разберемся. Хватают труп и выбрасывают в темноту. Уфф!

Как хороша жизнь, как хорошо быть живым. И до чего уютное купе. Они будят своего спутника. Смотри-ка, это Д… Будят и обеих женщин: «Просыпайтесь, подъезжаем. Вот-вот будем на месте. С вами все в порядке? Удобный поезд, правда? Как вам спалось?» И они помогают пожилой даме и девушке сойти. Девушка смотрит на них и молчит. Они остаются в купе. Непонятно, что делать дальше. Как будто все закончилось.

Появляется начальник поезда и говорит:

— Давайте быстренько. Выходите вместе с вашими свидетелями.

— Но у нас нет свидетелей, — отвечают они.

— Ладно, — говорит начальник поезда. — Если вам нужен свидетель, можете рассчитывать на меня. Подождите минутку там, за углом вокзала, напротив касс. Я сейчас подойду. Вот вам пропуск. Я ненадолго. Ждите.

Они заходят за угол и дают деру.

Ну вот! А теперь жить! Наконец-то — жить!

Однажды Перо увидел{109}

Желтый сыр неспешно, как похоронный кортеж, желтый сыр неспешно, как похоронный кортеж, вращался в себе самом, подобно волчку. Скорее это даже была необъятная грудь, изношенный жернов из плоти, который, оседая, покрывал огромную площадь, судя по всему, страшно мокрую.