Воспоминания - Степан Тимошенко

Зимой 1909-1910 учебного года я начал разрабатывать вопрос о применении метода Рейлей-Ритца к вычислению критических нагрузок в задачах устойчивости. Уже первые попытки применения этого метода к задачам продольного изгиба стержней дали хорошие результаты и я усердно начал работать над этой задачей. Б это время Институт Инженеров Путей Сообщения объявил конкурс на премию имени Журавского, которая выдается раз в десять лет за лучшие работы по строительной механике. Я решил принять участие в этом конкурсе и приготовить на премию работу, которая должна была показать применение метода Рейлей-Ритца к решению задач устойчивости. Добавлю, что ни Рейле, ни Ритц задачами устойчивости не занимались и первые применения их метода в этой области принадлежат мне.

Лето 1910 года я опять проводил в Швейцарии, но на этот раз я мало видел Швейцарию. Работал над статьей для конкурса, которая должна была быть закончена к осени. Я хотел показать применимость метода на самых разнообразных примерах и исследовал не только продольный изгиб стержней, но также боковую устойчивость балок и устойчивость пластинок. Во всех этих случаях я мог сравнивать результаты, полученные новым методом, с моими прежними решениями и таким образом показал всю практическую выгодность нового метода. Работа была закончена и представлена на конкурс в назначенный срок. Конкурс оказался успешным для меня. Я получил золотую медаль Журавского и денежную премию. Впоследствии работа была переведена на французский язык, отпечатана в Annales des Ponts et Chaussées и удостоилась почетного отзыва французского общества инженеров. Эта работа оказала большое влияние на развитие задач устойчивости и часто цитировалась.

В начале 1911 года, как раз среди учебного года, произошло событие, которое значительно повлияло на всю будущую мою карьеру. В это время шла ликвидация последних остатков реформ революционного времени 1905-1906 годов. Дошло дело и до высших учебных заведений, получивших в 1905 году право самоуправления. Правительство начало вводить в это право различные ограничения. Для этого был назначен министром Народного Просвещения реакционный профессор Кассо.

В других министерствах отношения к либеральным точениям в школах тоже начало меняться. В частности в Киевском Политехникуме поводом к разногласию с министерством послужила ограничительная норма для приема в Институт евреев. Для Киевского Политехникума была установлена норма в 15% от общего числа принимаемых студентов. После 1906 года Правление Института перестало считаться с этой нормой и число студентов евреев к 1910 году значительно превысило установленную норму. Министр настаивал на увольнении принятых сверх нормы евреев, а правление не спешило с выполнением этого требования и все оставалось по прежнему. Кончилось тем, что три декана Института, в том числе и я, были в начале февраля 1911 года уволены из Института и оказались сразу и без жалованья, и без казенных квартир, которые они до того времени занимали. Из чувства солидарности левая часть профессуры подала в отставку. Отставка была принята и Политехникум сразу потерял 40% своего профессорского состава.

При тогдашних условиях увольнение от службы имело серьезные практические последствия. Почти все учебные заведения и значительная часть промышленности были правительственными и ни одно правительственное учреждение не могло принять на штатную службу уволенного профессора. Мне удалось пережить это тяжелое для моей семьи время без всякой посторонней помощи. Я продал Киевскому издателю право на издание моего курса сопротивления материалов и засел за работу по подготовке к печати этой книги. Так как после увольнения никакие занятия меня не отвлекали от работы, то писание книги подвигалось быстро. Манускрипт был закончен в мае 1911 года и книга вышла из печати в августе того же года. К концу лета получилась и премия Журавского, что было очень кстати.

Премия Журавского по тем временам была весьма значительной. Кроме медали имени Журавского, я сразу получил две с половиной тысячи золотых рублей. Раньше никогда такой большой суммы в руках не имел. Получаемое ежемесячно жалованье обычно тратилось без остатка и вопроса о сбережении денег не существовало. Теперь возник вопрос, что делать с полученной премией. Кто‑то посоветовал положить деньги в банк и назвал один из банков на Большой Морской. Помню я долго не решался зайти в банк. Класть деньги в банк и получать по вкладам проценты казалось мне чем то безнравственным. Думаю, что в отношении к банкам я не был исключением. Полагаю, что в те времена многие мои коллеги жили от двадцатого числа каждого месяца, когда чиновникам выплачивалось жалованье, до следующего двадцатого, тратили все получаемое и о сбережениях мало думали. Установленный порядок казался незыблемым. Мои деньги в банке лежали недолго. На следующее лето мы отправились заграницу и на эту поездку истратили премию. Так и закончилась моя первая и последняя операция в русских банках. Когда впоследствии большевистская власть захватила и национализировала банки, я ничего не потерял — сбережений у меня не было.

Вспоминаю еще одну финансовую операцию тех времен. Кто‑то из знакомых посоветовал мне на всякий случай застраховать жизнь и я это сделал. В продолжение ряда лет делал соответствующие взносы в какую‑то американскую страховую компанию. Пока шла спокойная жизнь, я мало думал о страховке. Но вот пришла революция. Начались передвижения. Побывал и в Киеве, и в Югославии и, наконец, в Америке. Бывали трудные моменты, но каких‑либо денег от страховой компании, хотя бы возвращения сделанных когда‑то в Петербурге взносов, я не получил. Роскошное здание компании и до сих пор красуется на одной из улиц Нью Йорка. Дела ее видимо идут хорошо. Во время революции страховка не помогает. Не помогает и накопленная собственность — ее отбирают. Но когда собственность доведена до минимума и остается только ручной багаж, приобретается большая подвижность, очень полезная для устройства жизни на новых местах.

Переселение в Петербург

В августе 1911 года я отправился в поиски за занятиями в Петербург, где было сосредоточено большинство высших учебных заведений. В школах мне, как уволенному, не могли дать штатного места, но могли поручить, в частном порядке, ведение различных студенческих занятий и оплачивать эти занятия по затрачиваемому времени (по часам). Такие занятия оплачивались по более низким нормам, чем занятия профессора, и мне, чтобы содержать семью в Петербурге, нужно было набрать около 20 недельных часов в разных концах города. При петербургских средствах сообщения много времени уходило на переезды и для научной работы оставалось мало времени, да не было и необходимого для этого спокойствия. Но все же кое‑что удалось сделать. За зиму 1911-1912 года написал статью о действии поперечного удара на балку и исследовал влияние касательных напряжений на поперечные колебания балок. Обе эти работы были переведены, одна на немецкий, а другая на английский языки и послужили в дальнейшем началом для исследований многих авторов.