Геймер. Книги 1-4 - Юлия Игоревна Андреева

— Нет. Я пойду один. — Юноша нежно улыбнулся, продираясь сквозь толпу односельчан и стараясь никого не задеть, не обидеть ненароком.

— Но если тебя убьют, кто поведет нас на штурм? Для чего тогда вчера прибыли наши братья из Нагасаки? Кто возглавит восстание? — раздалось сразу же несколько голосов.

— Не убий. — Сиро поднял вверх указательный палец, и даже погрозил им не в меру активным односельчанам.

— Но ты не понимаешь, Мацукура-сан арестует тебя, но не отдаст Марико. Он же не человек, с ним невозможно договориться. Подумай, он привяжет тебя к столбу и заставит смотреть, как будет отрезать нос или выкалывать глаза твоей матери! — вмешался появившийся точно черт из бутылки отец Иоанн.

— Он наденет на нее раскаленные сандалии и заставит танцевать, или соломенный плащ и подожжет его, как это было уже не однажды, — вторил ему недавно обращенный ронин Койске-сан, откликающийся теперь на «брат Матфей».

Лицо Амакуса исказила гримаса страдания, сама мысль, что кто-то может причинить Марико боль, казалась невыносимой. Впрочем, впрочем, если разрешить начать резню, страдать уже придется по поводу каждой зарезанной в результате восстания женщины, каждого обезглавленного ребенка… Нет.

— Если Господь желает испытать нас, мы примем свою участь с покорностью, — нарочито стараясь говорить медленно, дабы все успели уразуметь правоту сказанного, сообщил собранию Сиро. — А теперь не задерживайте меня, я иду выручать свою маму.

— Прости меня, — Яков вцепился за полы одежды Амакуса, и его примеру тут же последовали уже привыкшие видеть в прикосновении к белому самураю источник исцеления и избавления от страданий братья и сестры во Христе, — а что если они отпустят Марико уже искалеченной? Что если она не сумеет идти сама? Кто доставит ее до общины, если ты не возьмешь с собой людей? Кто, в конце концов, передаст нам, что вы оба схвачены и самураи Мацукура Сигехару в любой момент могут обрушиться на наши головы? Я не смею усомниться в мужестве госпожи Амакуса, сестры Марии, но отец Марк говорит, что она попалась к ним еще с вечера. И возможно, всю ночь над ней трудились палачи. Так что не исключено, что они уже знают место нахождения нашей деревни, и вскоре сюда придут самураи.

— Я понял. — Амакуса вздохнул, собираясь с мыслями. Действительно, идти совсем одному было рискованно не только для него. — Хорошо. Я возьму с собой десять человек. Но с тем расчетом, что в замок я войду один. И если ни я, ни Марико не выйдем оттуда, они предупредят вас о том, что следует собираться и уходить в Нагасаки, где вас ждут корабли.

Десять человек. Сиро торопился, и, взяв на себя полномочия командира, брат Яков быстро протараторил имена нынешней свиты Амакуса-сан. Сам Сиро ненавидел эту вечную помпезность, с которой рвались сопровождать его молодые христиане. Но да нелюбовь к шумихе — это одно, а идти против такой толпы совсем иное.

Глава 4

Проверка на святость

Из двух видов посуды прилично вкушать: из малой — вино, из большой — знания.

Не перепутай!

Токугава-но Иэясу. Из книги «То, что должен знать истинный самурай»

В доме старосты, ныне занимаемом Арекусу, Марико осмотрел сопровождающий ее отца врач, который не нашел никаких повреждений и травм, после чего ей все-таки пришлось открыть глаза, делая вид, будто бы только что очнулась от обморока.

«Не говорить про Сиро. Вообще ничего не говорить этому человеку», — трепетало ее сердце, но отец и сам не спешил расспрашивать Марико, точно боялся, что неосторожное слово может развеять тонкую магию, и дочь каким-нибудь непостижимым образом вдруг исчезнет.

Прислуживать госпоже вызвалась старшая дочь старосты, Анда, которая после обещания Ала взять ее на службу держалась почти что уверено, стараясь быть постоянно на виду и выполнять любые прихоти нового господина и его чудом спасенной дочери.

Остаток ночи в доме старосты, да и в деревне спали разве что дети, да и те больше ворочались, словно предчувствуя неизбежные перемены.

17 декабря 1637 года, день, которого Ал ждал много лет, так как именно в этот день должно было начаться роковое восстание, застал господина Грюку перед постелью, на которой лежала, молча поглаживая руку отца, Марико. Когда за окошком забрезжил рассвет и Анда вместе с матерью и младшей сестрой внесли в комнату завтрак, к замку даймё Мацукура Сигехару подъехал белый, опоясанный двумя мечами всадник, за которым, то и дело озираясь по сторонам и справедливо ожидая стрел из бойниц, кипятка или камней на головы, следовал десяток молодых воинов.

Поравнявшись с дежурившими у ворот самураями, белый самурай спешился и вежливо, но сдержанно поклонившись, назвал себя, сообщив, что вчера к даймё Мацукура-сан попала женщина самурайского рода, ради которой он и приехал.

Когда ворота открылись, взяв коня за повод, белый воин один, без охраны и оруженосца, вошел в замковый двор. Вопреки ожиданию местной стражи, свита осталась за воротами, не предпринимая попытки сопровождать своего господина.

— Мне сказали, что вы, молодой человек, назвались Амакуса-сан? Амакуса Сиро? — вышел навстречу самураю хозяин здешних мест. Невысокий и кривоногий, он был более похож на лавочника, нежели на прославленного убийцу и мерзавца каких мало, чьим именем бабы в деревнях давно уже пугали детей.

— Вы правы, это мое имя. — Амакуса низко поклонился даймё, лицо его выражало спокойствие, правильные черты лица, прямая осанка и благородные манеры говорили о хорошем воспитании.

— Но вам, безусловно, известно, что Амакуса Сиро — разбойник-христианин, которого я приказал поймать?

После этих слов собравшиеся во дворе самураи обнажили мечи и окружили и не пытавшегося ответить им юношу.

— Я не разбойник, на моих руках нет ничьей крови, — сдвинул красивые брови Сиро, — но я христианин, что и подтверждаю. К вам же меня привела нужда иного плана. Дело в том, что мне стало известно, что вчера к вашим людям случайно попала женщина, христианка — сестра Мария. Моя мать Амакуса Марико. И я хотел бы, чтобы вы отпустили ее, так как она не является вашей подданной. Мой отец присягал даймё Терадзава Хиротака, и я считаю себя его вассалом. Уверен, что это была досадная ошибка, возможно, ваши люди встретили ее глубокой ночью и приняли за крестьянку, но я прошу, — юноша глотнул, — я прошу вас, Мацукура-сама, отпустить мою мать и… забрать мою жизнь, коли она зачем-то нужна вам.

— Вчера… Амакуса Марико? — Даймё поскреб небритый