Геймер. Книги 1-4 - Юлия Игоревна Андреева

Стрелок от тяжелой работы избавлен, помощник и мушкет на себе прет, и подставку. Стрелку белы рученьки раньше времени трудить не след, дабы они во время боя твердость не потеряли, порох зернистый, специальный заранее подобрал, наличие его в пороховых кошелях проверил, в сухости убедился, ну и Будда с тобой. Порох сухой, да для себя лично кожаную подушку на правое плечо, чтобы при отдаче кость не выбило, или тяжелый доспех. Вот и вся премудрость.

Впрочем, иметь одного стрелка при одном мушкете неразумно и нерачительно, оттого что стрелки чаще в бою погибают, чем их помощники. Оттого при мушкете непременно еще пара умеющих пользоваться заморским огнестрельным чудом имеется.

Хорошая штука мушкет — на больших расстояниях закованных в броню воинов из седел вышибает, стальные кирасы пробивает, рогатые шлемы насквозь. Что же до стрельбы по джонкам или даже по испанским фрегатам, то коли в лодочке ближе к посудине сей пробиться да выжить, когда по тебе с борта стрелять начнут, то двухдюймовый деревянный корабельный фальшборт пробьет — нечего делать.

Не хотел Амакуса Сиро кровь проливать, не желал, чтобы друзья его за его же пустоголовость рассчитывались. О Марико всю дорогу думал, вот и проглядел, как сопровождающие его самураи мушкет с рогатиной тайком от него с собой прихватили, что у всех по луку и колчану со стрелами за спиной припрятано. Не заметил и как вслед за ними, точно охотники по следу, вышли из деревни еще человек сто, а за ними еще столько же. Так что когда Яков заорал, что-де Сиро убивают, и двое названных им самураев за подмогой поскакали, из-за леска их маневр уже видели и тут же с места снялись и на приступ замка помчались.

Сиро еще и бить-то толком не начали, а друзья его уже взгромоздились на крепостную стену и ну стрелы белые по двору сеять. А навстречу им хозяева с мечами и рогатинами, при помощи которых лестницы вражеские во все времена не сложно было сбивать. Двоих действительно сбросили со стен, один был разрублен подскочившим стражем, но зато остальные устроились на верхотуре и ну стрелять оттуда, валя одного за другим защитников замка.

Лежит Сиро в сторонке возле колодца, разбитыми губами шевелит, свежей дыркой от зуба свистит, а сделать-то ничего не может. Поздно уже. Попробовал, называется, себя в роли спасителя, да, видно, кишка тонка. Иисус-то Богом был, мог так сказать ученикам своим, что-де не суйтесь, Мое это дело, миссия Моя. А он, Сиро, не мог. Не за весь народ на земле, за одну-единственную Марико — приемную маму, которая дороже ему всех родных.

Видит Сиро, как братья во Христе лихо сокращают количество слуг «Пилатовых», видит-то видит, а… руки коротки. Встал бы, да боится, что во весь рост больше белых стрел телом своим поймает. И так положение глупее не придумать, так еще и выйти из боя с оперенной задницей или пробитой мошонкой. Стыд!

А народ к замку все подваливает и подваливает горячими волнами. Бабах! Палит мушкет. Откуда взялся мушкет? Падают воины, рядом с Сиро падают, корчатся от боли, у кого горло звездочкой развалено, кто вообще без головы. Кто-то в битве кисть руки утратил, у кого-то глаз на одной нитке болтается. Отчего же не врачуешь ты — новый мессия? Человек, которому сам демон-искуситель князь мира да отец лжи на час поручил побыть «наместником Бога в человеческом аду». Что? Не появляются целительные силы? Не потому ли, что сам ты не от Бога, да, впрочем, и не от дьявола. Этот бы быстрее быстрого с любой, даже самой сложной работенкой справился, заново головы пришил бы, время взад повернул. Нет, не божественный ты, не сатанинский — человек из плоти и крови, мальчик, дите неразумное, даром что самурай.

Плачет Сиро, а что сделаешь? Меч его пропал, когда самого Сиро кнутом потчевали. А теперь взял кто или придавили телами мертвыми. Попробуй поищи. Погибай, а сперва наглядись, как ради тебя, за тебя другие свои жизни отдают. Эх, Марико! Не того ты ждала! Не затем растила белого воина, чтобы он так тебя подвел!

Глава 5

Дочь

Один лавочник много пил, и от него ушла жена. Тогда лавочник продал все ее вещи и купил на них саке. Напился и уснул. Ночью к нему в дом влез вор, нашел только вино, выпил его и тоже уснул. Утром проснулся лавочник, захотел утолить жажду, но нашел только пьяного вора. Обшарил его карманы, забрал все деньги, купил на них саке, напился и уснул. К ночи проснулся вор, начал пить, напился и уснул. На следующее утро лавочник вновь обнаружил вора, снял с него одежду, продал ее и купил саке. Так и жили они в дивном единении, пока не вернулась жена лавочника и не навела порядок.

А что поделаешь, в пьяном доме и главенство женщины во благо.

Из историй даймё Кияма. Взято из сборника притч «Для воспитания юношества»

После того как личный врач Ала осмотрел Марико и не выявил никаких хворей, ей пришлось-таки разрешить отцу покормить себя, и даже ответила на пару вопросов, сразу же выдвинув условие, что она не будет рассказывать ни о своей жизни, ни о делах общины, требуя, чтобы ее называли сестра Мария.

Ну и то хлеб. Ал был счастлив уже и тем, что исчезнувшая десять лет назад дочь вернулась к нему. Что же до тайн, то тут тоже можно было понять — все японцы от мала до велика помешаны на долге перед своим господином, так что, скорее всего, Марико тоже дала клятву, после чего была вынуждена держать рот на замке. Впрочем, разве можно скрыть что-нибудь в деревне? Анда, дочка старосты, знала ее и как Марию, и как Марико, правда, Ал не спросил ее фамилию, но да никогда ведь не поздно поинтересоваться. Дочь овдовела — что же, бывает. Дзёте был неплохим человеком, жалко его, но да ведь и на нем свет клином не сошелся, и получше найдутся. Не останется дочь даймё без супруга. Понадобится, так сваты в очередь у замка Грюку встанут, поганой метлой не отгонишь. Только бы самим добраться до замка, до своей земли, побыстрее покинуть опасное место, где не сегодня завтра начнется бойня. Покинуть и снова зажить одной семьей.

Не сегодня завтра. Это бабки так гадают, а он, Ал, сведения