Нюрнбергский процесс, сборник материалов - Константин Горшенин

Смирнов: Скажите, сколько лет было девочке?

Свидетель: Одиннадцать.

Я должен сказать, что гетто немцы сделали только потому, чтобы легче уничтожать население. Начальником гетто был референт по еврейским делам Мурер. Он давал всякие дикие распоряжения. Например, евреям нельзя было носить часы. Евреям нельзя молиться в гетто. Когда заходит немец в гетто, нужно было снять шапку, но нельзя было смотреть на него.

Смирнов: Это было официальное распоряжение?

Свидетель: Да, от Мурера.

Смирнов: Эти распоряжения были расклеены?

Свидетель: Да, в гетто.

Тот же Мурер, когда заходил в гетто, там, где работали для него, он давал распоряжение, чтобы все работники падали на землю и лаяли, как собаки. В судный день в 1941 году Швейхенберг и та же зондеркоманда ворвались во второе гетто, выхватили всех стариков, которые были в синагогах, и увезли в Понары.

Я помню один день, когда Швейхенберг пришел в это второе гетто и ловцы хватали евреев.

Смирнов: Что значит «ловцы», свидетель?

Свидетель: Это из зондеркоманды, те, которые хватали евреев, их называли ловцами.

Смирнов: Значит, это солдаты зондеркоманды, которых население называло ловцами.

Свидетель: Да, правильно. Это ловцы вырывали евреев из подвалов и хотели их вести. Но евреи уже знали, что никто не придет обратно, и не хотели идти. Тогда Швейхенберг начал стрелять в население гетто. Около него, помню точно, стояла большая собака. И когда эта собака услышала стрельбу, она наскочила на Швейхенберга и начала грызть ему горло, как будто бы она взбесилась. Тогда Швейхенберг убил эту собаку и сказал, чтобы евреи похоронили эту собаку и плакали над гробом. Да, действительно, мы тогда плакали, что в земле лежит не Швейхенберг, а эта собака.

В конце декабря 1941 года было распоряжение в гетто, что женщинам-еврейкам нельзя родить.

Смирнов: Я прошу вас сообщить, свидетель, в какой форме было сделано немецко-фашистскими властями это распоряжение.

Свидетель: В госпиталь на улице №6 пришел Мурер и сказал, что пришло распоряжение из Берлина, что еврейским женщинам нельзя родить и если они узнают, что еврейская женщина родила ребенка, то этот ребенок будет уничтожен.

В конце декабря моя жена родила в гетто ребенка, мальчика. Я тогда не был в гетто, а убежал во время одной резни или, как их называли, акции. Когда я пришел, я узнал, что в госпитале в гетто моя жена родила ребенка. Я увидел, что этот госпиталь окружен немцами и стоит черная машина. Около машины стоит Швейхенберг, и эти самые «ловцы» несут из госпиталя стариков и больных и бросают их, как дрова, в автомобиль. Между ними я увидел еврейского писателя и издателя Гроднинского, я видел, как его бросали в автомобиль.

Когда вечером немцы ушли, я зашел в госпиталь и увидел заплаканную мою жену. Оказалось, что когда она родила ребенка, то еврейские врачи из этого госпиталя уже имели распоряжение, что еврейским женщинам нельзя родить. Они этого ребенка, вместе с другими, спрятали в одну комнату. Но когда зашла эта комиссия с Мурером, они услышали, что дети там плачут. Они вырвали дверь и зашли в комнату. Когда моя жена услышала, что вырвали дверь, она сразу вскочила, чтобы увидеть, что с ребенком. И тогда она увидела, что один немец держит ребенка и кладет ему что-то под нос, а потом бросил его на кровать и смеется. Когда моя жена взяла ребенка, под носом у него было черное. И когда я зашел в госпиталь, то увидел моего ребенка мертвым. Он был еще немного теплым.

На второй день я пришел к моей матери в гетто и вижу, что комната пуста. На столе — открытый молитвенник и недопитый стакан чаю. Я узнал, что ночью немцы окружили этот двор и всех взяли и направили в Понары.

В последние дни декабря 1941 года Мурер сделал подарок для гетто. В гетто приехала подвода с обувью с мертвых, расстрелянных евреев в Понарах. Старую обувь он отослал из Понар в подарок гетто. И тогда среди этой обуви я узнал туфли моей матери.

Скоро было совсем уничтожено второе гетто, и в немецких газетах в Вильно было написано, что евреи из этого района вымерли от эпидемии.

23 декабря ночью приехал Мурер и роздал населению 3 000 желтых билетов, так называемых «аусвайзе». Эти 3 тыс. человек, у которых были желтые билеты, имели право прописать у себя родных, приблизительно, 9 тыс. человек, а в гетто было тогда от 18 до 20 тыс. Те, которые имели эти желтые бумажки, утром вышли на работу, а в отношении остальных, которые были в гетто и не имели этих бумажек, началась резня в самом гетто. Убивали тех, кто не хотел идти на смерть. Остальных увезли в Понары.

У меня есть документ, который я нашел после освобождения города Вильно, об еврейских одеждах в Понарах. Если этот документ интересен, я могу его показать.

Председатель: У Вас имеется этот документ?

Свидетель: Вот что написано в этом документе. Я прочту только несколько строчек (читает по-немецки):

«Телефон 19—36. Вильно, 3 ноября 1941 г. Г-ну гебитскомиссару Вильно. По вашему приказу, наше заведение в настоящее время дезинфицирует все старые еврейские платья из Понар и передает их управлению Вильно».

Смирнов: Свидетель, поскольку Вы огласили какой-то документ, Вы обязаны передать его Суду, ибо мы в противном случае будем лишены возможности судить об этом документе.

Свидетель: Пожалуйста.

Председатель: Скажите нам прежде всего, где был найден этот документ?

Свидетель: Я нашел этот документ в гебитскомиссариате города Вильно в июле 1944 года, когда наш город уже был очищен от немецких захватчиков...

Председатель: Вы хотите сказать, что это здание было занято немцами?

Свидетель: Там был гебитскомиссариат, там жили Ганс Финкс и Мурер.

Смирнов: Свидетель, вы сказали о том, что в период начала немецкой оккупации в Вильно были 80 тыс. евреев. Сколько евреев осталось в живых после оккупации Вильно?

Свидетель: После оккупации Вильно осталось приблизительно 600 человек.

Смирнов: Значит, 79 400 человек были уничтожены?

Свидетель: Да.

Смирнов: У меня нет больше вопросов к свидетелю, господин председатель.

Председатель: Хотят ли задать вопросы свидетелю другие обвинители?

Максуэлл-Файф: Вопросов нет.

Додд: Вопросов нет.

Председатель: Желают ли защитники задать вопросы? Нет? В таком случае свидетель свободен.

ИЗ ДОНЕСЕНИЯ НАЧАЛЬНИКА ГЕСТАПО МЮЛЛЕРА НАЧАЛЬНИКУ ПОЛИЦИИ БЕЗОПАСНОСТИ И СЛУЖБЫ БЕЗОПАСНОСТИ ГИММЛЕРУ ОТ 16 ДЕКАБРЯ 1942 г. ОБ ОТПРАВКЕ ПОЛЬСКИХ ЕВРЕЕВ В КОНЦЕНТРАЦИОННЫЕ ЛАГЕРИ ГЕРМАНИИ

[Документ США-241]

...В связи с увеличением передачи рабочей силы концентрационным лагерям, которая должна быть завершена к 30 января 1943 г., можно принять следующий порядок в отношении евреев:

1. Общее количество — 45 000 евреев.

2. Начало отправки — 11 января 1943 г. Конец отправки — 31 января 1943 г. Немецкие железные дороги не могут предоставить специальных составов для эвакуации с 15 декабря 1942 г. по 10 января 1943 г. ввиду увеличения количества эшелонов с отпускниками из армий.

3. Состав: 45 000 евреев должны включать 30 тыс. евреев из районов Белостока, 10 тыс. из гетто Терезиенштадт; из них 500 евреев должны быть трудоспособными, т.е. те, которые использовались на мелких работах в гетто, и 5 тыс. нетрудоспособных евреев, а также евреев свыше 60 лет...

Как и до сих пор, должны быть вывезены только те евреи, которые не имеют особых связей и высоких наград. 3 000 евреев — из оккупированных голландских территорий, 2 000 — из Берлина. Всего 45 000 (цифра 45 000 включает инвалидов, старых евреев и детей).

С использованием практических методов отбора среди евреев, прибывающих в Освенцим, должно иметься от 10 до 15 тыс. трудоспособных людей...

ИЗ МЕМОРАНДУМА РОЗЕНБЕРГА «УКАЗАНИЯ К РАЗРЕШЕНИЮ ЕВРЕЙСКОГО ВОПРОСА»[330]

[Документ 212-ПС, США-272]

...Первой основной целью немецких мер, проводимых в этом вопросе, должно быть строжайшее отделение евреев от остального населения. При проведении этой меры прежде всего нужно проводить захват еврейского населения путем введения приказа о регистрации и подобных ей мер...

Все права на свободу должны быть отняты у евреев, они должны помещаться в гетто и в то же самое время должны быть разделены согласно полу. Наличие целых еврейских общин и поселений в Белоруссии и Украине делает это особенно простым. Более того, следует избрать места, где будет удобнее применять еврейскую рабочую силу в том случае, если будет потребность в ней. Эти гетто могут быть помещены под командование еврейского самоуправления, с еврейскими чиновниками. Однако охрана этих гетто и отделение их от остальной местности должны быть поручены полиции. Также в тех случаях, когда еще нельзя устроить гетто, следует проследить, чтобы были введены суровые меры, которые бы запрещали продолжение смешения крови между евреями и остальным населением.