Не говори любви «прощай» - Маслюкова Ольга

Час полета здесь стоил от двухсот до двухсот шестидесяти долларов, а на вертолете — все четыреста. Сергей решил, что тридцати минут для начала ему вполне достаточно.

Работа в инвестиционной компании научила его все тщательно считать. В последние годы Сергей с цифрами имел гораздо больше дел, чем с живыми людьми. И они увлекали его намного сильнее, чем пустые разговоры.

Цены на полеты его удивили. Насколько Сергей понял, самолет заправлялся девяносто пятым бензином, и топливо он потреблял, как малолитражка. Значит, на сто километров требуется всего семь с половиной литров. Если скорость самолета двести километров, то он «съест» максимум пятнадцать — двадцать литров «керосина».

Да, дорогое удовольствие! Еще некоторое время назад Сергей спокойно выложил бы двести долларов за любое развлечение. Но сейчас, когда из обеспеченного человека он превращался в мужчину, вынужденного считать каждую копейку, такая сумма казалась огромной. И все-таки именно теперь отказать себе он не мог. Ту тяжесть, что заполнила весь его мозг, каждую клеточку тела, можно было снять только чем-то из ряда вон выходящим. Он рассчитывал на небо как на главную помощь в своей покатившейся под откос жизни.

Стать летчиком было его детской мечтой. Мальчишкой он написал письмо в «Пионерскую правду». Ему пришел ответ: какой-то взрослый потратил немало времени, чтобы объяснить Сереже, насколько трудная профессия у пилотов и готовиться к ней нужно начинать с детства. Главное, чему следует уделить основное внимание, — это закаливание.

Сережа очень хотел стать летчиком. И потому к закаливанию приступил немедленно. Стояла холодная зима. Он разделся, притащил на балкон ведро с холодной водой и вылил ее на себя. Дрожа от холода, он потер еще себя снегом. А на следующий день часа два держал ноги в ледяной воде.

Наверное, Сережин организм всячески сопротивлялся его желанию летать. Потому что еще через день у мальчика поднялась высокая температура и его на «скорой» увезли в больницу, где он провалялся два месяца с сильным воспалением легких. Немного позже ему поставили диагноз «хронический тонзиллит» и с мечтой пришлось окончательно распрощаться по состоянию здоровья.

Теперь через тридцать лет ему так же сильно захотелось летать, как это было тогда, в далеком детстве.

— Самолет весит всего четыреста пятьдесят килограммов, — рассказывал инструктор, бывший военный летчик. — В случае отказа двигателя здесь есть уникальная система спасения с помощью парашюта: самолет вместе с экипажем на нем плавно спускается на землю.

Он показал, что должен осматривать каждый пилот перед вылетом: винт — чтобы не было трещин, шины — чтобы не было порезов, тормозные трубки — чтобы были сухие, а также закрылки и хвостовое оперение.

Когда они уже двинулись по «рулежке» к взлетно-посадочной полосе, Сергею показалось, что их маленький «текнам-гольф» вот-вот перевернется — таким неустойчивым он казался.

Один за другим садились самолеты. Они постояли немного, пропустив два. И только потом покатились по взлетно-посадочной полосе. Сергей не ожидал, что взлет будет таким резким, прямо с места, как это происходит у вертолета. Набор высоты напоминал выстрел из катапульты. Альтиметр показывал девятьсот футов.

Когда-то они с Варей и Жанной отдыхали на Кипре, в Айя-Напе. В большом парке аттракционов, куда направлялась разморенная духотой публика по вечерам, самым большим успехом пользовался «Слинг-шот». Два человека садились в кабинку, которая молниеносно уносилась ввысь, потом с такой же сумасшедшей скоростью опускалась, а между этими бросками крутилась и вертелась в разные стороны под истошные крики участников и болельщиков. Варя отказалась сразу от этой забавы, а Жанна зажглась, уговорила отца, и Сергей помнит, как он сидел в кабинке «Слинг-шота» и у него от страха замирало сердце.

Примерно те же чувства испытывал он сейчас. Хотя «Тарзан» в парке Горького, откуда Сергей рискнул прыгнуть несколько лет назад, после какой-то вечеринки на работе, когда все много выпили и отправились слегка проветриться, был страшней.

— Не убирай руку со штурвала, — сказал инструктор, — а то ты дергаешься и постоянно нажимаешь кнопку для выхода в эфир. Не бойся!

Дергаться было от чего. Когда они совершали вираж в сторону, где сидел Сергей, самолет наклонялся и возникало ощущение, что человек оказывался один перед бездной. Непроизвольно хотелось за что-нибудь схватиться, удержаться, чтобы не пропасть, не вылететь. К этим новым чувствам нужно было приноровиться, привыкнуть. Развороты в тридцать градусов Сергей освоил легко. А когда сделали один в сорок пять — у него сдавило грудь. Сергей посмотрел вниз. Их зона полета пролегала над каким-то дачным поселком и лесом. Сильная болтанка вызывала чувство дискомфорта. Сергей выполнял команды инструктора и понимал, что у него получается все лучше и лучше. После нескольких кругов зашли на посадку. Ее как самую сложную часть полета инструктор провел полностью сам.

Отодвинув крышку самолета назад, Сергей встал на крыло и сошел по специальной лесенке вниз.

— Ну как? — спросил инструктор.

— В следующий раз хочу полетать на отечественном, — ответил Сергей.

— Вы на чем ездите? — поинтересовался инструктор. — На иномарке? На «Жигули» хотите пересесть? Так вот, летать на ЯКе — все равно что после джипа сесть в «уазик».

— Дороговато у вас.

— Ненамного.

И, обсуждая детали разных марок самолетов, они пошли пить кофе, который для членов этого клуба подавался бесплатно.

Вообще-то Сергей боялся летать на обычных пассажирских рейсах. Когда в иллюминаторе он видел внизу лишь облака, то покупал у стюардессы коньяк и с его помощью пытался забыться. Но за штурвалом маленького самолетика он чувствовал себя совершенно иначе.

Там его жизнь зависела от неизвестного экипажа. Здесь он мог всем управлять сам. А земля, которую все время было видно с воздуха, придавала уверенность. Она словно улыбалась своим расшалившимся детям и подтверждала кровную связь с этими мужчинами, которые никак не хотели ограничиваться твердой почвой под ногами, а стремились ее утратить.

Сергей пил кофе на втором этаже клуба, откуда через открытое окно было видно, как какой-то смельчак в воздухе совершает умопомрачительные пируэты. Когда тот зашел в штопор, Сергей подумал, что он сейчас в таком же штопоре. Только смельчак-пилот из него выйдет, а сможет ли это сделать Сергей — большой вопрос.

Каким же надо быть идиотом, чтобы связаться с этой Ирой! Да что там говорить: сколько мужчин годами имеют любовниц и не попадаются и их жены ни о чем даже не подозревают! А тут — никакой страсти, никакой любви, так — времяпрепровождение. Если честно, то он эту Иру просто ненавидел! И зачем с ней встречался? Вопрос, что называется, на засыпку.

С чего все началось?

Он пришел в тот день домой в отвратительном настроении. Ему, столько сделавшему для своей фирмы, из-за одной-единственной ошибки предложили убираться на все четыре стороны. Сергей даже представить не мог, как сказать об этом Варе. Он знал, что она, конечно, не будет поедать его упреками, скроет свое разочарование, но предстоящее унизительное признание его убивало. Сергей всегда осуждал тех, кто жаловался на свою участь, на то, что мало получают, что не замечают их заслуги. Ему казалось, что мужчина должен делать дело, обеспечивать семью, а не ныть по поводу собственной несостоятельности. И вот теперь он оказался в той же компании.

Больше всего в тот момент ему хотелось остаться одному, никого не видеть, отлежаться, отойти, подумать, что делать дальше. Вот-вот домой вернутся Варя, Жанна, станут тормошить, задавать вопросы… Тогда он и вспомнил о пустующей Жениной квартире. Ключ от нее всегда лежал в одном месте.

Когда Сергей подходил к Жениному дому, его неожиданно окликнула соседка Ира. Как потом выяснилось, она возвращалась из гостей, от знакомой, с которой отмечала какое-то семейное событие. Ира была слегка пьяной, очень веселой, без конца смеялась и болтала о пустяках, в которые Сергей даже не вслушивался. Но в какой-то момент ему, мрачному и ушедшему в себя, вдруг показалось, что общение со столь жизнерадостной женщиной заставит его отвлечься от собственных переживаний, вернет вкус к жизни.