Лепестки под каблуками (СИ) - "Awelina"

Они были повсюду: разбросаны по центру кровати, по полу — дорожкой, ведущей к ложу. В носу и на языке осел этот запах, памятный по проклятому сну: остро-горький, густой и свежий.

— Прости. Мой помощник с флористом перестарались, — повинился вдруг Шикоренков, шагнув ближе к кровати, ведя меня за собой. — Я сам приберусь, раз уж это меня неправильно поняли.

Едва слышала его, словно завороженная смотрела, как мои туфли топчут лепестки, похожие на большие капли крови, шпильки протыкают их беззащитный шелк…

Лепестки под каблуками.

Влад убрал плед, стряхнул на пол набросанные останки цветов, подошел ко мне. Подняла на него невидящий взгляд. Что-то нужно было сказать, но язык не шевелился. Наклонившись, Шикоренков аккуратно отвел прядь волос, чувственно поцеловал меня в шею под ухом, обняв за талию, потом медленно разжал пальцы, стискивавшие кардиган на груди, коснулся губами каждого, с ожиданием глядя в глаза.

А я наконец представила свою жизнь здесь. С ним. День за днем дежурные или не очень поцелуи, пустые разговоры, вечная маска услужливой содержанки, секс по расписанию и регламенту, когда отдаешь лишь тело, а не душу. С тем, кто тяготит уже сейчас, кого не хочу и не захочу по-настоящему никогда. С тем, кто не подарит ни тепло, ни страсть, ни всего себя. Влад — будто форма, изысканная, но полая для меня. Он и меня, мои чувства поместит в аналогичную. Золотые интерьеры и союз, но в них я не буду счастлива, потому что на самом деле это клетка.

Лепестки под каблуками. Я топчу их, как годами безжалостно топтала чувства Лекса, не желая их замечать и одновременно принимая как должное. Лепестки — это и мои чувства. Я лгала себе в течение долгого времени, душила притяжение, обманывала, когда говорила, что ничто не ставлю на карту в игре с Шикоренковым. Ставила. Саму себя. Теперь Влад мой, неважно на какой срок, тут я сорвала джек-пот, как выразилась Хвостова, обеспечена до конца жизни в любом случае. Влад мой, но я больше не я.

Проиграла себя. Растоптала себя.

— Ты опять будто не со мной, — цокнул языком Влад и поцеловал.

Противно не было, лишь холодно и пусто внутри, лишь больно в сердце и голове.

Уперлась руками в грудь мужчины, заставив отстраниться.

— Я не с тобой, — произнесла, с горечью глядя в холодные голубые глаза. — И не смогу быть с тобой.

— Почему? — спросил, неприятно пораженный.

— Потому что уже, видимо, много лет люблю другого, — грустно улыбнулась. — Прощай. Мне надо идти, а ты достоин лучшей женщины, чем я.

Погладив его по щеке, я прошла к тумбочке, сняла кольцо с бриллиантом, который он мне подарил перед тем, как привезти сюда, развернулась и направилась к двери. Это, безусловно, красивое место и красивая жизнь, но они не мои. И рада этому.

Пока спускалась вниз, рассматривала свое отражение в зеркале золотой кабины лифта. Красивая блондинка с острым взглядом, в темно-синих брюках-клеш, бежевой блузе с бантом на груди, черном кардигане, сжимающая серебристый клатч. Ухоженная, элегантная, но подделка. Сахарозаменитель, искусственно созданный и временами опасный.

Это правда: я корыстная, расчетливая, умеющая лгать, преображаться и подстраиваться содержанка. Продажная кукла, аксессуар для богатых мужчин, символ их достатка и высокого положения в обществе. Влезла в эту роль, как в униформу, потом ее с меня содрали, сделав уязвимой. Но теперь и сама не желаю натягивать эти тряпки. И придется проверить, способна ли сшить себе совершенно другую одежду.

Страшно. Паршиво. Но надо.

***

Как обычно, зима для коммунальщиков пришла внезапно. С утра с неба посыпались хлопья влажных снежинок, они таяли, как только достигали земли, но сумели внести переполох в городскую жизнь: видимость в разы ухудшилась, на дорогах и тротуарах было скользко, чистить и посыпать противогололедной смесью эту вторую по счету шалость декабря никто не торопился, транспорт встал в пробках из-за аварий.

Крепко сжимая капюшон куртки, который норовил сорвать встречный ветер, наклонив голову, я пробиралась по Длинной. Мне нужен был 152-й дом, но ноги, обутые в берцы, то и дело скользили, так что вероятность добраться целой и невредимой все уменьшалась.

А скоро Новый год. Черт возьми, обидно будет встретить его со сломанной рукой или ногой, и все из-за Жука, позвавшего меня оценить магазин, который откроется через неделю.

За эти месяцы наше сотрудничество и дружба еще больше окрепли. Я взялась делать и распространять для него рекламу в соцсетях и была признательна, что Тёма не побоялся доверить такое важное дело только-только начавшему заниматься таргетом недоспециалисту.

Таргет и правда оказался занимательной и интересной сферой. Единственная вещь, заставлявшая меня с благодарностью воспоминать Шикоренкова… Из-за него я порвала с Лексом, но и из-за него же решила, что способна сделать себя сама, без помощи мужчины.

Вообще, моя жизнь стала существенно ограниченной, полной простейших хлопот, размеренной иногда до скуки, но… какой-то конструктивной. Шаг за шагом, кирпичик за кирпичиком — строила будущее, создавала себя. Общалась только с квартирной хозяйкой (привередливой и придирчивой женщиной), молодой мамой, живущей по соседству и часто заходившей извиняться за излишне шумное чадо и мужа, который с ним вечерами играл. Ну и с Артемом еще, занявшим пустующую нишу моего лучшего друга.

С Дашкой все разладилось окончательно и бесповоротно в тот же день, когда она узнала, что я отказалась от Шикоренкова. Позвонила мне, обматерила, выразила надежду, что я не пожалею о сделанном выборе, попросила больше никогда не звонить, не писать, не напоминать о себе и отключилась.

Некоторое время думала, что и в этом случае так проявилась ее зависть. Я смогла то, что, вероятно, никогда не удастся ей, — вырваться.

О выборе действительно ни секунды не жалела, отсутствием в своей жизни Хвостовой совсем не тяготилась, а страдала только из-за одного человека… Сильно скучала…

Тёма ныл и ныл, умоляя меня помочь определиться с раскладкой товара. Я указывала, что вообще не профессионал, есть вон мерчендайзеры, но нет. Жук хотел, чтобы я хоть глазком бы взглянула и вынесла вердикт. И вот сдалась в конце концов, а теперь в непогоду бреду по скользкому тротуару, плечо оттягивает набитый книгами шоппер (совместила поезду к Артему с необходимостью забрать заказ), ноги уже промокли и начали замерзать.

Ненавижу зиму.

За время самостоятельной жизни весь центр исходила пешком вдоль и поперек, просто гуляя, изучая, наблюдая и размышляя, но в этот угол пока не забредала. Нужный дом нашла благодаря уже установленной вывеске над дверями с зеркальными стеклами: добротный, кирпичный, двухэтажный. В округе смотрелся выгодно, а главное: поблизости никаких конкурентов, но зато есть фитнес-зал. Туда недавно занесла распечатанные буклеты с моим рекламным текстом.

Две ступеньки — и я осторожно стучу в стекло. Жук открыл через пару минут, привычно небритый, с торчащими во все стороны кудрями, улыбнулся светло, как школьник, получивший пятерку.

— Привет, красавица, — обнял меня на миг, а потом сразу же затащил внутрь, закрыл дверь. — Замерзла? У меня есть кофе горячий в термосе. Будешь?

— Ага.

Пока Артем возился в подсобке, я скинула куртку, аккуратно уложила ее на стул у витрины, вниз поставила шоппер. На прилавке рядом стоял включенный ноутбук и кружка (парень предусмотрительно подложил под дно сложенный лист бумаги). Рядом лежали десятки страниц каких-то списков. Видимо, перечень будущих товаров.

Я с любопытством огляделась, прошлась по периметру. Пустые полки и освещение, горевшее не везде, угнетали, но в целом приятное место.

— Неплохо. Все на высоте, — поделилась мнением. — Вон на те дальние полки можно поставить товар для суперзнатоков. А вот там хорошо бы смотрелись всякие футболки, майки, кепки, кружки и бутылки с логотипами.

— Держи. — Жук остановился рядом, вручил мне кружку. Внимательно всмотрелся в те места, на которые указала, словно представлял, как все будет выглядеть в готовом виде, почесал подбородок со своей светлой и длинющей щетиной. — Идея недурна.