Мстислав Великий. Последний князь Единой Руси - Седугин Василий Иванович

А дальше пошло как во сне. Гости ели и пили, громко разговаривали и что-то выкрикивали. Потом все встали и поехали в церковь. Мстислав сел на коня и тоже поскакал к храму – там он должен был оказаться раньше невесты. Затем их по раскинутой на крыльце цветной материи ввели в церковь, поставили на аналой, священник читал молитвы, после чего заставил целоваться. Мстислав коснулся упругих губ принцессы, и неприятный холодок пробежал по спине: эта ледышка отдана ему навек...

Три дня продолжалось свадебное пиршество. На четвертый Мономах позвал Мстислава в свою горницу и сказал:

– Веками страдала Европа от набегов скандинавов, которые вдоль и поперек прошли ее в разных направлениях, безжалостно грабя и убивая. Шутки с норманнами плохи, это скажет любой европейский житель. Но Русь со времен Рюрика была защищена от их набегов благодаря умной политики дружбы с викингами. Сначала славянин Рюрик женился на норманнке Эфанде, сестре Олега, потом другие князья устанавливали дружеские отношения со скандинавами. Ярослав Мудрый отдал в жены за принца норвежского Гаральда свою дочь Елизавету, а сам женился на дочери шведского короля Олофа. Теперь ты породнился со шведским королевским двором. Для Руси это великое облегчение: север обезопасен от нападения самое малое на двадцать-тридцать лет, а может, и более. Со времен Олега Вещего Русь установила дружеские отношения еще с одним разбойничьим государством – Венгрией, которая также наводила ужас своими набегами на всю Европу. Немало способствовали миру с ней четыре княжны, выданные за венгерских королей. Так что у нас остался один враг – половцы. А если бы мы вели войну со всеми своими соседями, нашу страну враги бы растащили по частям. Вот что значат династические браки для Руси!

Мономах прошелся по горнице, присел перед сыном, продолжал:

– Главная задача сейчас – справиться с половцами, пресечь грабительские набеги на Русь. Для этого надо загнать их как можно подальше от наших границ – за Дон, а может, и за Волгу. Но для этого нужно единство действий всех русских князей. Я уже говорил со многими, кое-кому направлял письма и получил согласие на совместную борьбу с врагом. Вот только Олег Святославич противится. Послушай, что написали ему русские князья.

Мономах вынул из мешочка, висевшего у него на ремне, берестяную грамоту, прочитал:

– «Приди в Киев, да заключим договор о Русской земле перед епископами, и перед игуменами, и перед мужами отцов наших, и перед людьми городскими, чтобы оборонили мы Русскую землю от поганых».

– И что ответил Олег Святославич?

– Олег же, исполнившись дерзких намерений и высокомерных слов, сказал нашему гонцу так: «Не пристойно судить меня епископу, или игуменам, или смердам». И не захотел идти к нам, послушав злых советников.

– Но есть великий князь Руси! Неужели он не сможет применить против мятежного князя крутых мер?

– На этот раз великий князь Святополк проявил настоящее мужество и предупредил Олега, что за отступничество тот понесет кару. Вот наше с ним письмо Олегу: «Так как ты не идешь на поганых, ни на совет к нам, то, значит, ты злоумышляешь против нас и поганым хочешь помогать – так пусть Бог рассудит нас».

– Значит – война? – тихо спросил Мстислав.

– Да, война русских князей против Олега Святославича. Всем он насолил, все хотят свести с ним счеты. Святополк не может простить ему, что он привел половецкие орды и разорил Русь. Давыд Волынский будет мстить за изгнание его из Тмутаракани. Я ему никогда не прощу своего унижения под Черниговом, когда с семьей покидал город, а Олег вместе с половцами усмехался, глядя на меня и моих детей. Змею надо убивать прежде, чем она попытается еще раз ужалить. А сейчас самое подходящее время для расправы над ним!

– Я с тобой, отец! – твердо проговорил Мстислав.

– Когда сможешь выступить со своей дружиной?

– Вместе и отправимся.

– Тогда через три дня. Не жаль расставаться с молодой женой? У вас ведь медовый месяц! – и Мономах лукаво подмигнул Мстиславу.

– Дела важнее, – ответил тот, отводя взгляд...

Давно Киев не видел такого количества войска, как в мае 1096 года. Узкие улочки были забиты воинами. Колыхались, растекались в разные стороны островерхие шишаки шлемов, разноцветные плащи, расписные щиты, холодно поблескивали панцири и кольчуги. Настроение воинов было боевым. Раздавались голоса:

– Прищучим наконец-то Святославичей!

– Ответит Олег за пособничество половецким набегам!

– Все слезы народные ему отольются...

Дружину Мстислава Мономах поставил передовым отрядом. Разведчики Ярия веером рассыпались по округе. При подходе к Чернигову к Мстиславу подскакал Ярий, выкрикнул в азарте:

– Побывали в городе! Сбежал Олег в неизвестном направлении!

– Не может быть! – не поверил Мстислав. – Это же его главная опора, основная крепость. Без Чернигова он – ничто!

– Там собралось вече и вынесло решение: защищать князя, который приводил на черниговскую землю половцев, и они разорили ее, горожане не намерены и откроют ворота великому князю. Когда об этом узнал Олег, то бежал куда-то на север. Пойдем по его следам!

Мстислав поскакал к отцу, чтобы лично доложить важную новость.

– Доигрался, подлец! – не удержался Мономах, когда выслушал сообщение. – Теперь ему каюк. Как ты думаешь, великий князь?

Святополк, невысокий, кряжистый, очень подвижный, с хитрым прищуром глаз, поиграл поводьями и ответил, задумчиво глядя на проходившие мимо войска:

– Во всяком случае, из рук своих не выпустим. Ответит за свои злодеяния сполна!

Олег со своими сторонниками заперся в крепости Стародуб. Небольшой городок отличался мощными стенами, высокими башнями, а население горой встало за своего князя и на предложение сдаться ответило обидным отказом:

– Дождемся, когда увидим ваши спины и вас, убегающих в леса!

Такого нахальства нельзя было снести, и Святополк и Мономах решились на приступ. Два дня готовили лестницы, а на третий с четырех сторон воины полезли на стены. Мстислав сначала руководил засыпкой рва разным мусором, мешками с землей, кустарником и прочим хламом, потом помог приладить лестницу и, не выдержав наплыва азартного настроения, первым кинулся наверх. Об его щит затенькали стрелы, ударил вскользь камень, но он упорно карабкался, пока не оказался на уровне с защитниками. Против него бились двое стародубцев, как видно, из посадских людей, державших мечи как палки. Извернувшись, Мстислав ловким ударом вышиб оружие из рук одного, тут же уколол другого и выскочил на площадку стены. Следом за ним запрыгнул Ярий, они встали спинами друг к другу и вступили в схватку с нестройным рядом противника.

– Как ты, Ярий? – спрашивал Мстислав, нанося молниеносные удары.

– Держусь, князь! Ты не ранен?

– Бог миловал! Ты-то как?

– Все в порядке!

К ним присоединился с десяток дружинников, была отвоевана значительная часть площадки. Еще один напор, и сражение можно было переносить на улицы городка.

Но тут на Мстислава и его воинов в большом числе бросилась отборная Олегова дружина. Отлично вооруженные и хорошо обученные, имевшие за своими плечами не одну битву воины сразу стали теснить группу Мстислава, а помощь почему-то запаздывала. Напрасно оглядывался Мстислав на стоявшее в бездействии войска киевского князя, надеясь, что они бросятся им на выручку. Подкрепления не было. Один за другим падали сраженные воины.

– Ярий, на лестницу! Я прикрою! – кричал Мстислав.

– Князь, первым спускайся! – отвечал Ярий; лицо его было в крови, он бился из последних сил.

Мстислав оглянулся назад и увидел, как к стене бежит подмога. Закричал радостно:

– Бьемся, братцы! Выручка идет!

И в этот момент что-то тяжелое ударило его по голове, он откинулся назад и потерял сознание...

Очнулся на земле. Возле него хлопотал Ярий.

– Очухался? Ну слава Богу, значит, жить будешь.

– А как стена? Отстояли? – слабым голосом спросил Мстислав.

– Отстояли, отстояли, – успокоил его друг, и он снова провалился в черную пропасть.