Клуб Мефисто - Тесс Герритсен

– Приходите в субботу, часов в семь. Тогда и поговорим.

– Сперва мне нужно посмотреть в свой ежедневник. Я вам сообщу. – И она повесила трубку.

– С какой стати он звонил? – поинтересовалась Джейн.

– Просто пригласил меня на ужин.

– Ему что-то от тебя надо.

– Ничего такого, как он уверяет.

Маура подошла к шкафу и вынула из ящика чистые перчатки. Когда она их надевала, руки у нее не дрожали, зато лицо горело, и напряженное сердцебиение ощущалось в кончиках пальцев.

– И ты веришь в это?

– Конечно нет. Поэтому и не пойду.

– А может, и стоит, – спокойно заметила Джейн.

Маура повернулась и посмотрела на нее:

– Ты это серьезно?

– Мне бы хотелось побольше разузнать об этом Фонде Мефисто. Кто они, чем занимаются на своих сходках. Думаю, другим способом мне вряд ли удастся добыть информацию.

– Значит, ты хочешь, чтобы я сделала это для тебя?

– Я всего лишь говорю: не факт, что это такая уж плохая идея. Только будь осторожна.

Маура подошла к столу. И, взглянув на Еву Кассовиц, подумала: «Эта женщина служила в полиции и была при оружии. Но даже у нее не получилось быть осторожной».

Маура взяла скальпель и принялась за работу.

Она сделала на туловище два разреза, образовавших букву «Y», – провела лезвием две линии от плеч вниз, сведя их под грудиной, ниже обычного. Чтобы не задеть колотую рану. Но еще не перерезав ребра и не вскрыв грудную клетку, Маура уже знала, что увидит внутри. Она все разглядела на рентгеновских снимках грудной клетки, выложенных на просмотровом столе: шарообразный контур сердца, куда более увеличенного, чем должно быть у здоровой молодой женщины. Подняв щит из грудины и ребер, она заглянула в грудную клетку и просунула руку под разбухшую сердечную сумку.

Чувствовалось, что там было полно крови.

– Перикардиальная тампонада, – констатировала Маура и посмотрела на Джейн. – Кровь заполнила околосердечную сумку. Поскольку пространство внутри ограниченное, сумка становится настолько плотной, что сердце перестает нагнетать кровь. А может, смертельная аритмия возникла в результате колотого ранения. Во всяком случае, убийца действовал быстро и наверняка. Правда, для этого он должен был знать, куда бить ножом.

– Он знал, что делает.

– Или ему повезло. – Маура указала на рану. – Видишь, лезвие проникло под мечевидный отросток. Выше сердце надежно защищено грудиной и ребрами. Но если попасть ножом вот сюда, где рана, и под прямым углом…

– Получится точно в сердце?

– Это нетрудно. Я сама проделывала такое, когда стажировалась в «скорой помощи». Только с иглой, конечно.

– На трупе, надеюсь.

– Нет, на живой женщине. У нее не прослушивалось сердцебиение, падало давление, и сердце на рентгенограмме грудной клетки тоже походило на шар. Надо же было что-то делать.

– И ты вонзила в нее иглу?

– Специальную кардиальную иглу. Чтобы удалить из сумки лишнюю кровь, иначе пациентку не довезли бы до хирургии.

– Прямо как в шпионском романе «Игольное ушко», – заметил Йошима. – Там преступник убивает своих жертв уколом прямо в сердце, они умирают очень быстро и почти без крови. Довольно-таки чистое убийство.

– Спасибо за подсказку – пригодится, – поблагодарила Джейн.

– На самом деле Йошима поднял правильную тему, – сказала Маура. – Наш преступник решил убить Еву Кассовиц быстрым способом. А с Лори-Энн Такер он не торопился – не спеша отсек кисть, саму руку, голову. Потом еще знаки нарисовал. На эту жертву у него ушло немного времени. И это наводит меня на мысль, что Еву Кассовиц он убил больше из практических соображений. Может, она застала его врасплох и ему просто надо было избавиться от нее. И он проделал это самым быстрым способом. Удар по голове. И тут же укол в сердце.

– Он потратил время на то, чтобы нарисовать знаки на двери.

– Откуда нам знать, может, он нарисовал их до того? Когда оставлял сверток у двери.

– Ты имеешь в виду кисть?

Маура кивнула:

– Свое подношение.

И она вернулась к работе, продолжая надрезать и рассекать плоть. Извлекла легкие и опустила их в тазик из нержавейки, где они превратились в одну губчатую массу. После беглого осмотра розовой поверхности и по срезам с каждой доли она поняла, что это легкие совершенно здоровой женщины, никогда не курившей, и что они могли бы исправно прослужить ей до самой старости. Потом Маура перешла к брюшной полости и запустила руки в перчатках внутрь, чтобы произвести резекцию желудка, поджелудочной железы и печени. Живот у Евы Кассовиц был на зависть плоский – несомненный результат упорных приседаний и отжиманий. И как же запросто свел на нет все эти усилия скальпель, исполосовавший кожу и мышцы! Тазик мало-помалу заполнился внутренними органами и узлами тонкой кишки, похожей на спутавшихся в клубок угрей, – все это плавало в кровавой жиже вместе с печенью и селезенкой. И каждый орган был здоров-здоровехонек. Следом за тем Маура проникла в забрюшинное пространство, извлекла бархатисто-гладкие почки, сделала с них срезы и опустила их в банку для хранения проб. Они погрузились в формалин, оставив за собой завихряющиеся кровавые струйки.

Маура выпрямилась и посмотрела на Йошиму:

– Можешь выложить снимки черепа? Сейчас поглядим, что тут у нас.

Он убрал с просмотрового стола снимки туловища и принялся выкладывать очередную порцию пленок, которую доктор Айлз еще не изучила. Теперь на экране высветились снимки головы. Маура обратила внимание на свод черепа, на то место, где находилась рваная рана, и осмотрела контур черепной коробки, силясь разглядеть характерную трещину или вмятину, которые она не смогла нащупать, но ничего такого не заметила. Впрочем, жертву можно было свалить ударом и не проламывая череп. И потом, уже на бесчувственном теле, расстегнуть куртку и задрать свитер.

И вонзить нож в сердце.

Сначала Маура сосредоточилась на фронтальном снимке черепа. Затем перешла к боковой его проекции и, рассмотрев шею, остановила взгляд на гиоидной дуге. Позади нее проступало странное конусообразное затемнение – такого она раньше никогда не видела. Сдвинув брови, Маура склонилась над просмотровым столом и принялась разглядывать аномалию. На фронтальном виде та была почти полностью скрыта более плотным пятном шейного позвонка. А на боковом – просматривалась довольно четко и явно не была частью скелета.

– Что же это такое? – пробормотала она.

Сзади к ней подошла Джейн:

– Что ты там увидела?

– Вот эту штуковину. Это не кость. Какой-то инородный предмет.

– У нее в горле что-то есть?

Маура повернулась к столу и обратилась к Йошиме:

– Можешь принести ларингоскоп?

Маура встала в изголовье стола, приподняв подбородок. Впервые она взяла в руки ларингоскоп, когда училась на четвертом курсе: в тот раз ей предстояло ввести эндотрахеальную трубку человеку, который не дышал. Обстановка была довольно напряженная, у пациента остановилось сердце. Руководивший практикой ординатор дал ей на все про все только одну попытку. «У вас десять секунд, – предупредил он, – если не сможете, дайте мне». Она вставила ларингоскоп пациенту в рот, надеясь разглядеть горло и голосовые связки, но увидела только язык и слизистую оболочку. Секунды бежали неумолимо, сестра без устали надавливала на грудную клетку, бригада экстренной помощи смотрела на нее во все глаза. Маура старалась совладать с прибором, понимая, что с каждой потерянной секундой, которую пациент провел без кислорода, отмирает все больше и больше клеток мозга. В конце концов ординатор взял у нее из рук прибор и, слегка отстранив локтем, все сделал сам. Для нее это было унизительной демонстрацией ее собственной некомпетентности.

Мертвый не нуждается в столь поспешном вмешательстве. Сейчас, когда Мауре предстояло ввести клинок ларингоскопа в рот Евы Кассовиц, рядом не было ни кардиомонитора, ни смотрящих на нее сотрудников бригады экстренной помощи, да и ничья жизнь не висела на волоске. Ева Кассовиц была мертвым пациентом. Маура сдвинула ее язык вбок, чтобы не мешал, спокойно ввела в рот прибор и заглянула в горло. Шея у Евы Кассовиц была длинная и тонкая, и Маура легко разглядела ее голосовые связки, похожие на бледно-розовые полоски, примыкающие к дыхательным путям. Между связками что-то поблескивало.

– Пинцет! – попросила она, протянув руку.

Йошима тут же вложил ей в ладонь инструмент.

– Ты видишь предмет? – спросила Джейн.

– Да.

Маура подцепила блестяшку пинцетом и осторожно извлекла ее из горла. Опустила в лоток для сбора проб, и она звякнула, упав на дно из нержавеющей стали.

– Я это вижу или мне снится? – изумилась Джейн.

Маура перевернула странный предмет, и в ярком свете ламп он сверкнул жемчужным блеском.

Морская ракушка.

18

Дневной свет поблек и превратился в серые сумерки, когда Джейн въехала на территорию Гарвардского университета и остановилась возле Конант-Холла. Парковка оказалась почти пустой. Выйдя из машины на пронизывающий ветер, она оглядела старые кирпичные здания, казавшиеся заброшенными, посмотрела на снежинки, роем кружившие над обледенелой мостовой, и поняла, что, когда покончит со своими делами, уже наверняка будет совсем темно.