Учитель и его время - Михаил Кириллов

Деятельность Е. В. к 1984 г. становилась все более заметной в московском терапевтическом мире. Он стал заместителем председателя Всероссийского общества терапевтов, председателем Центральной проблемной комиссии «Военная медицина» при МЗ СССР, членом редколлегии «Военно-медицинского журнала». Он курировал работу терапевтических коллективов Главного и Центральных военных госпиталей и поликлиник МО и видов ВС, много консультировал.

Под его руководством к этому времени было защищено более 10 докторских и 20 кандидатских диссертаций. Избрание Е. В. членом-корреспондентом АМН (по разделу «Военно-палевая терапия») стало свидетельством признания его значительного вклада в советскую науку.

В 1984—1985 гг. и позже Е. В. в составе наших военных делегаций посетил США, Грецию, Францию, Марокко и другие страны. Об этом он рассказывал охотно – и про пальмы, и про апельсины, и про теплые южные моря. Рассказывал он и о первоклассном оснащении военных госпиталей армии США.

Большую роль в подготовке командных и педагогических кадров, в том числе ВМедФ, стали играть систематически проводимые сборы руководящего состава медицинской службы, сборы и конференции терапевтов армии и флота. Они проводились Е. В. в Ленинграде, в Киеве, в Риге, в Ташкенте, в Тбилиси. Содержание этих конференций было различным, но всегда связанным с состоянием дел в округах, с анализом того нового, что можно было внедрить на местах в области военной медицины, а также с анализом опыта деятельности терапевтов 40-й армии и тех структур в Союзе, которые ее обеспечивали. Сборы эти напоминали сессии своеобразного заочного института военных терапевтов. Из крупных терапевтов мне запомнились А. Д. Яворский, В. С. Новиков, П. О. Вязицкий, Г. М. Яковлев (позже стал начальником ВМА), Е. Е. Гогин, Н. В. Матюшкин, В. Б. Яковлев… Чувствовалось – коллектив руководящих терапевтов сложился, живет напряженно, выполняя роль коллектора и конвейера современного опыта. Это было продолжением Молчановской школы на новом, более высоком и регулярном уровне: менялись времена, задачи, приходили и уходили люди, носители опыта, но система продолжала жить.

Стиль встреч обычно формировался председателем – Е. В. Гембицким; спокойный, взвешенный, пожалуй, несколько домашний, но четкий, по характеру общения – доброжелательный, особенно с молодыми. Никто не подавляет индивидуальности участников, хотя это не просто. Естественность обстановки, не исключая подчиненности, предполагает самое дорогое – проявление самобытности людей. А люди интересные и разные! С различной направленностью и особенностями мышления и деловых интересов. Есть и антиподы, но, право, было бы скучно среди близнецов. Конечно, есть не только генераторы идей, таких мало, или просто чистые голоса, есть и поденщики, и макиавеллисты. Впрочем, последних хватает везде… Обычно на совещания приглашались и представители войсковой молодежи. Предлагалась обширная культурная программа. Запомнилось посещение Домского собора в Риге в 1985 г. Я впервые слушал концерт органной музыки. Мы были в соборе с Е. В. вместе, хотя и сидели поодаль. Казалось, пока звучит орган, нельзя умереть. Жаль только, что река человеческой жизни течет быстрее, и путь ее короче музыкальной вечности.

«Институт» руководящих военных терапевтов – живая, динамичная, не чиновничья форма руководства – был детищем Е. В. Гембицкого, концентрировавшим результат его организационного творчества. Ни до него, ни после этот процесс не имел характера системы. Вроде бы и совещания проводились, но все наспех, без памяти о прошлом, без ее накопления и исчезала результирующая величина, без которой нет системы, а именно – сохранение высокого уровня современной терапевтической науки и практики в ВС.

Ф. И. Комаров не патронировал эти сборы, но я думаю, что знал о них и способствовал их успеху. Видимо, в этой высокой степени самостоятельности и уважения, которой пользовался Е. В. Гембицкий в ЦВМУ, и состоял смысл их профессиональных контактов. Там, где работал Гембицкий, Ф. И. был не нужен. И наоборот. В понимании этого и состояла деликатность взаимоотношений этих больших терапевтов.

Ф. И. Комаров к этому времени стал генерал-полковником медицинской службы, академиком АМН. В январе 1983 г., в день моего рождения (так случайно совпало), он вручил мне орден «За безупречную службу в Советской Армии» III ст.

В ноябре 1984 г, умер Л. И. Брежнев и с ним так называемая «эпоха развитого социализма», эпоха расцвета партноменклатуры, паразитировавшей на колоссальных трудовых достижениях советского народа. Эти достижения бездарно проедались, тратились на инерцию движения партийно-государственной машины от социализма. В форме слухов доносились всхлипы удушаемых диссидентов, прорывались страшные подробности о рашидовских тюрьмах, о скандалах в МВД, о продажности в министерствах, о коррупции типа медуновского дела. Но, несмотря та это, в стране все работали, и эта беда страшной тогда не казалась, да и полноты представлений об этом государственном разврате у людей не было. Только немногим, особенно мудрым, было ясно тогда, что это – зарождение раквой опухоли.

Пришел к власти Ю. В. Андропов. Народ сразу почувствовал новизну справедливости и порядка. Он что-то успел сделать, но не дали: он был страшен крупному жулью. И до него были государственные коммунисты: Косыгин, Машеров, Пономаренко… Их сдерживали или устраняли.

Пришел Черненко, по-видимому честный, хотя и очень больной человек. На какой-то исторически малый миг заступил дорогу рвавшемуся к власти Горбачеву. Не может быть, чтобы опасность прихода этого человека уже тогда не была замечена ЦК партии.

Ранний Горбачев поражал словоохотливостью, свободным поведением, рождая надежды на обновление жизни в стране. Но вскоре стало ясно, что надежды эти тщетны. Он сначала заболтал советскую власть, а затем и предал ее.

Все эти годы мы обменивались мнениями об этом с Е. В. – и при встречах, и в письмах. Сохранились заметки того времени. Они обнажают наше общее понимание затаенных симптомов болезни общества и власти.

«Поездка Горбачева в Англию. Здоровенький такой, кареглазый, говорит без бумажки. Так и пружинит, так и пружинит. Еще Брежнев сказал о нем: «Торопится…». Но как-то непривычно и неприятно видеть Генерального секретаря ЦК КПСС в «объятиях» Тетчер. Светское заслонило советское».

«Вспомнилось наше возвращение из Цхалтубо в Москву в 1981 г. В Краснодаре к нам в жупе подсел уже немолодой крепыш из Управления строительством курортов на Кавказском побережье. Откровенно поделился, что едет к министру подписать нужные бумаги я вырвать финансирование. Везет тяжеленный чемодан водки специального розлива: «На трезвую голову не подпишет, а вот в сауне «под мухой» подсунуть бумагу можно, проверено». Поразила проза отношений жуликов с министром, проторенность подходов к нему, атмосфера уже привычной продажности и откровенного бахвальства. Впрочем, писал же; Грибоедов: «Кому в Москве не. зажимали рты обеды, ужины и танцы…».