Бесценное наследство - Паула Роу

Она двигалась вверх и вниз, обвив его шею руками, и воздух вокруг них дребезжал шепотом удовольствия и стонами страсти. Совсем скоро она вновь почувствовала приближение оргазма.

Чейз остановился.

Она широко распахнула глаза, захлебываясь недоумением.

— Нет, нет! Продолжай!

Чейз проявил настойчивость, хотя она попыталась прижаться к нему сильнее.

— Подожди! Постой, детка. Я хочу… К ее изумлению, он опрокинул ее на кровать. Ванесса приподнялась на локтях:

— Что ты…

— Тсс… — Он положил руку ей на колено. — Тебе понравится. Обещаю.

Он раздвинул ее ноги и приник ртом к самой интимной части ее обворожительного тела.

Комната закружилась в бешеном ритме, когда она подалась ему навстречу, испытывая ни с чем не сравнимое наслаждение. Его язык выписывал мучительно долгие окружности, доведя ее до полуобморочного состояния. И в тот самый момент, когда ей показалось, что она не в силах больше терпеть эту пытку, он впился зубами в ее влажные складки, заставив ее вскрикнуть от неожиданности. Запрокинув голову и вцепившись пальцами в края одеяла, она кончила под ритмичные движения языка Чейза, который то погружался внутрь ее, то выходил наружу.

Ванесса все еще не могла прийти в себя, когда он приподнялся, проводя языком по ее животу, затем талии и, наконец, прикоснулся губами к ее возбужденному соску. Когда Чейз раздвинул ее ноги и вошел в нее, она снова протяжно застонала.

Он наполнил ее физически, ментально, духовно. Это было необыкновенное, неземное ощущение — чувствовать его движение внутри себя, наблюдать игру эмоций на его лице, когда их взгляды встречались. Его дыхание омывало ее кожу, его губы снова коснулись ее губ.

На этот раз они занимались любовью медленно, словно две половины единого целого, заново познавшие друг друга. Когда Чейз достиг апогея, Ванесса позволила себе раствориться в невероятной близости их тел, когда он продолжал прижимать ее к кровати всем весом, все еще не выходя из нее.

Словно целая вечность прошла, прежде чем Чейз соскользнул с нее. Но вместо того чтобы просто лечь рядом, они остались в объятиях друг друга с переплетенными руками и ногами, глядя в потолок затуманенными сладкой усталостью глазами.

— Полетели со мной в Нью-Йорк, — внезапно сказал он.

— Что?

Чейз приподнялся на локте.

— Полетели со мной в Нью-Йорк.

— На выходные?

— Нет, прямо сейчас.

Она рассмеялась:

— Это шутка?

Чейз смотрел на нее, сохраняя выражение полной серьезности.

— Ты серьезно? — Ванесса почувствовала сильнейшее головокружение. — Мне надо подняться.

Она уперлась руками в его грудь, и он нехотя отпустил ее.

Ей хотелось плакать от одиночества. Она притянула колени к груди, обняв их руками.

— Чейз, я не могу. У меня работа. И девочки.

Он дотронулся до пряди ее волос и заправил ее за ухо.

— Возьми их с собой.

Она покачала головой:

— Нет.

Он замер.

— Но почему?

— Они еще совсем маленькие и не должны переживать подобные крутые изменения. Им придется долго привыкать к новому окружению, новому жилью. Я уже дважды оставляла их в этом месяце. — Она вздохнула. — Я не могу просто взять и все бросить, чтобы убежать с тобой.

Он нахмурился:

— Я не прошу тебя все бросать.

— Тогда о чем ты просишь?

Он провел рукой по волосам.

— Прошу тебя поехать со мной в Нью-Йорк. Зачем усложнять мою просьбу?

Но она хотела усложнять. Что, если ей надо больше, чем увеселительная поездка в Нью-Йорк? Что, если она готова связать с Чейзом всю жизнь?

Но он этого не предлагал.

Ванесса почувствовала, как у нее скрутило живот от ужасающего осознания.

— Чейз, я не могу бросить работу из-за прихоти.

— Прихоти? — Его глаза затуманились. — Понятно. — Когда он перевернулся на спину, ее сердце забилось предупредительным тревожным боем. — Мне не следовало делать выводы и предполагать, что ты захочешь провести со мной время еще.

— О, я хочу! Но нельзя забывать и о другом: о моей работе и о моих дочерях.

— Ты не хочешь пускать меня в их жизнь?

Ванесса вскочила, подгоняемая растущей внутри ее волной гнева.

— Я этого не говорила! Но ты предлагаешь то, что мне не по карману…

— У меня много денег на случай, если ты об этом забыла…

— Но это твои деньги, Чейз. Не мои. В любом случае речь сейчас не о них. Ты ждешь от меня, что я откажусь от того, что мне дорого. Я слишком долго жила под одной крышей с моим отцом, чтобы…

Его лицо потемнело.

— Я — не твой отец.

— Тогда прекрати вести себя как он!

И как только она выплеснула ему в лицо эти подетски наивные, но непростительно горькие слова, она уже не могла забрать их назад. Удар был невыносим.

Они смотрели друг на друга в полной тишине, пока Ванесса, наконец, не решилась сделать шаг вперед, кутаясь в простыню.

— Чейз…

— Не надо. Я все понял. — Он дотянулся до джинсов и начал надевать их, тщательно избегая ее взгляда. — Все нормально, Ванесса. — Приступ глухого горького смеха ударил ее, словно хлыст. — Я должен был это предвидеть. Такая, как ты… — Он окинул ее взглядом с головы до ног. — И такой, как я… Ничего не выйдет. Никогда.

— Чейз, умоляю! Ты не…

— Уходи. — Он бросил на нее последний взгляд, полный боли и отчаяния, и исчез в ванной, громко захлопнув за собой дверь.

Глава 12

Чейз медленно открыл глаза, скользнув рукой по подушке, на которой должна была лежать Ванесса, но нащупал лишь ледяную ткань.

Она ушла.

Весь его мир погрузился в полный хаос. Он позволил воспоминаниям прошлой ночи наполнить его мысли. Прикосновение ее кожи. Темнеющие от страсти глаза. Ее тело под его телом. Чувствуя, как нарастает возбуждение, он вскочил на ноги, бормоча под нос проклятия.

И эта глупая, беспредметная ссора.

Он влюбился в Ванессу Пэртридж. Все признаки налицо: он рассказал ей о Сэме, о своем прошлом. Но он не знал, что она чувствует по отношению к нему, и от этого испытывал сумбур и нерешительность. Он снова стал ребенком, боящимся выразить свои чувства, страшащимся непонимания. Поэтому он первым оттолкнул ее. Какое значение имеет все остальное, если только в ее присутствии он чувствует себя живым?

Но теперь, вероятно, она никогда не захочет разговаривать с ним.

И все же он теперь — человек действия, а не сомневающийся подросток. Извинений будет недостаточно. Он должен сделать для нее нечто невероятное. И он точно знает, что именно.

Побрившись, приняв душ и одевшись, он поднял трубку телефона.