Тайна мадам Лефевр - Джулия Джастис

Пока он нерешительно топтался на месте, пребывая в раздумьях, что ему было совсем не свойственно, Элоди вошла в дом через кухню, лишив его таким образом возможности схватить ее. Злясь на себя, Уилл прошел дальше по улочке, на которой стоял hôtel, и вскарабкался на стену под прикрытием густой зеленой кроны росшего неподалеку дерева, получив возможность наблюдать за кухней и садом.

Сидя на своем наблюдательном посту, он несколько успокоился и стал прикидывать, как поступить дальше. Елупо ругать себя за то, что не задержал ее, пока у него была возможность. Его рефлексы притупились после ночи, проведенной почти без сна. Много времени прошло с тех пор, когда он в последний раз получал такое огромное удовольствие от занятия любовью, и еще больше с тех пор, как встречал женщину, поразившую его в такой степени, как Элоди Лефевр. Однако постепенно чувственные чары, которыми она окутала его, рассеивались, а нетипично обостренные эмоции улеглись. Скоро он вернет себе былую невозмутимость.

Придя к такому воодушевляющему заключению, Уилл стал прикидывать, сидеть ли ему и дальше на стене, наблюдая за дверью, или переместиться к парадному входу. Прежде чем он что-либо решил, показалась Элоди. Стоило ему увидеть ее, как пульс участился и он почувствовал острый укол боли в груди. Значит, бушующие чувства еще не успокоились. «Думай, а не реагируй», – приказал он себе, пытаясь взять эмоции под контроль.

К счастью, выйдя из дома, Элоди зашагала вниз по обрамленной деревьями аллее прямиком к тому месту, где прятался он. На этот раз он остановит ее прежде, чем она снова ускользнет.

С бешено колотящимся сердцем, едва смея дышать, он выжидал, когда она пройдет мимо, затем спрыгнул со стены, мягко приземлившись за ее спиной, и схватил за руку.

Отлично подготовленная, она не закричала и не стала отдергивать руку, вместо этого подалась назад, на него, ослабляя давление на запястье, и упала на колени, стараясь высвободиться.

Но подготовка Уилла была еще лучше. Удержав ее, он негромко произнес:

– Игра окончена. На этот раз все трюки мои.

Заслышав его голос, она задрожала всем телом и перестала сопротивляться. Медленно поднявшись, встретилась с ним взглядом. Ее лицо было совершенно непроницаемо.

Уилл не знал, какой реакции ожидать от нее. Стыда? Сожаления? Горя? Осознание того, что она способна смотреть на него так невыразительно, в то время как его сердце до сих пор обливается кровью, лишило его остатков беспристрастности. В душе поднялась новая волна гнева.

Он испытал желание схватить ее в объятия и целовать до беспамятства, показать, что она принадлежит ему, вырвать у нее ответную реакцию, столь же глубокую, как у него. Кроме того, ему хотелось придушить ее, по капле выжимая жизнь.

Сделав глубокий вдох, он приказал себе успокоиться. Со школьных лет он не позволял эмоциям руководить своим поведением. Макс научил его любую ситуацию воспринимать хладнокровно, ибо это более эффективно, чем в гневе бросаться на своих мучителей.

Он поразился, осознав, насколько глубоко Элоди удалось затронуть его душу, поколебать основополагающие истины, усвоенные им давным-давно.

Имитируя спокойствие, она могла сколько угодно отрицать, что его присутствие волнует ее, но скрыть энергию между их сомкнутыми руками была не в силах. Влечение, бурлящее в его душе и с каждым мгновением больше сбивающее с толку, побуждало прижать ее к себе, забыть о гневе и боли. Помня о недавней страсти, его тело предлагало снова проделать путь от желания до удовлетворения.

Хотя Уилл и не собирался идти на поводу у собственных порывов, потрескивание искр между пальцами было подобно бальзаму для израненной души. Он сильнее сжал руку Элоди, наслаждаясь теплом ее кожи.

– Bonjour, madame. Пришлось поторопиться, чтобы нагнать вас. Как необдуманно вы поступили, сбежав от меня.

– И, как оказалось, безрезультатно, – пробормотала она.

– Какую сделку мы с вами заключили? Неужели жар одной ночи напрочь выжег из вашей памяти подробности?

Его язвительные слова заставили ее поморщиться: Уилл испытал удовлетворение. Нет, Элоди вовсе не безразлична, как хочет казаться.

– Я лишь хотела уйти пораньше, чтобы закончить семейное дело, о котором говорила вам.

– Готов оказывать всяческую помощь.

– Будет лучше, если я сделаю это одна.

Уилл отрицательно покачал головой:

– Я пойду с вами. В противном случае мы немедленно покинем Париж. Мы будем действовать сообща, и даже не думайте снова бежать от меня.

Перед мысленным взором Уилла тут же пронеслась череда чувственных образов прошлой ночи. Подумав о ее предательстве, он почувствовал, как кровь закипает в жилах. Мысленно исторгая проклятия, Уилл отогнал от себя эти воспоминания.

– Выбор за вами, – хрипло произнес он, дергая ее за руку. – Отправимся ли мы в Кале прямо сейчас или…

Элоди открыла было рот, словно собираясь что-то сказать, но передумала. На ее лице появилось угнетенное выражение. Резко вырвав руку из его хватки, она зашагала прочь. В два быстрых прыжка Уилл настиг ее и, опять схватив за запястье, заставил остановиться.

– Прежде скажите, что вы намерены делать.

В очередной раз отчаянным рывком высвободив руку, она сказала:

– Можете идти за мной, если хотите, но лишь попытайтесь помешать мне, и, le bon Dieu me croît[17], клянусь, я остановлю вас с помощью ножа. Можете наблюдать за мной, но вмешиваться не смейте, в противном случае наша сделка отменяется. Я не поеду с вами в Англию, какие бы кары вы мне ни сулили.

Она произнесла свою маленькую речь, отрывисто роняя слова, точно град барабанил по окну, и ни разу не посмотрев ему в глаза. Хотя его обычно острые инстинкты и притупились, Уилл поразился ее ярости и странной нотке в голосе, которой он никогда прежде не слышал. Это была не просто тревога, а отчаяние.

Ее настойчивость, во весь голос кричащая об опасности, придала ему силы. Обязательства перед Максом диктовали необходимость защищать Элоди, чтобы доставить в Англию целой и невредимой.

Она быстро пошла вперед, глядя перед собой немигающим взглядом, будто не разбирая дороги. Уилл задал ей еще несколько вопросов, но она продолжала игнорировать его, и он оставил попытки. Вместо этого стал внимательно присматриваться к людям на улицах, оценивая исходящую от них потенциальную угрозу. При этом не забывал следить и за Элоди. Ее необычная отрешенность позволяла ему смотреть на нее более пристально, чем при иных обстоятельствах. Скользя взглядом по ее решительному лицу и телу, с которым столь близко познакомился и руками, и языком, он изо всех сил старался удерживать на расстоянии тепло, грозящее затопить душу.