Я вылечу твою собаку - Юлия Крынская

— Возьми на память, Джил, — он дружески потрепал меня по плечу. — Будь аккуратна впредь и помни, что зорко одно лишь сердце. Береги ее, Леон.

Он протянул моему спутнику пропуск для выезда с территории и выпрямился.

— До встречи в Лос-Анджелесе, господа, — Роберт подмигнул мне и, сунув руки в карманы, направился к океану.

Леон сел за руль и завёл мотор. Задумался на секунду, кивнул и выжал в пол педаль газа. Мы промчались по съемочной зоне и выехали на шоссе.

Берри по телефону связался с неким доном Альберто и сообщил о нашем скором приезде. Из разговора я поняла, что речь идет о вилле на берегу океана. Бразилия начинала мне нравиться. Я рассматривала деревеньки и ярко одетых местных жителей. Внезапно меня охватила необъяснимая тревога. Я оглянулась на едущий за нами автомобиль. Нет, я не ошиблась! За рулем сидел человек, на всю жизнь ставший моим кошмаром.

— Голубка, что-то случилось? — Леон ласково погладил меня по коленке.

— Сзади Уилл, — испуганно проговорила я и закрыла лицо ладонями, то ли прячась, то ли прогоняя наваждение.

Леон внимательно изучил отражение в зеркале.

— Чушь, — он съехал на обочину и притормозил.

Подозрительная машина пролетела мимо.

— Покажи руки… Ладони вытяни.

Представляю, как жалко выглядели мои трясущиеся пальцы. Леон взял меня за запястье и сосчитал пульс.

— Нужно просто отдохнуть, Джил, — ласково прошептал он, обнимая меня. — Ты находишься на грани срыва. Потерпи, скоро будем на месте. И ничего не бойся. Я клянусь, что ни один волосок отныне не упадет с твоей головы. Если, конечно, будешь меня слушаться. Дать успокоительное?

— О нет, — застонала я, отстраняясь. — Больше никакой химии! Твой приятель каждый день пичкал меня всякой дрянью. На всю оставшуюся жизнь хватит!

— Он часто давал тебе наркотики? — спросил Леон и смачно выругался.

— Да, — с вызовом крикнула я. У меня резко изменилось настроение. — Чтобы удобнее было распоряжаться моим телом. А если я брыкалась, он отправлял меня в нокаут. Я месяц просидела на коктейлях из наркотиков, алкоголя и оплеух, и — надо же! — оказалась «на грани срыва»! Кто бы мог подумать! Переохлаждение в океане можно не считать! Мне нужно лечение, документы и уверенность, что преступники сидят в тюрьме. Ясно?

— Ясно, — подозрительно спокойно ответил Леон. Он вышел из машины, распахнул дверь с моей стороны и рухнул на колени. Он весь дрожал. Его сжатые кулаки побелели, лицо побагровело, а в глазах полыхал огонь. — Убей меня, если тебе станет легче. Пистолет под сиденьем. Случившееся — хуже пули. Нам обоим жить теперь с этой болью, и я не знаю, чья сильнее. Пристрели меня, если не веришь, что я в состоянии решить все проблемы.

— Прости, — пробормотала я, напуганная таким страстным порывом. — Прости! Меня часто клинит в последнее время.

— Потерпи, Джил! — Леон целовал мои руки. — Ты же сильная девочка! Моя девочка. Мы не можем одним махом вернуться в Лос-Анджелес. У тебя нет документов, а у меня — таких связей в Бразилии, чтобы сию секунду все разрулить. Рассказать в полиции, что тебя держали неизвестно где, себе дороже выйдет. Ты хотя бы знаешь адрес? Нет? Вот и я не знаю. Да и не хочется впутывать полицию в наши дела, ни здесь, ни дома. Поверь, я сам смогу наказать их за твои страдания. А потом уедем. Хочется, чтобы мы остались при деньгах. А, Джил? В нищете нет ничего приятного. Я знаю, о чем говорю. Гораздо проще решать проблемы с парой-тройкой миллионов на счету. Можно помочь не только себе, но и вымирающему виду белых волков, например. Ты согласна, голубка?

— Да, — улыбнулась я то ли шутке, то ли нет. — Конечно, да.

— Ну, тогда выпей таблетку и отдыхай. Нам ехать ещё час примерно.

— Ладно, уговорил. Интересно, я сейчас стану больше или меньше?

— Насчет размера не скажу, — рассмеялся мой белый кролик, — но спокойнее станешь, обещаю.

Чтобы мне больше ничего не привиделось, я закрыла глаза. Леон опустил спинку моего сиденья, и вскоре я заснула.

Вилла дона Альберто поражала роскошью. Из-за панорамных окон, выходящих на океан, просторных комнат и внешней легкости конструкции дом казался воздушным и невесомым. Прелестный южный акцент звучал тут во всем.

Леон никогда раньше не был таким нежным и внимательным. Куда девался солидный доктор и мудрый наставник? В нём проснулся мальчишка, и с ним я по нескольку раз за день умирала то от любовного изнеможения, то от хохота, то просто от счастья, что он рядом. Мы купались, загорали, ловили в океане рыбу и жарили её на углях. На этом жизнерадостном фоне ежедневные капельницы смотрелись чёрными пятнами. Врача в первый же вечер прислал неведомый, но гостеприимный, дон Альберто. Пока я лежала, Леон читал вслух любимые книги, и я поражалась его артистичности. Диалоги он изображал в лицах, помогая понять незнакомые слова. Днем обязательно укладывал меня спать. Зато ночью мы гуляли по побережью, любовались лунной дорожкой и без устали предавались плотским утехам. Ни словом Леон не напоминал мне о похищении, и я была благодарна за это. В душу возвращались мир и покой. Я засыпала со словами: «Я люблю тебя, Леон Берри, ты сказочный принц!» Если бы мне раньше сказали о таком, я бы не поверила.

— Мне нужно ненадолго уехать, — сообщил Леон однажды утром. — Не будешь скучать?

— Буду, — еще не совсем проснувшись, ответила я и удобно устроилась на его плече.

— Уверен, ты даже не успеешь соскучиться.

— Что?! — до меня наконец дошел смысл, и вся утренняя нега улетучилась. Маленькой испуганной птахой я села на кровати. — Леон, нет, я не хочу оставаться одна.

— Ты и не будешь одна, — тихо сказал он и притянул меня к себе. — Вилла хорошо охраняется. Тебе нечего бояться.

— Я поеду с тобой!

— Нет.

Я не настаивала, зная, что Леон не меняет решений. Но внутри поселился страх остаться одной в незнакомом месте. Недели оказалось недостаточно, чтобы забыть о случившемся. Я гнала неприятные воспоминания и страшные предчувствия. Утешалась надеждой, что Леон понимает опасность положения и принял меры предосторожности.

Мы спустились к завтраку.

Леон пил кофе и наблюдал за мной. Я делала вид, что увлечена рисованием на салфетке. На самом деле, я боялась расплакаться.

— Может, коньяка?

— Зачем? — растерялась я. Если бы он спросил меня о кризисе на кофейных плантациях, удивилась бы не меньше.

— Для душевного равновесия.

По глазам я поняла, что Леон расстроен.

— Ты лучше знаешь, что мне нужно. Ты же врач.

— Джил, голубка, — Берри через стол протянул руки и