Я вылечу твою собаку - Юлия Крынская

— Отдыхала? — мой бесцветный голос прервал обличительный монолог. Тирада Леона прозвучала вхолостую. Я готовилась расставить точки над «i».

— Прости. Я неправильно выразился. Конечно, ты имеешь все основания послать меня ко всем чертям.

— У тебя был кто-нибудь, пока я отсутствовала?

— Нет, — пробурчал Леон расстроенно, — и быть не могло.

В это я могла поверить: мой жених был измучен явно не любовными похождениями.

— Ты подстроил нападение в первый вечер?

Леон в недоумении вздернул брови.

— В день нашего знакомства, — пояснила я, но по его искренне удивленному выражению лица поняла, что Уилл солгал мне.

— Нет, Джил!.. Как я мог это сделать? Мы весь день были вместе, вспомни! Да и зачем?! Что еще этот дьявол наговорил про меня?

— Много чего, мой дорогой! Но я не поверила ни единому слову, потому что жила надеждой однажды вернуться. Мечтала о том, как ты прижмешь меня к груди и защитишь от всего мира. Но… Слова Дугласа хуже крысиной отравы. Мне всё равно, как и с кем ты жил раньше… Но есть вопросы, на которые я хочу получить правдивые ответы. Как Уилл узнал о нападении в первый вечер нашего знакомства?

— На тебя напали люди Дугласа. Они были пьяны, но узнали меня. Уилл потом предъявил, что я отделал его молодчиков. Честно, Джил, я не пошел бы на такую подлость. А вот заманить тебя в постель мне захотелось еще в клинике. Просто… — Леон горько усмехнулся и покачал головой, — в кои-то веки решил побыть джентльменом.

— У тебя это прекрасно получилось.

— Спасибо. Но хватило меня ненадолго, поэтому я и вернулся за тобой.

— Принято. Скажи, ты всех своих девушек голубками называл, чтобы в именах не путаться? Ведь у тебя каждые три месяца появлялась новая пассия.

Впервые за это время Леон рассмеялся.

— Хорошая мысль, Джил, не думал об этом! Но нет, голубка у меня одна.

— А остальные? Ежики, зайчики, киски, бегемотики?

— Бегемотиков точно не было, — обаятельно улыбнулся он и напомнил: — Ты же не хотела говорить о моем прошлом?

— Я хочу знать о твоих связях с Дугласами, и от кого беременна сестрица Уилла. От тебя?

Леон посерьёзнел.

— Элис я никогда не любил. Даже не уверен, было ли что-то между нами. Не очень удобно об этом говорить… Я был мертвецки пьян, когда однажды проснулся с ней в одной постели. Я никогда не напиваюсь до потери памяти. Боюсь, что она подмешала мне снотворное. Ее стремление отвести меня к алтарю поначалу забавляло, но потом стало бесить. А вот с мистером Дугласом нас связывали тесные отношения. В юности я круто оступился, и он вытащил меня из переделки. Мы дружили с его старшим сыном, и вместе попали в крупную неприятность. Позже мистер Дуглас часто помогал мне. Я неплохо поднялся и стал тем, кем стал. Он никогда не напоминал мне о прошлом. Мы были бизнес-партнерами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Он твоя крыша! — перебила я. Меня раздражала эта семейка, а в устах возлюбленного ее предводитель выглядел благодетелем.

— И это тоже, — Леон как-то странно посмотрел на меня. Думаю, прикидывал, что ещё я могла знать о нём. — На чем я остановился? Ах, да. Одно напрягало в партнерстве с Дугласом — его хрустальная мечта: во что бы то ни стало женить меня на Элис. Я отшучивался, говорил, что еще не время надевать хомут. К моему счастью, взбалмошной деве пришла в голову мысль учиться в Париже. Майкл попросил помочь ей с переездом во Францию. Я согласился, наивно рассчитывая серьезно поговорить и окончательно прояснить отношения. В результате мы с Элис разругались. Я вернулся в Штаты, надеясь, что на чужбине мисс Дуглас забудет обо мне. Но эта бестия нашла ухаря, который обрюхатил ее и бросил. А она все повесила на меня.

— А почему ты считаешь, что этим ухарем не мог быть ты? Ты ведь не помнишь, что было. Как говорят в России, пьяное зачатие промаха не даёт.

— В тот вечер, когда ты исчезла, я чуть не свихнулся. Подрался с Уиллом, разругался с крестным, не веря в то, что ты могла просто бросить меня и сбежать. Вернулся в гостиницу, тебя нет. Как безумный, колесил по Нью-Йорку, ломая голову, куда ты могла податься. Тогда впервые возникло подозрение, что Уилл меня дурит. А буквально на следующий день в новостях сообщили, что ты погибла. Я хотел застрелиться, Джил. — Леон отвернулся к окну и закурил.

— Лучше бы ты их перестрелял. — Я обняла его и уткнулась головой в спину.

— Такие мысли были. Но одно событие предостерегло от этого шага. У мистера Дугласа хватило наглости снова завести разговор о женитьбе после твоих «похорон». Он укорял меня за неразборчивость в связях и говорил, что его люди нарыли против тебя вагон компромата. Тогда я и понял, что все подстроено. Мы рассорились окончательно. Элис подслушивала нашу беседу и на нервной почве преждевременно родила. Я хотел потребовать немедленной экспертизы отцовства, но не потребовалось. Малыш родился темнокожим. Да и отец его объявился.

— А как же мои… останки?

— Тяжело говорить об этом. Опознание сложно было сделать: тело сильно обгорело. Документы и мобильник из якобы вылетевшей в окно сумки стали единственным доказательством. Я искал Уилла, но он исчез. Поэтому я не трогал никого из Дугласов, надеясь, что они выйдут с ним на связь. Твои родители до сих пор не в курсе, потому что я так и не поверил в твою смерть. — Лицо Леона исказилось от боли.

Я поняла, что любимый мужчина сделал все, что было в его силах.

— Ладно, можешь не продолжать.

Он затушил сигарету, обнял меня и поцеловал в макушку.

— Я ничего не буду подписывать, если ты против, — произнесла я тихо. — И не злись на Роберта, пожалуйста. Он был так добр. — Леон еще крепче обнял меня. — И я пойду за тобой, что бы кто ни говорил.

Он опустился на колени и, достав из-за пазухи уже однажды подаренное кольцо, аккуратно надел мне на палец.

— Ты выйдешь за меня? — по-мальчишески робко спросил возлюбленный и так посмотрел бирюзовыми глазами, что я не то что замуж, Ла-Манш туда-обратно ради него переплыла бы.

— Ну, конечно! Да! — с грустной улыбкой ответила я, мысленно прощаясь с мечтой о кино.

Он прижал мои ладони к своим щекам, порывисто встал и, подхватив меня на руки, направился к дверям:

— Тогда поехали скорее отсюда.

— Леон, нет, так нельзя. Мы должны