Старик с обочины - Александр Лукьянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все переглянулись. Тихоня раскрыл было рот, но я опередил его. Со мной Стрелок лишний раз распускать руки не станет. А парню только не хватало еще раз схлопотать по носу, который еще с прошлого раза синий, словно слива.
– Старик еще не вышел. -сказал я. -Надо повременить.
– Старик? -удивился разведчик. -Кто такой? Я кого-то не сосчитал? Вы в пути размножились? Провести перекличку? Нет, вроде все…
– Стрелок, -как можно убедительнее произнёс Самовар, -Давай, подождём.
– Все, кого я веду, всегда остаются живы. -монотонно заговорил Стрелок, чуть опустив веки и глядя на носки тяжелых шнурованных армейских ботинок с противоминной подошвой. -Все и всегда. Но это касается только нормальных людей, а не спятивших самоубийц. Те могут отдать рюкзак другому, чтобы добро не пропало, и отделиться от каравана. Могут ждать, кого угодно и догонять, кого захотят. Земля им пухом. Остальные пойдут за мной. Напоминаю: Бобёр – замыкающий.
Он повернулся и осторожно двинулся через бетонные обломки. И тут я услышал: вз-з-з… вз-з-з… вз-з-з… и колотьё какое-то в ушах… Гадостно как, сил нет! Тихоня выпучился на меня, побелел весь, словно мел. Самовар руками машет, топаем, мол, господа ради, скорей за Стрелком. Ушастый головой в отчаянии закрутил, фонарик у него на капюшоне опять мигать начал. Подались они оба, Ташкент поколебался десяток секунд – и вдогонку. А Старик все не выходит и даже шагов его в трубе не слышно. Да куда ж он, подевался-то, динозавр ископаемый?! А медлить больше нельзя – это ведь Зона!
– Идти надо! -стонет Бобёр. -Ка-ак приложит сейчас!
– А ну, братья-уроды, полный вперёд! – говорю Тихоне.
– Да Старик же там!
– Хрен с ним! Самим пропадать? Забыл, где живём? А ну, пошёл!
Ухватил парня за шиворот, рванул, Бобёр сзади ему слегка пинком ускорения добавил, поволокли родимого. Шагов через сорок оглянулись – о-ё, всё твоё! – по тому месту, откуда ушли, весёлый призрак гуляет. Так что оно, может, к лучшему, что Старик из лаза пока не выныривает, с призраком шутки плохи. Что ж, как вынырнет, пусть догоняет, шансы у него покуда есть. Кстати, неплохой из него носильщик мог бы образоваться, несмотря на возраст. Очень даже грамотно ходит. Выносливый. О Зоне немало знает. Так что дай ему бог удачи, нехорошо будет, если вдруг что… Тихоня озирается, глаза тоскливые, видно ждёт, что Старик появится. Нечего шеей крутить, голова отвалится, шагай себе.
Сразу за кусками бетонных плит миновали ворох черного хлама. От лукьяновца ничего не осталось, только валялась рядом в густой и низкой, словно щётка, траве искорёженная и насквозь проржавевшая винтовка-трехлинейка. Матерь божья коровка, чего только в Зоне не бывает! Может статься, ещё кого-то с каменным топором увидим.
Нет, а Старика всё-таки жалко…
Территория бывшего СССР Сибирь Усть-Хамский район Хамской области Аномальная Зона внеземного происхождения Шоссе 20 часов 45 минут 4 августа 2007 г.
Стрелок, Тихоня, Ташкент, Глюк, Бобёр, Ушастый, СамоварПятьдесят лет назад здесь было пшеничное поле. Теперь в жесткой оливково-зеленой траве высотой почти в рост человека крайне трудно было признать главную злаковую культуру в севообороте Хамской области. В зелени возилось, пищало и похрустывало что-то мелкое.
Стрелок почувствовал виском едва заметное покалывание и тотчас приказал:
– Стоять! Надеть намордники!
Прищёлкивая зажимы маски к шлему левой рукой, он протянул правую ладонью вперед. Меленьких невидимых иголочек там было больше, но они быстро исчезали. Караван стоял как вкопанный, все дисциплинированно молчали.
– Дальше. -приглушенным маской голосом велел разведчик. -Уши держать востро.
Но уже на втором шаге он вновь замер и настороженно вскинул ствол «грозы». Сзади у окраин Лукьяновки россыпью залаяли одиночными выстрелами «калаши».
– Что там? – почти беззвучно спросил Ушастый.
– Да пёс его знает. -так же тихо ответил Самовар. -Может, блатные передрались?
Послышались скупые, в два-три патрона, негромкие очереди из ППШ.
– Старик! -хором охнули Тихоня и Ташкент. -Влип!
– Захлонуть рты! -жестко сказал Стрелок, -Посмотрю, в чём дело. До моего возвращения всем встать в круг, стволами наружу, и ни с места.
Вынимая бинокль из чехла, он бесшумно исчез за густой щетиной молодых берёзок.
– Хреново. -мрачно сказал Ушастый. -А всего хреновей то, что всё это непонятно. Будь другом, Глюк, оставь пару затяжек.
– На, копти.
Тихоня вынул из кармана КПК, включил, набрал номер.
– Старика вызываешь?
Тихоня кивнул.
– Ну и?
– Не отзывается.
– Хреново. -повторил Ушастый.
– Точно. Что-то я даже и не упомню таких историй. -буркнул Глюк.
Тах! Тах-тах-тах! Тах-тах! Глуховатые выстрелы из «грозы» было трудно с чем-то спутать. Самовар вздрогнул, поднял автомат.
– Стрелка выручать собрался? -ядовито полюбопытствовал Глюк. -Ага, как же он без тебя-то?
Разведчик вернулся через четверть часа. Ничего не объяснив, сипя респиратором, прошел в голову каравана. Поднял два пальца, пошевелил ими и ткнул вперед. Движение продолжилось. Ташкент округлил глаза, дернул Тихоню за рукав и указал на оружие разведчика. К «грозе» был примкнут оптический прицел.
Это произошло уже ближе к закату, когда осталось позади и бывшее пшеничное поле, и луг, и курган, объеденный непонятной силой до совершенно невообразимых очертаний. Они проходили между лесополосой, подковой охватывавшей Гремячье о очередным деревом-гигантом. Прямо по курсу уже маячили бурые крыши с местами провалившимися шифером и ржавым кровельным железом.
Стрелок остановился и настороженно замер. И тут все внезапно сообразили, что становится трудно дышать, воздух сгустился, а слюна во рту собирается липкими комками, которые не сглотнуть, ни сплюнуть.
– Живо сомкнитесь! -приказал разведчик. -Цепляйтесь за ремень впереди стоящего. Первый, хватайся за мой ремень. Ни о чём не думайте, следите только, чтобы никто не упал. В сторону не смейте кидаться, прибью!
Он напрягся и потянул караван, едва передвигающийся на непослушных ватных ногах.
УшастыйЯ ничего не соображал, ни одной мысли в голове, одна злость на то, что так не повезло. Стрелок, само собой, тут ни при чём. Он как раз всё сделал правильно. Только вот всего предвидеть даже такой ас, как Стрелок, и то не может. Душегубка и весёлый призрак – кочующие аномалии, на одном месте не стоят, вот нас и накрыло. Дело случая, конечно, только вот что неясно: они настолько редкие, что некоторые их и в глаза не видали. А мы за день и то, и другое узреть сподобились. И ведь что странно: и призрак, и душегубка к нам, словно магнитом притянулись. Душегубке так вообще тут никаким боком быть не положено, она в чистом поле разгуливает. Но тут с одной стороны лесопосадка, с другой – баобаб этот дурацкий. А может, кривая вывезет? Нет, не вывезет, попались кролики. Духота нарастала, сдавливала, язык немел, глаза заливало холодным потом. Я бы вытерпел, и все уладилось бы как надо, да Самовар не выдержал, сомлел сзади. Хорошо хоть руку поглубже под мой ремень засунул. Тащу его, а сзади Глюк подпихивает. Самоваровский рюкзак набок съехал, словно нарочно за всё цепляется, мужик только тихо поскуливает. А с боков всё больше сдавливает резиновой духотой, всё сильнее стягивает, и вот уже дышать нельзя, а можно только упасть и лёжа хрипеть, синеть и задыхаться.
Я даже вспомнить не могу, когда это представление закончилось. Сообразил лишь, что снова могу дышать, что в легкие снова попадает воздух, а не воздушный кисель. Но все равно чудилось, что в груди завёлся еж, что он шевелится, копошится, стремясь выкарабкаться наружу. Старался дышать как можно реже, но, похоже, душегубка достала даже легкие, словно кто-то кол воткнул от горла до живота. И я знал, что надо торопиться, что следует как можно быстрее сматываться отсюда, потому что неизвестно, куда подастся душегубка, которая вполне могла вернуться. Стрелок тянул нас вперед с прежней силой и мы пёрли вперёд чуть ли не на четвереньках, а внезапно втрое потяжелевшие рюкзаки прижимали нас к земле. Пёрли молча, потому что превратившаяся в клей слюна намертво схватила всё во ртах. Но что странно. никакого страха так и не было, только дикое озлобление, что не привелось дойти до места без приключений.
Дерьмо эта душегубка, убить не убьет, а душу вымотает по классу "экстра". Мудрые люди название ей дали. Закончилось всё, как и полагается, внезапно. Стена деревьев слева колыхалась, как ни в чём ни бывало, сыпля струйками желтой пыльцы. Стрелок еще не успел разрешить остановиться, а мы всем строем рухнули плашмя. Я ощупал горло. Было больно, и, конечно, не снаружи, а внутри. Нос заложило, но, как это ни странно, всё быстро прошло. Потом лежал, уткнув лицо в прохладную душистую траву, с наслаждением дышал нормальным воздухом, а пальцы сами свинчивали колпачок фляжки.