Ловите конский топот. Том 2. Кладоискатели - Василий Звягинцев

Басманову, собственным чутьем быстро уловившему возникающее напряжение, да еще и после крайне деликатного разговора с командиром крейсера, пришлось принять решительные меры. Прежде всего, он запретил носить на корабле российскую военную форму, у кого она была.

– Спрячьте в чемоданы, и чтоб до возвращения я ее не видел. Соображайте, куда едете!

Отряд был переодет в нормальные, советского образца синие тренировочные костюмы и кроссовки, произведенные в городе Кимры. Теперь для офицеров крейсера все они были гражданскими лицами, что значительно разрядило обстановку. Для высадки в Мозамбике выдавалось специальное обмундирование. Соответствующее времени и предстоящему ТВД.

Старые камуфляжи, береты и оружие здесь не годилось.

– Мы едем в добрую, старую, патриархальную страну, где буры ходят на фронт в сюртуках и шляпах, а англичане – кто в хаки, кто в красных мундирах, – проводил очередную лекцию Сугорин. – Для себя выбираем среднее – одежду путешественников по отдаленным странам, одновременно подходящую для военных действий, никаким образом не выдающую нашу национальную принадлежность. Каждый из вас получит костюм серо-оливкового цвета, из хорошей, прочной ткани, высокие шнурованные ботинки, не прокусываемые крокодилами, а также фетровые шляпы, защищающие равно от солнца и от холода. Так вы будете выглядеть европейскими джентльменами, к которым местные испытывают инстинктивное уважение, и не соотноситься с комбатантами воюющих армий.

– Как же со знаками различия, господин полковник, – прозвучал голос из глубины строя. – Нельзя без них!

– Что-нибудь придумаем, если нельзя. Небольшие нарукавные нашивки, для внутреннего пользования, если вы иначе не можете.

– Как у большевиков, что ли? – возмутился тот же офицер.

– Зачем как у большевиков? Сделаем уголками на левом, допустим, плече. Узкие для младших офицеров, пошире – для старших. И хватит… Друг друга не перепутаете, остальным без разницы…

Вопрос вооружения обсуждали все вместе. Согласились, что если бурская армия вооружена немецкими «маузерами», то пусть так и будет. Винтовка хорошая, вопросов со снабжением патронами не возникнет. То же касалось и маузеровских пистолетов. Судя по литературе, их буры закупили не меньше двадцати тысяч стволов. Значит, кроме винтовки, каждый боец получит такой пистолет. Остальное – на усмотрение. Хоть шпилечный[52] «Лефоше» приобретай, исходя из личных вкусов.

Дискуссия возникла по поводу пулеметов. Одни считали, что под маузеровский патрон следует выбрать одну из моделей «МГ», «тридцать четвертую» или «сорок вторую», другие же доказывали, что патроны – не проблема, а вот «ПКМ» настолько превосходит «немцев», что всеми остальными соображениями можно пренебречь. Вторые победили. Пулемет весом семь с половиной килограммов против двенадцати, состоящий из впятеро меньшего числа гораздо более надежных деталей, – именно то, что нужно в полевой войне.

– А патроны и на себе потаскаем, – пробасил капитан Ненадо, – не впервой!

– Кафров наймем, – засмеялся кто-то. – Они, говорят, на голове три пуда легко таскают.

– Так то бабы ихние…

– Еще лучше. Шесть коробок по двести патронов на голове, а на привале на чего другое сгодится…

– Картошку варить и окопы копать. Ха-ха-ха…

– Тебе другого и не надо. – Снова общий смех.

А чем еще развлекаться здоровым мужикам-фронтовикам? В ход пошли шуточки, воспоминания и анекдоты еще четырнадцатого, шестнадцатого и следующих годов. Тех бойцов, кто в подпоручичьих чинах начинали мировую, в живых оставалось человек шесть, но они умели брать в руки остальную компанию. Так ведь что такое, по большому счету, – десять лет? Если в мирное время – плюнуть, растереть и забыть. Велика ли разница между пятьдесят седьмым и шестьдесят седьмым годами? Не считая полета Гагарина – практически никакой. Войны и революции, конечно, идут по другому счету, а жизнь человеческая хоть там, хоть там – летит, летит, летит…

Чтобы привести своих орлов в чувство и заодно подготовить их к грядущим испытаниям, Басманов вместе с Белли разработал систему физической подготовки. На крейсере имелось достаточно работ, требующих физической силы: выбирание снастей, чистка и окраска якорных цепей (никому не пожелаю), переноска двухсотлитровых бочек из одного места в другое (ну, не там сгрузили, бывает). Драйка палуб – это само собой.

Но тяжелых работ все равно на всех не хватало, уж слишком был ухожен и автоматизирован «Изумруд». Тут Белли предложил еще одну забаву: упражнения на станке заряжания. Двухпудовый унитарный снаряд к стотридцатимиллиметровой пушке нужно было выдергивать из подающей беседки, на руках подносить к лотку и загонять в казенник. Потом он выбрасывался обратно – и давай снова! Пара часов такой работы – впечатляет.

При этом не отменялись двухкилометровые пробежки по палубе, подъем на руках по вантам, тренировочные стрельбы из винтовки и пистолета по сброшенным за борт буйкам.

– Господин капитан, – спросил у Мальцева один из «молодых», тоже фронтовой офицер, когда они большой компанией после отбоя сидели в корабельной бане. Там было очень жарко – в машинах хватало перегретого пара, чтобы устроить классную сауну. – Неужели все это можно выдержать? А главное – зачем?

– Ты о чем?

– О том, как нас здесь муштруют. Я им кто?

– Пока выдерживаешь?

– С трудом. Думаю списаться в ближайшем порту.

– Ну и дурак. Знал бы ты, как нам хреново было на острове в двадцатом. Однако выдержали. А тебя что, в кадетском корпусе меньше гоняли?

– Я в корпусе не учился. Добровольцем на фронт в семнадцатом, а там сразу в подпоручики…

– Твоя беда. Пошли…

Мальцев, поручик и еще двое, тоже «нового состава», которым надоело греться, но интересно было послушать ветерана, вышли в прохладный, обложенный голубым кафелем предбанник.

Мальцев, зная порядки, «высвистал» робота, который принес холодного пива всем.

Выпили, утираясь полотенцами.

– Прежде всего, списаться негде. Мы идем в конкретное место, где наверняка будем воевать. С кем – не знаю, да мне это и неинтересно. А теперь смотри…

Мальцев был мужчина жилистый, но не очень мощный на вид. Зато его оппонент – парень крупный, пока еще – мясистый, как говорится.

Капитан указал глазами на стол. Руками, мол, померяемся.

Здесь победа его была настолько чистой, что и противник возразить ничего не мог, даже для самоутверждения.

– Давай еще. – Мальцев взял товарища за кисть и начал сжимать пальцы. С минуту тот сопротивлялся, потом закричал:

– Хватит, хватит.

Почувствовал, что противник легко может сломать ему кости, не меняясь в лице.

– Тогда давай по пиву. И запомни, парень, огромное количество людей платит жуткие деньги, чтобы их особо обученные тренеры научили ходить, не цепляясь ногами за пороги, и не падать со стоящей лошади. Тебя – учат более полезным вещам, при этом платят тебе! Уловил разницу?

– Так точно, господин капитан.

– Значит, допивай пиво и вали спать. Завтра я попрошу твоего взводного, чтобы он тебе добавил нагрузки. Для лишних мыслей место в голове остается…

Дама была на корабле только одна, и ее это непривычно радовало. Столько восторженных взглядов, невзначай произносимых комплиментов, ненавязчивых попыток чем-то помочь и услужить Алла не встречала во всей предыдущей жизни. В Братстве, где мужчины были вежливы, но чересчур заняты собственными проблемами, а женщины относились к ней отнюдь не на равных, ей нравилось гораздо меньше.

Ростокину чрезвычайно пришелся по душе полковник Сугорин. Сто сорок лет разницы, а как они сошлись! Душевно. Нашли себе уютное место в кормовой штурманской рубке, где никто не мог помешать, и проводили там часы в разговорах. Об истории реальной, каковой Игорь, естественно, считал только свою, а все остальные варианты – отклонениями. Об истории «Главной» и участии Игоря в событиях московского мятежа «коммунистов-ортодоксов» – тут полковник придерживался точки зрения Новикова сотоварищи и Антона, поскольку мгновенно нашел в построениях Ростокина массу пробоев.

– Вы, Игорь, безусловно, эрудированный человек, но мир, в котором вы родились и выросли, существовать не может…

– Так и Новиков говорил, химера, мол. Но я там родился и вырос, и все там по настоящему, мне скорее ваш кажется странным и бессмысленным…

– Вы Древний Китай не изучали? – участливо спросил Сугорин.

– Древний – это слишком обще… Из пяти тысяч лет что желаете выделить, для моего поучения?

– Ну, хоть о Китае мы расхождений не имеем. Таковое явление имело место, и мы с вами оба предполагаем, что на самом деле. Так принято. – Рассчитанная провокация полковника удалась. – Все пять тысяч лет брать не будем, тем более что я в это не верю. Вы мне про физику рассказывали, так это из физики. Система не может выдержать такой энтропии. Она сдохнет, научнее говоря – распадется. Византия едва прожила тысячу лет, а вы мне про Китай…