Ловите конский топот. Том 2. Кладоискатели - Василий Звягинцев

Креолы креолами, а две тысячи русских белых офицеров, нашедших приют в этой далекой, мало кому известной стране, за десять лет (занимаясь торговлей, сельским хозяйством и подобными мирными делами) свою основную профессию не забыли. И в войну немедленно ввязались – добровольно. Намного превосходящая численно боливийская армия была разгромлена, а Боливия потеряла две трети своей территории. И сейчас в парагвайских городах можно увидеть таблички: «улица Капитана Васильева», «площадь Генерала Беляева» и тому подобные.

Но это пока в будущем.

– А сейчас возник интересный вариант именно с Южной Африкой…

– Что, опять там какие-то беспорядки? К стыду своему, ничего не слышал.

– Сейчас, кажется, ничего примечательного. Я имею в виду более ранние события. Англо-бурскую войну…

– Господи, да она-то при чем?

Басманов объяснил, при чем. Из его слов выходило, что полковник не ошибся в своих подозрениях. Об уровне военной техники, которой они пользовались в Гражданскую войну, о принадлежности вождей Братства к совсем другой цивилизации, человеческой, но ушедшей далеко вперед, о реальных свойствах времени и параллельных реальностях. Предельно кратко рассказал Михаил Федорович, оставаясь в рамках собственных представлений, но вполне исчерпывающе.

– Крайне интересно, – ответил Сугорин. – Теперь, конечно, практически все становится на свои места.

Его более всего увлекла идея именно альтернатив.

– Теперь половину моего труда можно сжечь в печке. Как Гоголю «Мертвые души». Я то, дурак, все это время пытался уяснить себе и доказать читателю, что наша победа была в конце концов закономерна, вытекала из морального превосходства Белого движения и несовместимости Красной идеи со смыслом существования человечества… Как же получается…

– А ничего не получается, Валерий Евгеньевич. В том смысле, какой вы сейчас вкладываете…

Басманов много всяких книг успел перечитать, многое видел и многому научился в общении с товарищами.

– О том, как оно случилось на самом деле, писать, конечно, не нужно, пока не нужно, но суть вами схвачена верно. Моральное превосходство было? Было. Мы уступали красным двадцатикратно, но держались три страшных года. Хотите сказать, что разложившемуся, бессильному войску помогли бы несколько сотен автоматических винтовок и два десятка танков? Не помогли бы. У немцев до конца восемнадцатого года была боеспособная армия, громадный, не имевший серьезных потерь флот, ресурсы отданной им по Брестскому миру России. А они сломались враз и позорно капитулировали. Я читал не меньше вашего, хотя и не так системно. Историки упорно талдычат о «позорно проигранной» Крымской войне…

– Абсурд, разумеется…

– И я о том же. Три года войны на шести удаленных на тысячи верст театрах, и везде успехи! Даже блестящие успехи, особенно на Кавказе и в Петропавловске. В итоге, сражаясь против европейской коалиции и Блистательной Порты,[45] с которой и один на один не всегда справлялись, сдали врагу половину Севастополя. Всего лишь… Так и мы. Какая армия, зацепившись за последний клочок территории, смогла бы перейти в наступление и победить? Только наша. А помощь «пришельцев»? Ну да, это был камешек, вызывающий лавину. Моральная поддержка, подсказка, совет… И ведь не больше, господин полковник? Что такое штыковая атака Корниловской дивизии на фоне всего, что было раньше? Против нас действовали огромные армии…

– Да вы не нервничайте так, Михаил Федорович. Дело ведь прошлое. Я даже знаю ваши следующие слова. Вы скажете, что сам факт появления в нашем мире господ Новикова, Шульгина эт сетера (вас в том числе) – подтверждает нежелание «демона истории» допустить победу Красных.

– Угадали… Есть вещи, которые не должны происходить. Что, если бы римляне проиграли Аттиле свое последнее сражение на Каталаунских полях? Могли же?

– Может быть, перейдем ближе к теме? – примирительно сказал Сугорин. – Чего вы или ваши друзья-руководители хотят сейчас? В том числе и от меня.

Басманов чувствовал, что разнервничался совершенно напрасно. Чем-то его поведение сейчас напоминало то, как вел себя Вадим Рощин в споре с подполковником Тетькиным.[46]

– Помощи они хотят. Те самые «демоны истории» и многие другие привходящие обстоятельства поставили их и нас всех перед страшным выбором. Этот наш прелестный мир, где так хорошо сидеть на веранде под облетающими листьями, может рухнуть в один момент… И не от очередной войны или вторжения чудовищных порождений инопланетного разума. Просто так, физически…

– Вы меня пугаете?

– Это было бы проще всего. Только незачем. Я, видите ли, артиллерист, знаю физику, химию и математику. Надеюсь, в пределах гимназического курса знаете и вы.

– Так точно. Гимназического. Плюс Академия. Там я наряду с названными изучал и другие дисциплины – географию, историю, топографию, военную статистику и прочее. Поясните, о чем вы…

– Если вдруг поменяется несколько мировых констант, что случится с миром? Тяготение вдвое меньше, скорость света вдвое больше и так далее…

– Продолжайте, – сказал Сугорин, до сих пор воспринимавший слова Басманова довольно отстраненно. Его гораздо больше занимала недописанная глава книги. А сейчас задело. Интонации Басманова или что-то еще…

– Нечего продолжать. Сложилось так, что вся окружающая нас прелесть, – тот указал на море, на продолжающие падать виноградные красные листья, на звонкую, знойную тишину степи, протянувшейся за забором до горизонта, – может в ближайшее время исчезнуть. Вообще. Как ничего и не было. И знаете, что самое смешное? – Басманов взял стакан и посмаковал глоток домашней «Изабеллы» с добавлением виноградной смолы и растертой в порошок коры. – Мы с вами об этом никогда не узнаем. За отсутствием подходящего органа чувств…

– Михаил, – голос полковника прозвучал резко, – дурака валять закончим?

– Так я же и не начинал, Валерий Евгеньевич! Мне нужно было привести вас в состояние, подходящее для делового разговора. А то – «книги пишем», заперлись в башне из слоновой кости. Кстати – «из лобной кости» лучше звучит. А совсем просто – для того, чтобы нам всем выжить, сохранить уже существующие и пригодные для дальнейшего существования реальности, а среди них есть такие… ну, я вам потом расскажу и покажу – нужно совсем немного…

– Михаил, скажите откровенно – вы кокаином не злоупотребляете? В Гвардии это было очень модно в четырнадцатом году…

– А в восемнадцатом? – с хитрой улыбкой спросил Басманов.

Сугорин пожал плечами.

– В тысяча восемьсот девяносто девятый прогуляться не хотите? У господ бурских генералов и президентов совсем хреново со стратегическим мышлением. Вот вас – главным военным советником. Мы все – на подхвате… Оружие и деньги будут.

– Я до сих пор не понял – зачем? О способе оказаться там не спрашиваю. Возможно, он действительно есть. Откуда-то к нам оружие ведь попадало…

– Куда уж проще. Нужно, чтобы эту войну Англия не выиграла. Буры, естественно, выиграть ее по-настоящему не смогут тоже, не тот потенциал и не та публика. Зато опозорить на весь мир «гордый Альбион» постараться стоит… Вы стратег, прикиньте в первом приближении, что случится, если британцам придется свернуть операцию. Книжки у вас под руками есть?

– Да зачем мне книжки? И так все понятно!

– Вот и договорились. Роту наших бывших сослуживцев я наберу, как раньше договаривались. Дипломатию по-прежнему берут на себя наши друзья. Оружием, правда, придется обходиться соразмерным времени. Танков не будет. Так как?

– Сама по себе идея очень интересна. Мы, помнится, в Николаевском училище ход этой войны подробно разбирали. Интересно будет старые записи посмотреть… Я тогда, грешным делом, Александру Ивановичу поверил. Он кое-какие подробности очень убедительно живописал. Как участник и очевидец.

– Он, кто его знает, может быть, и битвы на Калке очевидец… – подкинул Басманов полковнику очередную приманку. – Так если вы согласны, послезавтра утром хотел бы вас видеть на ялтинской набережной. С собой – только личные вещи. Остальное получите на месте.

– Договорились, Михаил Федорович. Кажется, в жизни осталось еще кое-что, кроме подступающей старости.

О возможности стать одним из богатейших людей мира и успеть еще пожить в эпохе самой процветающей на Земле монархии Басманов говорить не стал. Это – для другого случая.

Призванным на службу офицерам долго собираться не требовалось. Достать из-под кровати «тревожный чемоданчик», попрощаться, если есть с кем, – и пожалуйста. Верные пистолеты и револьверы всегда при себе, обеспечение прочим оружием и снаряжением Басманов брал на себя. «Подъемные» почти никому были не нужны, разе только хорошенько погулять напоследок в севастопольских и ялтинских ресторанах. Жалованье пойдет уже после отплытия и в другой валюте.