Хоббит или туда и обратно - Джон Толкин

– Подите и посмотрите! — сказал Беорн, и все вместе с ним обошли вокруг дома.

За воротами на колу была насажена гоблинская голова, к соседнему дереву прибита волчья шкура. Врагов Беорн не щадил. Однако теперь он был их другом, и Гандальф счел за лучшее без утайки рассказать о цели путешествия, чтобы получить всю возможную помощь.

Вот что обещал Беорн: дать пони каждому и лошадь Гандальфу — добраться до леса; снабдить отряд едой на несколько недель, сытной и непортящейся — орехами, мукой, сушеными плодами в запечатанных банках, глиняными горшочками с медом и особой выпечки коврижками. Готовил он их на меду, как почти всю остальную пищу, по рецепту, который ревниво берег в тайне; они сытные и очень вкусные, хотя после них и хочется пить. Воду, сказал он, брать с собой не надо, потому что возле дороги есть родники.

– Однако путь через Мирквуд темен, опасен и труден, — сказал Беорн. — Воду сыскать нелегко, еду тоже. Орехов еще нет (хотя, возможно, они созреют и сойдут до того, как вы окажетесь на другом краю), а кроме орехов есть в лесу почти нечего; зверье там темное и чуднОе. Я приготовлю вам бурдюки для воды, луки и стрелы, но сомневаюсь, что вы найдете в Мирквуде что-нибудь пригодное в пищу. Есть там один поток, черный и бурный, который пересекает дорогу. Не пейте из него и не входите в воду; я слышал, что она заколдована и навевает сон и забвение. Боюсь, что под темной сенью леса вы не сможете подстрелить никакой дичи, чистой или нечистой, не сходя с дороги. А этого нельзя делать НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ! Вот и все мои советы. В лесу я уже ничем вам не помогу, так что положитесь на собственные удачу и отвагу, да на ту пищу, которую возьмете с собой. У въезда в лес я попрошу вас отослать обратно моих пони и лошадь. Однако я желаю вам доброго пути, и дом мой открыт для вас, если будете когда-нибудь вновь проходить этой дорогой.

Путники, разумеется, поблагодарили Беорна, без устали кланяясь, размахивая капюшонами и повторяя: «К твоим услугам, о хозяин просторных дубовых палат!». Однако от его суровых слов все пали духом, понимая, что путешествие будет куда опаснее, нежели они думали, а впереди, за всеми тяготами и невзгодами, ждет дракон.

Все утро заняли сборы. В полдень последний раз пообедали с Беорном, потом сели на пони и, распрощавшись у ворот, бодрой рысью двинулись в дорогу.

Сразу за высокой изгородью на восточной границе его владений повернули на север, затем взяли северо-восточнее. По совету Беорна решили не выезжать на главный лесной тракт, начинавшийся южнее его земель, тот самый, на который спустились бы с перевала. Эта дорога выводила к горному потоку, впадающему в реку южнее Скели. Вместе с пони они, возможно, преодолели бы глубокий брод и довольно скоро оказались бы у въезда в лес. Однако Беорн предупредил, что этим путем часто ходят гоблины, а сам лесной тракт в восточной своей части зарос и теряется в непроходимых болотах. Кроме того, даже преодолев все опасности, они оказались бы далеко к югу от Одинокой горы и должны были бы со многими тяготами продвигаться к северу.

В окрестностях Скели Мирквуд подступал почти к самой Великой реке. Хотя оттуда до гор было рукой подать, Беорн посоветовал выбрать именно эту дорогу, потому что в нескольких днях от Скели начиналась малоизвестная тропа через лес, ведущая почти прямо к Одинокой горе.

– Гоблины, — объяснил Беорн, — не решаются пересекать Великую реку ближе чем в сотне миль к северу от Скели или подходить к моему дому — он надежно охраняется по ночам! Но я бы ехал быстро. Если гоблины решатся на набег, то переправятся через реку южнее и начнут рыскать по всему краю леса, чтобы отрезать вам путь, а варги проворней пони. Впрочем, севернее вы будете в большей безопасности, хотя и проедете ближе к их оплоту — там вас меньше всего ждут, и добираться туда им дольше. А теперь отправляйтесь и поспешите!

Вот почему сперва путники ехали в молчании, пуская пони во весь опор везде, где позволяла местность. Слева темнели горы, далекая полоска деревьев у реки медленно приближалась. Когда они выезжали, солнце только начинало клониться к западу и до самого вечера золотило окрестные луга. Не верилось, что за ними охотятся гоблины; отъехав на несколько миль от Беорнова дома, гномы снова стали петь и разговаривать и забыли про лежащую впереди лесную дорогу.

Наступил вечер, сумерки сгустились, горные пики на фоне заката стали совсем черными. Путники разбили лагерь и выставили часовых. Во сне им мерещились крики гоблинов и вой варгов. Впрочем, следующее утро вновь выдалось погожим и ясным.

Над землей висел белый, почти осенний туман, веяло прохладой, но вскоре встало солнце и растопило мглу. Тени еще не укоротились, когда отряд тронулся в путь. Так ехали еще два дня, и все это время видели только траву, цветы, птиц и редкие рощицы, а иногда — маленькие стада ланей, пасущихся или отдыхающих в тени. Порой Бильбо видел в высокой траве оленьи рога, которые поначалу принимал за сухие ветки. На третий вечер останавливаться не стали — Беорн сказал, что они доберутся до леса к утру четвертого дня — и продолжали ехать в сумерках и под луной. После захода солнца Бильбо стало чудиться, что то справа, то слева от путников мелькает медвежья тень, но когда он заикнулся об этом Гандальфу, волшебник только шикнул: «Тише! Не смотри в ту сторону!».

На следующий день тронулись до света, несмотря на короткую ночевку. Едва забрезжила заря, они увидели перед собой лес, словно выступивший навстречу и замерший угрюмой стеной. Склон шел вверх, и хоббиту показалось, что вокруг сгущается тишина. Реже слышалось птичье пенье, олени больше не попадались, даже кролики куда-то исчезли.

К полудню достигли опушки леса и остановились передохнуть в тени ближайших деревьев. Стволы были огромные, узловатые, ветки — скрюченные, листья — темные и длинные. Плющ обвивал деревья и стелился по земле.

– Вот и Мирквуд! — сказал Гандальф. — Величайший лес в северной части мира. Надеюсь, он вам сразу приглянулся. Теперь пора отпустить назад этих превосходных пони.

Гномы заворчали было, однако волшебник велел им не валять дурака.

– Беорн не так далеко, как вы думаете. Лучше сдержать слово и не наживать себе врага. Мистер Бэггинс зорче вас, коль скоро вы не заметили с наступлением ночи огромного медведя, который шел рядом или сидел в сторонке под луной. Он не только оберегал вас, но и приглядывал за пони. Хоть Беорн вам и друг, животные для него — как родные дети. Вам невдомек, какую широту души он проявил, позволив ехать на своих пони, или что вас ждет, возьми вы их в лес.

– А как насчет лошади? — спросил Торин. — Ты не сказал, что отошлешь ее тоже.