Встан(в)ь перед Христом и убей любовь - Стьюарт Хоум

— Купи мне пинту пива и пакет курева, — потребовала Пенелопа, затаскивая меня внутрь пивнушки.

— Я куплю тебе пинту, если ты пообещаешь мне бросить курить, — предложил я.

— Ты — злюка, — заныла Брэйд. — Зачем пить пиво, если не можешь при этом курить?

Я купил две пинты светлого. Перед этим в пабе проходила какая-то частная вечеринка и всем желающим предлагали огромные порции недоеденной еды. Я сказал Пенелопе, что куплю ей пачку "Силк Кат", если она подойдет и примет вызов от парня, который сидя за стойкой вызывал всех встречных-поперечных на соревнование, кто съест больше сосисок за одно и то же время. Этот здоровенный тип сильно смутился: соревноваться с девицей почему-то казалось ему унизительным. Однако двадцать фунтов, предложенные мной в качестве призового фонда развеяли все его сомнения.

Когда я впервые встретил Пенелопу, у нее скулы торчали, но теперь ее личико округлилось. Она изрядно поправилась, ее уже даже можно было назвать «пышечкой», но ей предстояло еще немало нагулять жира, прежде чем я отправлю ее туда, откуда она явилась. В ходе сосисочного соревнования выяснилось, что у Брэйд имеется существенное преимущество в силу того, что она не ела весь день и еще не осилила и первой пинты пива. В пятиминутный срок, назначенный мною соревнующимся, она сожрала сорок шесть сосисок, в то время как ее оппонент еле-еле справился с жалкими двадцатью восьмью. Я купил моей спутнице столь желанные ей сигареты и еще одну пинту пива. Затем я вручил ей двадцать фунтов, после чего улизнул в сортир, чтобы быстренько подрочить. Зрелище того, как женщина набирает вес буквально у меня на глазах возбудило меня сверх меры и мне нужно было срочно унять мой восставший член, прежде чем до него добралась Ванесса.

— Купи мне еще кружечку, — попросила меня Пенелопа, когда я вернулся.

— Купи сама, — отрезал я. — Я же тебе только что двадцатку дал!

— Ты — злюка! — завела волынку Пенелопа. — Мне эти деньги нужны, чтобы долги отдать. Давай, купи мне еще кружечку!

— Куплю, если ты дашь мне и всем парням в этом заведении.

— Грязная свинья! — вскричала Пенесса и вскочила с места.

Я достал десятипенсовик из моего кармана и бросил его так, чтобы он упал прямо перед направляющейся к стойке девицей. Однако Холт не снизошла до того, чтобы подобрать монетку. Она вернулась с кружкой, проинформировав меня, что если мне нужна еще одна, то мне придется позаботиться об этом самому. Владелец заведения сказал, что они скоро закрываются и тогда я вскочил и заказал две кружки светлого. Ванесса светилась от радости, когда я вернулся к ней с выпивкой. Она всосала ту пинту, что была у нее в руках одним глотком. Тогда я поднес одну из купленных мной кружек к своим губам, а вторую вылил Ванессе на голову. Когда она вылетела из паба, я предложил ей купить еду на Брик-лэйн. Она проигнорировала предложение — судя по всему ритуал изгнания прошел успешно. Скоро, очень скоро мне удастся изгнать ее навсегда.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Я знал, что Ванесса не отличается пунктуальностью, поэтому я договорился встретиться с ней за полчаса до отправления поезда на Кембридж. К несчастью она опоздала ровно на тридцать пять минут. Холт начала требовать, чтобы я купил ей выпить, но я сказал ей, что нельзя начинать пить так рано. Мы вышли из вокзала на Ливерпул-стрит. Ванесса хотела нырнуть в первое же кафе, которое попалось нам на пути, но я настоял на том, чтобы мы свернули на Элдон-стрит. Восточный конец этой магистрали представляет собой оазис нормальной жизни в самом сердце города. Моя спутница предложила, чтобы мы зашли в «Appennino» затем в "Бар Брэйди", затем в «Pret-A-Manger», но я проволок ее мимо бутербродной "Val Serchio" и затащил в заведение под свидетельствующей о богатой фантазии владельца вывеской "Букинистический магазин Олли".

Я порылся в отделе художественной литературы, где валялись романы покончившего самоубийством субмодерниста Ричарда Бернса и такого же бездарного как он Брюса Чатуина. Я уже читал «Ближе» Денниса Купера, но решил, что такую хорошую книгу можно будет снова перечитать в пути. Ванесса настояла на том, чтобы я купил ей кулинарную книгу и какую-то феминистскую нон-фикшн, название которой я позабыл. Обеспечив себя чтением мы направились в "Гриль-бар Купера". Сам я взял только чай, но для Холт заказал полный английский завтрак. Кафушка оказалась очень традиционной, с классическими столами, покрытыми застиранной клетчатой скатертью. Мне доставил немалое удовольствие следить, как Ванесса поглощает яичницу, бекон, помидоры и кусок жареной колбасы в обстановке словно взятой напрокат у шестидесятых годов. Я заказал вторую чашку чая и почувствовал прилив благодушия.

— Как-нибудь, — сообщил я Холт, — я возьму тебя в Горэмбери.

— А что это? — спросила девица. Желток стекал по ее подбородку.

— Это фамильное поместье Бэконов, — объяснил я. — Неподалеку от Сент-Альбанса.

— Ой, я бы съездила в Сент-Альбанс, — с энтузиазмом воскликнула Ванесса. — Я слышала, что там больше баров на квадратную милю, чем где-либо в Англии.

— У нас не будет времени на пьянство, — терпеливо объяснил я, — в нынешнем месте жительства семьи Бэкон имеется кубическая комната, идентичная кубической комнате в доме королевы Анны. Совершенно очевидно, что они были построены как потенциальные вместилища для хранения Ковчега Завета. Кроме того нам нужно будет изучить множество семейных портретов, не говоря уже о первых изданиях Шекспира in folio. На территории усадьбы находятся развалины старинного дома — того самого, в котором жил сэр Фрэнсис собственной персоной.

— Фу, какая скукотища! — надула губки Холт.

Я решил, что не позволю невежественной девице портить мне настроение. У меня складывалась предчувствие, что вся эта кембриджская эпопея нас немало развлечет. Поезд выполз за пределы лондонских пригородов. Дорога на Большие Болота[6] была как всегда нудной, но у меня имелась при себе книга Денниса Купера. Прибыв в Кембридж мы сразу же направились к входу в Колледж Св. Троицы. Толпа из сорока студентов собралась возле знаменитой кембриджской яблони, которая выращена из семечка яблока с того самого дерева, которое вдохновило Ньютона на создание его знаменитой теории тяготения. Толпа вела себя очень беспокойно, потому что я распространил среди старшекурсников слух, что в то время как мы будем подниматься по лестнице для того, чтобы совершить человеческое жертвоприношение в столь излюбленном государством месте, произойдет нечто из ряда вон выходящее.

Один рыжий юнец пришел в особенное возбуждение, когда мы тронулись в путь. Несколько типов в голове и хвосте процессии выглядели слишком старыми, чтобы быть студентами. Тем не менее, судя по всему они прекрасно знали, куда мы направляемся. Двое из них повели толпу прямиком к Кембриджскому кургану ? доисторической земляной насыпи, которая явно символизирует утробу Матери Земли, вздувшуюся перед тем, как разродится очередным урожаем плодов. Как только мы добрались до вершины, откуда открывается захватывающий вид на Кембридж и окружающие его поля, четверо типов постарше вышли из круга образованного студентами.

— Как я уже имел возможность продемонстрировать, ? объявил я, ? сэр Фрэнсис Бэкон поставил интеллектуальные задачи, которые предстояло разрешать многим поколениям после него. Однако, поскольку роль университетов заключается в том, чтобы ограничивать поток знаний, совершенно не удивительно, что современная философская мафия в значительной степени игнорирует наследие Бэкона.

Пока я произносил эту речь, один из четырех типов сделал знак рыжему студенту, который немедленно кинулся вниз по склону в направлении автомобильной стоянки. Трое людей побежали за ним следом, в то время как четвертый извлек из кармана мобильный телефон и использовал функцию быстрого набора для того, чтобы предупредить своих коллег, сидевших в «форде-универсал», что их добыча приближается к ним. Люди, выскочившие из машины, поймали студента, и забросили его на заднее сиденье. «Универсал» сорвался с места, а в скором времени за ним последовала вторая машина, в которой сидели люди, спустившиеся тем временем с вершины кургана. Их «Эскорт», взвизгнув тормозами, сделал резкий разворот и вылетел на дорогу.

? Алхимические труды сэра Исаака Ньютона окутаны мраком неизвестности, — продолжал я. ? В то время как кембриджские профессора позволяют студентам изучать труды Ньютона по натурфилософии, его алхимические тексты, такие как "Книга Даниила" и "Великая пирамида" предаются полному забвению. Обратим также внимание на случай Алистера Кроули, труды которого запрещены в Кембридже по приказу ректора колледжа Св. Троицы…

К несчастью, инцидент, произошедший с рыжим студентом, на некоторое время отвлек внимание моих слушателей. Вместо того, чтобы попусту напрягать глотку, я раздал студентам брошюрки Ложи Черной Завесы и Белого Света, а также вступительные анкеты, прекрасно понимая, что только дети богатых родителей, будут в состоянии заплатить вступительный взнос. Я оставил Ванессу Холт предаваться пьяному разгулу со студентами, а сам отправился обратно в Лондон.