Таящийся у порога - Август Дерлет

С этим я согласился без возражений.

– Я знаю, есть люди, которые скажут, что в самом доме есть что-то дьявольское, и об этом говорится в некоторых местах рукописи Бейтса. Они выдвинут теорию остаточных психических влияний, но я думаю, это нечто большее, нечто невероятно более ужасное и злобное, выходящее по своей значимости далеко за пределы событий, известных сегодня.

Глубочайшая серьезность, с которой доктор Лэпхем это говорил, не позволяла ни на минуту усомниться в важности, придаваемой им рукописи Бейтса. Он явно собирался продолжать поиски, с нею связанные, и то, как живо он начал выбирать тома с книжных полок, показывало, что он действительно, как он сам выразился, времени не теряет. Он остановился на какое-то время, предложив мне пойти позавтракать и по дороге передать записку доктору Армитиджу Харперу, которую сразу же и принялся писать. Он выглядел оживленным и энергичным, строча записку своим обычным плавным почерком, быстро и умело сложил ее и, запечатав в конверт, передал мне, предупредив, что я должен поесть как следует, ибо “мы, может быть, пробудем здесь долго и придется пропустить обед”.

Вернувшись через три четверти часа, я застал доктора Лэпхема в окружении книг и документов, среди которых я узнал большую, с печатями, книгу из библиотеки Мискатоникского университета, несомненно, специально присланную по его просьбе.

Странные рукописи Бейтса лежали отдельно, на некоторых виднелись пометки.

– Чем могу помочь?

– Пока только слушайте и думайте, Филипс. Садитесь.

Он встал и широким шагом подошел к окну, из которого были видны часть территории Мискатоникского университета напротив библиотеки и огромная собака на цепи, как бы охранявшая ее.

– Я часто думаю,– сказал он,– как повезло тем, кто не способен сопоставить все имеющиеся у них факты. Мне кажется, Бейтс может служить хорошей иллюстрацией. Он записал вроде бы не связанные друг с другом факты, он постоянно балансирует на грани ужасающей реальности, но почти не делает настоящих попыток взглянуть ей в лицо; ему мешают поверхностность, остаточные предрассудки, за которыми нет ничего, кроме стандартной модели поведения и убеждений среднего человека. Если бы обычный человек мог хотя бы подозревать о космическом величии Вселенной, если, бы мог хоть одним глазком заглянуть в страшную глубину космического пространства, он бы, наверное, сошел с ума или отверг бы такое знание, предпочтя ему суеверие. И так везде. Бейтс записал ряд событий, охватывающих период более двух веков, и у него есть все возможности разрешить загадку поместья Биллингтонов, но он не может этого сделать. Он расставляет события, как если бы они были частями головоломки; он делает некоторые начальные умозаключения, например, что его предок Илия Биллингтон занимался чем-то очень странным и, возможно, незаконным, что неизбежно сопровождалось таинственным исчезновением живших в округе людей; но дальше этого пункта он не идет. Он фактически видит и слышит определенные явления и сам начинает спорить со своими же органами чувств; короче, он человек среднего ума: оказавшись лицом к лицу с явлениями, которых, так сказать, “нет в книжках”, он начинает опровергать свои ощущения. Он пишет насчет “воображения” и “галлюцинаций”; но он достаточно честен, чтобы согласиться: его реакции “нормальны” настолько, что все его аргументы оказываются ложными. В конце концов, хотя у него, правда, нет ключа к головоломке, у него просто не хватает мужества сложить вместе все имеющиеся у него части и получить решение, выходящее далеко за рамки тех очертаний, на которые он едва намекает. Он, в сущности, дезертирует, сваливая это дело на доктора Харпера, от которого проблема переходит ко мне.

Я спросил, не исходит ли он из предположения, что рукопись Бейтса является документом, основанным на строгом фактическом материале.

– Я думаю, альтернатива вряд ли существует. Либо это факты, либо нет. Если мы будем отрицать достоверность фактов, тогда придется отрицать известные события, а ведь они описаны, у них есть свидетели и они вошли в историю. Если же мы примем только эти известные факты, мы, вероятно, сможем объяснить все другие события, представленные в рукописи как проявления “случайности” или “совпадения” без учета того, что средняя математическая вероятность таких рядов случайностей и совпадений явно не согласуется с наукой и абсолютно неприемлема при любом методе научной проверки. Поэтому мне кажется, что выбора фактически нет. Рукопись Бейтса сообщает о ряде событий, соотносящихся с известной историей этих мест и их жителей. И, наконец, если вы хотите сказать, что отдельные части рукописи представляют воображаемые события, вам придется объяснить источник этого внеземного воображения, потому что записи ясные, почти научные, и включают подробности, указывающие на то, что он действительно видел нечто подобное тому, что описывает; и ничто в известной истории эволюции и мутаций человека не объясняет некоторые из этих подробностей. И даже если, как вы можете еще сказать, эти так подробно описанные существа являлись продуктом кошмара, вам все равно придется аргументировать причины, по которым его кошмарные сны оказались населены такими существами, ибо, как только вы выдвинете гипотезу о том, что сны человека, кошмарные или какие хотите, могут быть населены существами, абсолютно чуждыми не только его умозрительному, но и эмпирическому опыту, ваш постулат будет противоречить научным фактам, как и сами эти существа. Только приняв рукопись в качестве фактического документа, мы достигнем наших целей; это должно быть отправным пунктом; а если мы ошибаемся, время обязательно расставит все по местам.

Он вернулся к своему письменному столу и сел.

– Вы, наверное, помните, как в первый год вашего пребывания здесь вы читали о некоторых необычных обрядах, совершавшихся жителями Понапе, на Каролинских островах, в честь морского божества, Водного Существа, которое сперва считали известным богом-рыбой Дагоном, но туземцы на это в один голос заявляли, что Он больше, чем Дагон, что Дагон и его Глубоководные служат Ему. Такие культовые пережитки довольно распространены и редко публикуются, но этот случай получил огласку из-за некоторых дополнительных находок – странных мутаций тел некоторых туземцев, погибших в результате кораблекрушения недалеко от берега; было отмечено, что у них присутствуют примитивные жабры, остаточные щупальца, растущие из торса и, в одном случае, чешуйчатые глазки на участке кожи около пупка одной из жертв; при этом все они были известны как приверженцы культа Бога Моря. Мне живо помнится одно утверждение туземцев, что их бог пришел со звезд. А вам известно, что существует значительное сходство между религиозными верованиями и мифологическими моделями жителей Атлантики, племен майя, друидов и других народов, и мы постоянно находим основные сходные черты, особенно соединяющие море и небо, как, например, бог Кецалькоатль, которого можно сравнить с древнегреческим Атласом, в том плане, что он тоже якобы вышел из Атлантического океана, чтобы держать мир на своих плечах. И это не только в религиях, но и в легендах, например, в попытке обожествления человеческих гигантов, которые, как считают, тоже вышли из моря, точнее сказать, из западных морей,– греческие титаны, островные гиганты испанских сказок и корнуэльские гиганты с затонувшего Лионесса. Я упоминаю об этом, чтобы показать любопытную связь с преданием, уходящим своими корнями в первобытные времена, когда считалось, что в глубинах моря живут огромные существа, что, в свою очередь, породило вторичную веру в происхождение гигантов. Нам не следует удивляться существованию культовых пережитков, подобных верованиями Понапе, так как существует множество прецедентов, но нас удивляют физические мутации, происшедшие там, которые объясняют темными намеками, разумеется, не приводя никаких фактов, на то, что происходило какое-то сексуальное общение некоторых жителей моря и туземцев Каролинских островов. Если бы это было правдой, эта версия могла бы действительно объяснить мутации. Но наука, не имея фактов о существовании морских существ такого рода, просто отрицает это; сами мутации отрицаются как “негативное”, поэтому неприемлемое свидетельство. Стряпается тщательно подробное объяснение, что такие явления известны науке, на туземцев навешивается ярлык “первобытности” и “атавизма”, как на редкие экспонаты, и происшествие, должным образом зафиксированное, отправляется в дальний ящик картотеки. Если вы или кто-либо еще решите последовательно рассмотреть эти случаи, то образовавшаяся цепь несколько раз опояшет земной шар; мало этого, у них будет много сходных черт, они будут подтверждать друг друга и подчеркивать повторяемость каждого из этих происшествий. Однако никто не хочет заняться беспристрастным изучением этих изолированных явлений, потому что, как в случае с мистером Бейтсом, действительно существует определенный чисто человеческий страх перед возможным результатом. Лучше не тревожить привычную модель существования из страха перед тем, что может оказаться за его пределами, в протяжении времени и пространства, перед тем, с чем никому из нас тягаться не по плечу!