Родовые сны - К Столяров

Самого Милляра много раз звали в театр, но он был верен кино. Однажды я видел его в замечательном спектакле Театра киноактера, поставленном Эрастом Павловичем Гариным по пьесе Е. Шварца "Обыкновенное чудо". Он играл второстепенную, маленькую, почти без слов, роль палача. Но в исполнении Юрия Францевича получился едва не самый яркий характер, не побоюсь сказать - шедевр. Здесь раскрылась еще одна грань дарования актера - эта работа была создана почти исключительно за счет удивительной пластики мастера.

И все же, как я уже говорил, неизменная любовь его жизни кинематограф. Он был беззаветно, как рыцарь, предан этому искусству. Гаринский клич - "Мы еще погнием в кинематографе!" - надо полагать, укреплял его, придавал силы. А его персонажи доставались ему большой кровью: как правило, очень сложные гримы, которые он часто придумывал сам, неудобные костюмы, а как же иначе - ведь черт, Кощей, леший и т. д.; непростые условия съемок, чаще всего комбинированные кадры со множеством дублей. Но он на трудности словно и не обращал внимания, за это его ценили и уважали. А наш главный сказочник, режиссер Александр Роу, не мыслил себе фильма без Милляра.

Неординарность Юрия Францевича была естественной и органичной. Свое восьмидесятилетие он отмечал на Студии им. Горького. Вот юбиляр готовит меню: два блюда, первое и второе. Первое - черепаховый суп (купил в зоомагазине несколько черепах и сварил в большом ведре), второе - ящик водки. Артисты долго советуются, что подарить юбиляру. И вот после поздравлений и традиционной почетной грамоты выкатывают на сцену велосипед.

Милляр очень рад:

- Ой, вот спасибо! То, что надо!.. Теперь буду меньше пить, все-таки за рулем!

Надо сказать, и выпивал он не так, как все, хотя в напитках после многих лет работы в Ялте разбирался неплохо. Однако из всех напитков предпочитал, как он сам говорил, "зелененькое", в переводе на нормальный язык - "тройной одеколон". Не "Шипр", не "Кармен", а только исключительно "тройной". На студии обычно стирают грим, наливая одеколон в пригоршню. А Юрий Францевич сначала выпивал, а уж потом тем, что оставалось на руках, вытирал лицо. Однажды снятие грима несколько затянулось, и мне пришлось от гримерного цеха, минуя проходную, бережно вести актера до Киевского вокзала, до метро. В течение всего пути он без конца повторял:

- Только Сереже не говори, как я не рассчитал. Ладно? Вот какой я скверный человек.

Наверное, он это надолго запомнил, потому что уже после смерти отца на вечери в ЦДРИ на него набросились телевизионщики с просьбой дать интервью, а Юрий Францевич, чмокая губами, отказывался наотрез. Я встревожился, спросил: может, нужно воды, боржомчика там, пепси? Он печально отвернулся. Тогда мой сын Сергей, режиссер этого вечера, подсказал:

- Налей сто граммов коньяку.

Я предложил Юрию Францевичу рюмочку "рыженького".

- Да-да! - оживился он, и затем с очень четкой дикцией и присущей только ему "милляровской" интонацией начал говорить добрые и очень искренние слова о светлом человеке Сереже.

А у него, действительно, была своя речевая интонация, он был узнаваем по радио, в кино и на озвучивании.

Я помню один из первых французских "озорных" фильмов "Скандал в Клошмерле". Незатейливый рассказ, как в провинциальном городке на центральной площади торжественно открыли общественный сортир. Милляр озвучивал в этом фильме маленькую роль. Какая-то, по сюжету, ханжа, старая дева, в момент открытия сооружения в знак протеста бросается перед туалетом и заявляет собравшемуся обществу: "Только через мое тело!" Хилый французик с удивительно язвительной милляровской интонацией, на каких-то невероятных фальцетах выкрикивает: "Больно нужно мне твое тело, гадюка ты девственная!"

Много лет мы, уже студенты ВГИКа, повторяли эту фразу, пытаясь пародировать интонацию Юрия Францевича.

Милляр написал замечательный словарь. Он назывался "Энциклопудия".

Итак, начало. "А" - "Актер - кладбище несыгранных образов".

Удивительно емкое определение главной профессиональной беды отечественных киноактеров - хроническая невостребованность. Этот афоризм логично переходит в следующий:

"А" - "Алкоголь - средство примирения человека с действительностью. Когда он окончательно примирится, про него почему-то говорят, что он спился".

"Б" - "Актриса". Всего-навсего.

"В" - "Валидол - аристократическая закуска к коньяку".

"Ч" - "Человек - организм, переводящий хлеб на дерьмо. Некоторые утверждают, что это звучит гордо!"

На мой взгляд, это формулировка, определяющая суть племени чиновников от искусства. И на букве "Г", казалось бы, есть о чем поговорить, достаточный простор. Но у Милляра горько и кратко:

"Г" - "Генеральный директор".

... Приехали на съемку в его любимый город Ялту. Вышли на берег моря. Холодно - март на дворе. Ю. Ф. оглядывает безбрежные черноморские просторы, аккуратно пробует воду и восклицает: "Какой огромный вытрезвитель!"

Служебный буфет Театра киноактера. Юрий Францевич дожидается своей очереди и заказывает у буфетчицы:

- Мне, пожалуйста, комплект.

Она не понимает. Милляр терпеливо объясняет:

- Пожалуйста, комплект - сосиска и два яйца.

Ю. Ф. был мужественным человеком. Война. Сорок третий год. Снимается финал фильма "Кащей Бессмертный" - поединок русского воина Никиты и Кащея.

Отец долго готовился к этому эпизоду, ходил по улице, повторяя вслух текст, жестикулировал, прохожие в недоумении останавливались, оглядывались на него. Я смущался и дергал его за рукав. Он замолкал, но продолжал сосредоточенно размышлять.

Студия в Сталинабаде была в техническом отношении очень слабой, оборудование отсутствовало, все делалось на энтузиазме. Никита срубает голову ненавистного Кащея, но он - Бессмертный. Вспыхивает пламя, из которого появляется новая голова. Очень сложная сцена, комбинированная съемка, и повторяется она бесконечное число раз. Однажды Ю. Ф. не успевает вовремя нагнуться и убрать голову. Деревянный меч-кладенец вдрызг разбивает картонный шлем Кащея, и артист падает - сотрясение мозга.

Отец бросается к нему, врачи перевязывают голову, дают понюхать ватку с нашатырем. Милляр приходит в себя и первым делом успокаивает отца, что он в порядке и сам виноват в случившемся. Съемка продолжается. Это один эпизод в биографии Милляра, а сколько их было...

Юрий Францевич скромно и талантливо делал свое доброе дело - создавал вместе с А. Роу, пожалуй, лучшие детские фильмы, которые очень высоко ценятся во всем мире за свою доброту, высокий профессионализм и отличную актерскую работу. Фильм "Василиса Прекрасная", ветеран детского кино, неоднократно получал международные дипломы. А картина "Кащей Бессмертный" обрела новую жизнь: изобретательные японцы при помощи компьютеров сделали этот фильм цветным, и он идет на экране под названием "В стране синих гор".

Милляр никогда не обращался ни в какие высокие инстанции, не произносил речей в защиту детей и детского кино, не создавал на этой основе фондов и банков, не строил за счет детей особняков. Он всю жизнь получал более чем скромную зарплату и жил бедно. Но его работы остались в душах многих поколений зрителей, благодарных ему за его талант, честность и огромную доброту.

Б. Ф. АНДРЕЕВ

В 1981 году в Свердловске проходили гастроли Театра киноактера. В один из немногих выходных дней всех нас вывезли за город отдохнуть на прекрасном уральском озере. Стояла хорошая погода, после купания мы наслаждались великолепной рыбацкой ухой, пели под гитару.

Только один Борис Федорович Андреев не участвовал в общем веселье и ушел на озеро. Он одиноко сидел на деревянных мостках, опустив ноги в воду,- и, видимо, размышлял о чем-то очень значительном. Его никто не отважился побеспокоить.

Прошло довольно много времени, наконец я подошел к нему и спросил, чего это он загрустил.

Дядя Боря внимательно посмотрел на меня, постучал рукой по дереву настила и произнес своим могучим андреевским басом:

- А чего веселиться? Пора к доскам привыкать!

Через год он умер.

Б. Н. ЛИВАНОВ

Своей самой дорогой наградой отец считал значок МХАТа, полученный им к 50-летию художественного театра. Он носил его в самых торжественных случаях. Многие актеры МХАТа были его кумирами. Он дружил с Добронравовым, с которым снимался в первом своем фильме "Аэроград", с Массальским и Комиссаровым - партнерами по "Цирку", со своим учителем по МХАТу В. О. Топорковым, часто вспоминал о встречах с В. И. Качаловым, Немировичем, Станиславским. Наверное, ему было приятно, что я учусь во ВГИКе у мхатовца, профессора Владимира Вячеславовича Белокурова.

На первом курсе наш профессор, которого мы между собой звали "шеф", привел нас на репетицию во МХАТ. Он был занят в новом спектакле, который ставил Борис Николаевич Ливанов. Имя это звучало. Талантлив абсолютно во всем: гениальный артист, великолепный режиссер, прекрасный художник - его рисунки и дружеские шаржи поражали замечательным мастерством, глубиной и точностью психологических характеристик персонажей.