Смерть стоит за дверью - Билл Флойд

Теперь понятно, как мало я значу для Рэнди, который видит в жене лишь робкую сообщницу, готовую примириться с чем угодно, коль скоро он осчастливил ее своим доверием. Казалось, меня безжалостно отхлестали по лицу. Возможно, муж вообразил, что если проявит некоторое терпение и кое-что разъяснит, сложившаяся ситуация не покажется такой извращенной и дикой…

А что, собственно, в ней плохого? Пока известно лишь одно: муж незаконно хранит оружие и имеет кучу фальшивых документов в своей «мастерской» за домом. Других улик я еще не нашла.

Я положила документы обратно в ящик, стараясь вспомнить, в каком порядке они лежали. Теперь остался большой встроенный шкаф во всю стену. Подойдя поближе, я все же рассмотрела рисунок, приколотый к двустворчатой двери, и у меня снова похолодело внутри. Это был один из набросков, сделанных Рэнди, наподобие моего портрета, который он нарисовал, когда мы только начали встречаться. С тех пор словно прошла тысяча лет. Карандашный рисунок, сделанный неумелой рукой, на котором изображен мальчик-подросток с копной волос, похожих на парик, что придает ему сходство с манекеном. В лице подростка было что-то фальшивое и неестественное: искривленные в усмешке тонкие губы, пухлые щеки и нахмуренный лоб. Как будто парня застали в момент занятия самоанализом, результаты которого привели его в замешательство. А потом я обратила внимание на прищуренные глаза, смотревшие куда-то в сторону. В их взгляде светилось предвкушение чего-то губительного, какая-то мерзкая тайна и сладострастие. Рисунок был черно-белым, и на первый взгляд глаза мальчика не представляли собой ничего особенного, не считая не по-детски злобного выражения. Это лицо никого не напоминало, но потом я задумалась, и страшный ответ пришел на ум сам собой, как ни старалась я отогнать его прочь. Да, этот пристальный взгляд хорошо знаком. Именно так смотрел на меня вчера Рэнди. Взгляд, за которым скрывается жуткая тайна, сотворенное им чудовищное зло. Это портрет мужа в юности. Потом на ум пришла еще более жуткая мысль. Что, если я ошибаюсь и Рэнди изобразил не себя, а Хейдена, каким он хочет его видеть через несколько лет? Да, вероятно, это наш сын, которому уготовано безрадостное будущее — жить в плену у страшной тени собственного отца.

Я медленно открыла двустворчатые дверцы, потянув их на себя, и в следующий момент земля ушла из-под ног.

3

Часом позже я топталась во дворе, что-то бормоча себе под нос, только чтобы не сойти с ума. Когда наш бывший сосед полицейский Тод Клайн вышел из мастерской, в которой провел всего несколько минут, на нем не было лица.

— Мне нужно позвонить и вызвать подкрепление. А еще необходимо получить ордер, — сказал Тод.

— Этого нельзя делать! — воскликнула я. — Вы же обещали. Ведь с ним Хейден.

Тод вымученно улыбнулся, желая приободрить меня, но сам стоял бледный как мел. Ветеран-полицейский никак не мог прийти в себя.

— Пока не увидел все собственными глазами, думал, это просто ваши фантазии. Нет, Нина, с этим надо покончить немедленно.

Не помню как, заглянув в шкаф Рэнди, вышла из мастерской. Сначала ноги заплетались и не хотели слушаться, но потом я вдруг сорвалась с места и побежала через двор к дому. Смутно припоминаю, как схватила телефонный справочник с номерами прихожан и стала искать имя Тода Клайна. Что я ему говорила, тоже не помню. В памяти осталось только чувство огромного облегчения, когда я услышала в трубке знакомый голос и поняла, что Тод дома. Кажется, он сказал, что обычно семья выезжает на воскресный обед, но сегодня пришлось изменить традиции, потому что у одной из дочерей заболел живот.

Память четко сохранила весь период времени с того момента, как я повесила трубку и до приезда Тода. Эти двадцать минут стали для меня самыми страшными в жизни. По крайней мере до появления в ней мистера Притчета.

Клайн на минуту задумался, а потом снова обратился ко мне:

— Нина, не знаю, что и сказать. Мы сделаем все, чтобы обеспечить безопасность Хейдена, но сначала нужно узнать, где сейчас находится Рэнди и вызвать сюда как можно больше людей. Можете ему позвонить, чтобы мы смогли установить его местонахождение?

— Позвонить-то я могу, но как узнать, что он не врет? Вполне вероятно, что он сейчас за нами наблюдает.

— Я тоже об этом подумал, — согласился Клайн и, взяв меня под руку, повел к дому. Дверь в мастерскую осталась открытой настежь. — Послушайте, мне действительно нужно связаться с коллегами и объяснить начальнику сложившуюся ситуацию, чтобы он прислал сюда как можно больше людей.

Так я и стояла, не в силах пошевелиться. Казалось, еще минута, и от страшного напряжения затрещат кости и лопнут все сухожилия, и от меня останется лишь кучка мышц и внутренностей, пульсирующих на натертом до блеска полу кухни. Клайн позвонил с мобильного телефона в полицейский участок и принялся что-то взволнованно объяснять, а потом снова попросил меня позвонить Рэнди.

— Мне нужно ваше разрешение, чтобы отследить звонок. Если Рэнди ответит, мы сможем хотя бы приблизительно установить, где он находится. Сможете поговорить с ним так, чтобы он не догадался о нашем присутствии? — Вид у Клайна был очень серьезный. — Вы должны взять себя в руки.

Такой уверенности у меня не было, но требовалось немедленно узнать, где находится Хейден, и я решилась позвонить Рэнди с домашнего телефона. После второго сигнала он ответил. Клайн пододвинулся совсем близко, и я чуть отстранила телефон от уха, чтобы он мог слышать наш разговор.

— Как провела утро, Нина? — По голосу Рэнди я поняла, что он улыбается.

— Чувствую себя как с похмелья. Где вы сейчас, мальчики? — Мой голос звучал на удивление ровно и уверенно.

— Видишь ли, так как парк около нашего дома оцеплен полицией, я отвез Хейдена в Уэсли-парк, недалеко от оздоровительного комплекса в центре города. Ты знаешь это место? — Голос мужа звучал спокойно и бодро, как будто он не оставлял никакого ключа и не держал в заложниках собственного сына.

— Была там пару раз. — Горло сжала невидимая железная рука, и я судорожно сглотнула. — А как себя чувствует малыш?

— Замечательно. Сидит в кресле рядом со мной.

— Так, значит, мальчики, вы уже уехали из парка?

— Мы в машине. Хочешь, чтобы мы приехали домой, Нина?

В первое мгновение я не поняла, что он имеет в виду. Тод Клайн поднял свой мобильный телефон вверх и стал подавать знаки, чтобы я продолжала беседу.

— Думаю, я готова к разговору, если ты об этом, — быстро сориентировалась я.

— Если бы ты знала, милая, как давно я хочу с тобой поговорить.

— Неужели ты думаешь, что мне нельзя доверять? — спросила я, поднося руку к покрывшемуся испариной лбу.

Рэнди надолго замолчал, и это мне очень не нравилось, но Клайн уже подал знак, что все прошло успешно.

— Это очень серьезное дело. Я и сейчас не уверен, что ты меня правильно поймешь, — наконец откликнулся Рэнди.

— Ребята, на данный момент я знаю только одно: хочу, чтобы вы поскорее вернулись домой.

— Будем минут через сорок пять.

— Так долго?

— Вовсе не долго. Слышишь меня? Спасибо тебе, родная. — Рэнди отключился.

Я положила трубку.

— Господи! Ведь он убьет Хейдена, правда?

Тод Клайн смущенно погладил меня по руке.

— Вряд ли. Из штаба передали, что запеленговали его сигнал. Он в получасе езды от дома. Это ближе, чем центр города, но времени на подготовку достаточно. Пойду встречу коллег. Я стану так, чтобы вы меня видели, и объясню, что вы должны делать, пока он не приехал. Давайте отрепетируем весь сценарий, идет?

Я кивнула, стараясь понять и запомнить, что он говорит.

Тод снова потрепал меня по плечу, желая подбодрить, и подвел к столу.

— Правильно сделали, что позвонили мне. Может быть, вы спасли не одну жизнь.

— Тод, ведь вы были в мастерской, — обратилась я к Клайну, хватая его за рубашку. Сейчас мне было необходимо за что-то уцепиться. — Тот предмет… в чашке Петри… или как там называется эта посудина… Это то, о чем я подумала?

Клайн на секунду замялся, а потом утвердительно кивнул.

— Он точно такой же, как те, что я видел раньше. Отдельно от тела трудно определить, что это такое.

Перед глазами проносились обрывочные, похожие на вспышки воспоминания. Когда я старалась сосредоточиться, все мое существо сопротивлялось, но я снова и снова мысленно возвращалась в мастерскую Рэнди. Однако воспроизвести полную картину так и не удалось. Я помнила, как открыла шкаф, в котором нашла компьютерный монитор, пустой и безмолвный, а на выдвижной полке ниже стояла клавиатура. Стены шкафа были оклеены цветными фотографиями с изображением отдельных частей лица и тела. Рассеченный подбородок, чьи-то окровавленные зубы, обнаженные мышцы… Изображенные на некоторых снимках сцены казались специально смоделированными: разорванные в клочья тела, окровавленные куски плоти на натертом до блеска деревянном полу или простынях, пропитавшихся кровью. Похоже на картинки из документальных книжек о различных преступлениях, которые я читала во время беременности, за исключением того, что самые страшные места не были затемнены или смазаны. На изуродованных телах я видела лица с пустыми глазницами. Иногда вместо глаз вставлены различные предметы наподобие полированных камешков, игральных кубиков с «шестеркой» или миниатюрных пружинок. На одном снимке на том месте, где когда-то был глаз, сидела луковица, из которой рос неизвестный цветок.