За пределом (СИ) - Кири Кирико

Вместе с Наталиэль исцелялась и вся наша семья.

Что же касается моей сестрёнки, то пусть она и была ещё слаба, но выглядела куда лучше, чем раньше. Даже веса прибавила. Румянец на щёки вернулся. Живой оттенок появился. Она действительно словно немного откинула импульс назад.

Натали же наоборот, открывала в себе всё новую и новую силу импульса. Как она сказала, от приступа в любом случае не убежать, если суждено его получить, так почему бы не воспользоваться тем, что имеешь. Я знал, что она и до этого тренировалась в нём, но после первого приступа Наталиэль прекратила тренировки. А сейчас вновь за них взялась.

Я радовался за них, радовался за то, что так всё хорошо.

До тех пор, пока не приходил мой черёд работать. Счастье в семье не даётся бесплатно, и кому как не мне это понимать.

Не то что такая работа была сложной или опасной, платили за неё немного, но выходило всё равно больше, чем на работах папы и мамы. Просто мне это не нравилось. Не цель моей жизни разговаривать с людьми, которые через каждое слово вставляют «блять», «сука», «чо» и любое слово с корнем «хуй». При этом ещё и пытаются наехать на тебя при любом удобном поводе, словно желая показать, кто здесь молодец.

Меня подобное очень давило, иногда пугало и раздражало. Одно я уяснил точно — такое не для меня, и только понимание необходимости держало меня там.

Всё это время я занимался низкоквалифицированной работой, типа положить закладку в то или иное место, отвезти что-то кому-то без вопросов, побыть на стрёме, пока кто-то шерстит чей-то склад.

Или помочь, собственно, этот склад вскрыть без шума. С такой просьбой ко мне несколько раз обращался напрямую Стрела. Поэтому мне пришлось вновь засесть за книги и ролики, чтоб поднять свой уровень взлома. Благо мест с замками, где я мог тренировать свои навыки, хватало.

В моей работе ключевыми словами стали «кто-то» и «что-то». Чем меньше я знал, тем больше был в безопасности. Не сто процентов, гарантии никто не даст, однако это был факт. Но хотя бы за то время мне ни разу не пришлось выбивать что-то из кого-то, участвовать в перестрелках или устраивать разбой.

Хотя…

Здесь всё немного сложно. Разбои были, мы иногда грабили дома, магазины, иногда крали грузовики с товаром. Если дело доходило до угроз, то этим занимался Малу, доходчиво объясняя, что будет с тем или иным персонажем. Но конкретно я был лишь соучастником, помогал открывать, разгружать или делать что-то, когда всей активной вознёй занимались Алекс с Малу. Сирень чаще всего нас возила и только иногда принимала участие в подобном.

В конечном итоге я лишь уяснил: можно было убеждать себя сколько угодно, что я не такой, но реальность заключалась в том, что я этим занимался и был одним из них. Эта мысль сидела во мне, словно заноза. Мне было тошно от того, что я стал бандитом. И когда вся моя семья приободрилась с того состояния, в котором была, я, кажется, наоборот, опустился ещё ниже. Только радость за то, что другие счастливы, заставляла меня каждый раз брать эту трубку, чтоб сказать: «слушаю».

Если бы мне было плевать, чем заниматься, тогда я бы воспринимал эту работу проще, но это не так. Мне не было плевать. Я хотел быть похожим на отца или мать, а не на бандита.

Неудивительно, что моё настроение было подобно медленно тонущему кораблю, у которого поступление воды в трюмы превышало скорость откачки этой же воды насосами.

Сотовый телефон зазвонил рано утром, перед уроками, когда я с сонными глазами чистил зубы. Он завибрировал и громко заиграл, огласив туалет мелодией из лунной сонаты.

В первый раз он оповестил о звонке мелодией какого-то блатняка с общим смыслом: «Я всего лишь убил десятерых, изувечил ещё больше, а меня ни за что посадили, я сбежал, а меня подонки, как волки, гоняли через лес».

Я вот честно не пойму, чем эти песни людям нравятся. Помню, как кто-то пытался объяснить, что мелодия, душевный голос и так далее. Но смысл слов? Ладно на другом языке, который ты не понимаешь, но здесь, к сожалению, всё предельно ясно. Как можно слушать и наслаждаться песней человека, который убил десятерых, изувечил ещё больше, а потом говорит, что он невиновен?

Не пойму. Моя сестра тоже не поняла, когда в первый раз услышала его. В тот раз, поморщившись, Натали спросила, что это у меня за кошмар играет. Ответил, что наугад случайно поставил. Зато теперь играет мелодия под стать моему настроению, когда я отвечаю на телефонный звонок.

Как и сказал мне тогда Малу, этот телефон всегда был при мне, и я всегда, вне зависимости от того, где нахожусь, отвечал на него. Даже сейчас, сонный и в туалете с зубной щёткой в зубах.

Видимо, на эту самую мелодию пришла и моя сестра.

— Я завтрак приготовила, оставила на столе. Ты только поторапливайся, а то остынет, — напомнила Натали, заглянув ко мне в туалет.

— Хорошо, спасибо, — кивнул я и поднял трубку, когда дверь за ней закрылась. — Слушаю.

— Сегодня. Малинова, тридцать семь «Б», в десять, «Свеча», седьмая кабинка, тебя заберут, как обычно, — и тут же гудки.

Я убрал телефон от уха, слегка удивлённо посмотрев на экран старенькой раскладушки, после чего продолжил чистить зубы.

Улица Малинова… Это ближе к центру, вроде, где много народу? Что у нас там в центре находится? Всякие развлекательные учреждения? И если кабинка, то, наверное, кафе какое-нибудь или что-то в этом роде. Значит, какое-то важное дело хочет обсудить со мной. За два месяца с ним я смог понять, что Малу встаёт рано, только когда что-то важное есть.

Правда вот школу придётся прогулять, что печально, у нас там контрольная должна быть, но думаю, что смогу потом договориться сдать её в неучебное время. Я всегда был на хорошем счету у учителей за прилежность, так что с этим проблем не возникнет.

Но эти спокойные и размеренные мысли не помогли мне заглушить ёкнувшее от волнения сердце, которое теперь слишком быстро колотилось в груди. Что-то произошло или произойдёт. Возможно, какое-то важное дело, и раз меня хотят видеть, значит, я буду в нём участвовать. Иначе бы не звонили так рано.

Участие в таких делах — риск. И иногда в таких делах приходится стрелять. Пока это обходило меня стороной, я был лишь шестёркой на подхвате, далеко в стороне или посыльным, но… Я боюсь. Вновь боюсь.

Каждый звонок телефона вызывал у меня внутри тревогу. Сейчас же он вызвал страх.

На кухне меня уже ждала полуголая Наталиэль, только в лифчике и трусах. Как всегда, худоватая, но уже не бледная, сейчас она уминала свой завтрак и косилась голодным взглядом на мой. Её наряд меня ни капельки не смутил, так как, во-первых, они же не прозрачные, во-вторых, я сам в трусах разгуливаю, это у нас семейное, в-третьих, она моя сестра, а на сестру у меня не встаёт.

Но вот маме подобное не нравилось. Она без устали гоняла Натали и Наталиэль за то, что те разгуливают в нижнем белье. На что они сразу говорили, что папа и я тоже в одних трусах, и ничего.

— С добрым утром, братиш.

— Доброе, Наталиэль, — зевнул я. — Родители ушли?

— Уже как час назад. Сегодня они спозаранку ушли.

Забавно, раньше Натали и Наталиэль были настолько похожи, что даже я их путал. Характеры, повадки, да абсолютно всё. Они были просто отражением друг друга. А вот теперь их уже не спутать. Стоит просто взглянуть на одну из них.

— Можешь взять мой завтрак, — улыбнулся я слабо и, прежде чем она начала протестовать, продолжил. — У друга сегодня день рождения, потому я кушать не буду, поем на празднике.

— Лучше бы дома поел, — вздохнула она.

— Чтоб перебить аппетит? Нет, лучше обанкрочу друга.

— Бедный друг, — улыбнулась она и медленно потянулась за моей порцией.

Просто кусок в горло не лезет после такой новости. Даже запихнуть в себя ничего не смогу, живот крутит от волнения и точно выдавит всё обратно.

А ещё сердце кровью обливается, когда вижу её такой голодной. Так что всё норм, я уже и члена своего давно не видел без подтягивания живота. Поголодать уж немножко можно. К тому же, пусть кушает больше, а то в глазах слёзы появляются от такой худобы. Они всегда были стройняшками, не чета мне, с нормальными формами. Но на Наталиэль импульс оставил свой отпечаток.