Вавилонские младенцы - Морис Дантек

Сообщение было от завтрашнего числа — эффект разницы в часовых поясах, обычный для информационных потоков, перемещающихся со скоростью света, а местонахождение отправителя было фальшивым: германоговорящий кантон Швейцарии или Монако.

На лице Торопа появилась неопределенная улыбка, он застучал по клавиатуре:

«Мы возвращаемся к первоначальным условиям контракта. Вы подтверждаете это без каких-либо оговорок?»

Он подождал, пока письмо уйдет на зашифрованный электронный адрес Романенко.

Ответ пришел через тридцать секунд:

«Да, подтверждаем. Повторяю: забудьте о второй фазе».

Тороп не стал продолжать переписку и закрыл канал связи.

Пять тысяч долларов США за три месяца каникул плюс компенсация всех расходов — это королевские условия.

И ему, в сущности, наплевать, что именно может перевозить Мари Зорн.

Было два часа утра. Тороп только что лег спать, когда зазвонил телефон.

Это мог быть только связной Горского.

Телефонный аппарат находился в гостиной, но Тороп считался начальником Доуи, поэтому, ругаясь, встал с постели.

«Полное отсутствие лишней информации, — учил его сибирский мафиози. — Никаких имен — никогда. Никаких названий мест — почти всегда».

— Слушаю, — произнес Тороп, снимая трубку.

— Завтра утром, почтовое сообщение в ящике для корреспонденции.

И линия разъединилась.

Существовало строгое правило: письма следует забирать только после прихода почтальона.

Поэтому Тороп поставил будильник на восемь утра.

Потом лег спать.

Наутро в указанном месте обнаружился герметично закрытый конверт из плотной желтоватой бумаги, а внутри конверта — визитка с адресом в Лонгёе.[53] За чертой города. Южный берег реки Святого Лаврентия. Клиника. Рентгенология, биологические анализы, УЗИ, магнитно-резонансная томография. Некий доктор Тремблей. Люди с такой фамилией занимали десять страниц в телефонном справочнике, посвященном одному только Монреалю. Это были местные Мартэны, Смиты, Лопесы.

В конверте также находился небольшой талончик на прием к врачу, выписанный на имя Мари Зорн на бумаге, изготовленной из вторсырья. Плюс дата и время. В этот же день. В восемь вечера.

Это попахивало подпольным медосмотром после официального окончания работы клиники.

Указания Горского были предельно ясны: «На месте именно вы будете принимать решение обо всех передвижениях и мерах по обеспечению нормальных условий существования подопечной. У вас карт-бланш, пока мой связной не устроит встречу с представителями заказчика для передачи им объекта». Тороп незаметно взглянул на Романенко, но полковник и глазом не моргнул, и Тороп понял: тот скрыл от Горского, что у него тоже свой человек в Канаде — в Квебеке — и что Тороп получил приказ в экстренном случае звонить этому агенту.

Официальный «связной» — тот, что звонил поздней ночью и бросал в трубку, сказав пару фраз, — был подручным Горского. В голове Торопа начала складываться картина. Романенко организовывал сопровождение девушки, зато Горский контролировал оба конца цепочки. Он был отправителем и получателем.

Важная шишка в сибирской мафии, в ряды которой Романенко, по его словам, пытался внедрить своего человека…

Чем дальше, тем сильнее Тороп сомневался в версии Романенко. Это ощущение не подкреплялось никакими логически обоснованными аргументами. Чистая интуиция. Предчувствие, настолько смутное и вместе с тем четко выраженное, какой только может быть догадка. За свою жизнь Тороп сталкивался с таким количеством подвохов, что давно научился не принимать ничьи слова за чистую монету.

Самым правдоподобным выглядело следующее предположение: Романенко — важная деталь машины, главная шестеренка. Но он либо понятия не имеет, либо очень смутно представляет, какие интриги плетутся на самом деле. Он даже не знает, какой именно груз отправляет.

И это было странно.

Как и любая война.

Во второй половине дня Тороп проработал детали операции «посещение врача в Лонге».

Он, Ребекка и Мари сядут в машину, пока Доуи будет прикрывать их с балкона.

Тороп развернул на кухонном столе схему городских улиц и фломастером наметил путь следования их автомобиля. Потом приказал всем членам команды отдыхать до отъезда в клинику.

Вечером, в самом начале восьмого, Тороп позвонил в квартиру 4067.

— Вы готовы?

— Ждем только вас.

— Через две минуты. В переулке.

Он подождал минуту, взглянул на Доуи и бросил:

— Выходим.

После того как Доуи занял пост на балконе, Тороп присоединился к Мари и Ребекке в палисаднике.

Он молча открыл калитку, преграждавшую выход в переулок, и вышел первым, сразу же направившись к взятой напрокат «тойоте».

Разблокировал замки дверей, сел за руль, включил магнитолу и улыбнулся двум женщинам в зеркало заднего вида, когда те залезли на заднее сиденье.

Еще немного, и он почувствует себя на двадцать лет моложе.

На улице стояла отличная погода. На голубом небе не было ни облачка, солнце уже приобрело оранжевой оттенок, но еще грело достаточно горячо. Девушки, которых он заметил на углу улицы, могли сразить наповал своей неброской красотой. Черт, все было слишком классно.

Ожидая окончания консультации, Тороп листал газету «Журналь де Монреаль». Прием пациентки продолжался уже полчаса.

Когда Мари наконец вышла, Тороп заметил, что она напряжена и бледна.

К Торопу подошла женщина в белом халате и без единого слова протянула ему цифровой диск последнего поколения. Его хватило бы, чтобы записать полную информацию о гражданском состоянии всех обитателей Галактики.

Затем она вернулась в кабинет и заперла за собой дверь.

Цифровой диск мог содержать все данные об организме человека, включая его генетический код. Если нанимателя Романенко интересовали какие-то мелкие подробности, он их наверняка узнает.

Именно в тот момент, когда Тороп размышлял обо всем этом, подъезжая к Сен-Дени со стороны улицы Шербрук, череда цеплявшихся друг за друга простых мыслей привела к возникновению новой, более сложной идеи.

Решение пустить в бой тяжелую артиллерию было принято не только потому, что Мари вдруг почувствовала себя неважно. Нет, оно также напрямую связано с тем неизвестным, что девушка тащит с собой.

Озарение поразило Торопа как удар молнии. Он застыл на месте, хотя на светофоре загорелся зеленый свет. Задние машины принялись сигналить, и только тогда он пришел в себя.

«Вот черт!» — подумал он, медленно поворачивая на улицу Ривар.

Тысяча чертей!

Вирусы.

Данные на цифровом диске были защищены от взлома. Хакерские программы по подбору кода, имевшиеся на портативном компьютере Торопа, оказались здесь бессильны. Собственно, этого следовало ожидать. Самозапускающаяся утилита отправила весь массив данных в направлении Казахстана. Насколько Тороп мог предположить — куда-то в Чингизские горы. Затем программа стерла содержимое диска и самоуничтожилась. Портативный компьютер выплюнул диск. Тороп несколько минут мгновений обдумывал решение, затем открыл электронную почту, запустил шифровальный модуль и принялся набирать сообщение.

Послание было лаконичным, но выразительным:

«Не будете ли вы любезны объяснить, почему никто из нас до сих пор не заразился, если девушка перевозит штаммы вируса или болезнетворные бактерии? Спасибо».

В этом письме Тороп не воспользовался ни одной из общепринятых формул вежливости. Программа-приложение уже преобразовывала сообщение в поток бинарных данных.

Затем Тороп решил пройтись и выпить где-нибудь пива.

Набережная туманов тоже оставалась на своем месте — немного выше Сен-Дени.

Тороп пересек длинный зал, подошел к стойке бара, нашел свободный табурет и заказал кувшинчик пива. В это время действовало специальное предложение, и большой кувшин стоил всего на доллар дороже маленького, но Тороп отклонил заманчивое предложение официантки: нельзя было пускаться во все тяжкие. На сцене выступала группа, исполнявшая электронную музыку в стиле неокантри. Играли они, откровенно говоря, посредственно, но певица была пышной женщиной. Долли Партон, будь у нее такая грудь, выглядела бы копией Кэйт Мосс. Тороп прислонился к стойке бара с бокалом пива в руке.

«Невероятно, — подумал он. — Невозможно поверить, что мне так хорошо».

Вечер был в самом разгаре, и Тороп допил пиво. Бар ломился от посетителей, вокруг веселились красотки всех мастей. Скучноватую фолк-музыку сменили чертовски заводные мотивы.

Тороп решил побаловать себя еще немного и заказал еще пива. Всего одну.