Из Иерусалима. Статьи, очерки, корреспонденции. 1866–1891 - архимандрит Антонин Капустин

На самый праздник утреня началась за 2 часа до света и шла довольно долго от медленного пения греческого. Русского ничего не слышалось при этом. По окончании ее следовало облачение Патриарха и вслед за тем вторичное освящение воды в Иордане на том же самом месте. Тут пели и читали уже смешанно на трех языках: греческом, славянском и арабском. Литургия следовала за водосвятием на восходе солнца. Патриарх почтил долголетние заслуги известного поклонническому миру нашему о. Вениамина пожалованием ему палицы, чем немало утешил стольких чтителей почтенного отца[288]. Тотчас по окончании обедни поклонники начали отправляться восвояси, полные духовного веселия, знаменовавшегося без конца повторявшимся пением крещенского тропаря. Многие достигли своего иерусалимского приюта часам к 4-м вечера, а некоторые, и особенно некоторые, едва могли доплестись до дому часам к 10-ти ночи. Патриарх и наш архимандрит ночевали у Елисеева источника под Сорокадневною горою и только на следующий день возвратились домой. Не обошелся этот дорогой и веселый праздник и без «случаев». Две поклонницы, неопытные или неосторожные наездницы, поплатились за удовольствие помолиться на Иордане крепким ушибом в голову, к счастью, не имевшим худых последствий, а одну поклонницу считали целый день пропавшей, но и она отыскалась к вечеру того дня в Иерусалиме отдыхавшей от подъятого непосильного труда.

В 5-е воскресение Великого поста православный мир был свидетелем особенного торжества – освящения и открытия патриаршей больницы иерусалимской. Здание, составляющее обширный четырехугольник комнат с галереей, открытой на внутренний, тоже четырехугольный, двор, заложено было давно, еще в благополучное время, до знаменитого coup de таіп[289] нехвалимой здесь памяти князя Кузы[290], но за неимением средств оставалось много лет на 2/3 высоты своей неконченным. Одна благочестивая госпожа русская, пожертвовавшая на богоугодное дело это, как говорят, 20 или 40 тысяч рублей, ускорила желанный исход его. Все братство Святогробское приглашено было Патриархом к щедрому пожертвованию. И действительно, сборной суммы оказалось более 500.000 пиастров, на которую и окончено было пока в один этаж здание, немало украсившее собою христианский квартал Святого Града.

В день открытия больницы (14 марта) было патриаршее служение в храме Воскресения. Предполагалось после обедни всему освященному клиру идти процессионально в облачениях из храма в больницу. Но дождливая погода уменьшила несколько блеск торжества. Шло за Патриархом все православное духовенство города, хотя с обычным церемониалом, но без характера священнодейственного. Прибыв в освящаемое здание, служили молебен с водосвятием, и Патриарх окропил святой водой все здание извнутри и извне. Возвратившись к месту собрания народа, он сказал небольшое приветствие Святогробскому братству, поздравляя его (и себя) с благополучным окончанием трудного, но славного и полезного дела. Затем ученый профессор эллинской словесности в Крестной семинарии прочел с кафедры патриарший Сигиллион[291] относительно открываемой больницы Патриаршего престола Иерусалимского, весьма обширный и цветисто написанный документ. Потом им же читано было изложение всего хода больничного дела с подробным перечнем имен жертвователей, в ряду коих изредка слышались и русские фамилии. По окончании чтения пропет был патриарший гимн, и публика пошла осматривать здание, действительно достойное приданного при его освящении торжества.

Чрез 4 дня после сего, в день памяти св. Кирилла Иерусалимского, происходило и освящение больничной церкви во имя сего святителя. Она занимает отдельный флигель при больнице. Странный был повод к выбору для нее сего святого патрона. Один из наших боголюбцев, крестьянин приуральской губернии, прислал через нашу Миссию в Иерусалим «на икону св. Кирилла Иерусалимского» 1 руб. серебром. Рубль этот передан был Патриарху именно тогда, когда он впервые возымел мысль устроить при больнице церковь. «Да возрадуется же душа усердного дателя, – сказал он. – Вместо иконы в Иерусалиме будет храм св. Кирилла. Кстати, такого до сих пор не было».

Освящение нового храма совершал сам Патриарх. После службы, в приемной зале больницы, ректором Крестной школы архидиаконом Фотием[292] прочитана была ученым образом составленная Жизнь св. Кирилла, критическим изданием известных сочинений которого много лет уже занимается ученый муж. В том и другом торжестве самое живое участие принимала, разумеется, и наша Русь иерусалимская, хотя огромное большинство ее было в это время в отсутствии, отправившись в Галилею на поклонение тамошним святые местам.

В субботу Лазареву, по обыкновению, торжественная служба была на горе Елеонской. Большинство служивших божественную литургию составляли наши русские поклонники духовные, да и вообще большинство молившихся были мы. После обедни любопытные ходили смотреть русское место на Елеоне, приобретенное в минувшем году нашей Миссией. Оно занимает самую высшую точку священной горы, занято теперь смоковничным садом, а когда-то было усеяно зданиями, принадлежавшими, вероятно, какому-нибудь монастырю, и может быть, еще не одному. Нам обязательно показали открытый в одном месте на незначительной глубине в земле остаток великолепного мозаического пола с изображением птиц, рыб и пр., весьма похожий на сохранившийся в церкви Крестного монастыря и составляющий одну из редкостей Палестины[293].

Должно сознаться, что мы, хотя (сравнительно) и поздно являемся собственниками в Святой Земле, но приобретаем все хорошие вещи. Недавно наши ходили в Горнюю и к величайшему утешению своему нашли и там русскую собственность в таких размерах, в таком виде и в таком местоположении, что просто не нарадуешься, говорят.

Не берусь описывать торжества последней недели Великого поста. Пасха ныне сошлась у нас вместе с римско-католической. Торжественный шум и блеск церковных служб при Гробе Господнем оттого удвоился. До Великого Четвертка мы все молились у себя на Постройках. Кроме своего архимандрита, часто видели в служении и другого – из поклонников. Да, кроме того, были два игумена, из коих один есть всероссийская знаменитость – старец Парфений, странствователь и писатель и ревностный ратоборец против раскола[294].

Обряд «умовения ног» совершен был, по обычаю, самим Патриархом посреди площади перед Воскресенским храмом. В числе образных апостолов трое были русские. Они носили имена Петра, Матфея и Филиппа. В Великий Пяток вся ночь прошла в непередаемой агитации духа и тела. Процессии коптская, сирианская, латинская и греческая чередовались одна за другой в храм Воскресения при несметной и непроходимой толпе народа. При латинской процессии были произнесены 5 проповедей: греческая, немецкая, французская, арабская и итальянская. При православной три: русская, турецкая и греческая. Довольно сказать, что мы возвратились из храма домой уже в 4-м часу ночи.

Великосубботнее раздаяние Святого Огня своим, совершенно своеобразным характером, тысячу раз описанным и все еще недостаточно переданным, заставило нас позабыть все, что впечатлела в сердце минувшая ночь. За ним, как за бурею тихая и ясная погода, наступила несравненная пасхальная ночь. Напрасно искать слов для выражения того состояния, в котором находились мы, когда троекратно обтекали веселыми ногами залитый светом, «яко рая краснейший», Гроб Христов, Пасху хваляще вечную.

Дождавшись радостной песни Воскресения, мы, русские, поспешили к себе на Постройки и в половине 1-го часа начали свою пасхальную службу по своему уставу и обычаю. Хотя и в слабом отражении, но все же сияла и наша светоносная утреня своим посильным торжеством. Служащих и у нас было 10 священников и 4 иеродиакона, стекшихся у престола Божия с разных концов неисходимой Земли Русской.

Быстро опустела иерусалимская «Московия» по миновании Светлого праздника. Прекратились и у Гроба Господня торжественные богослужения. Иерусалим как бы притих или задремал. Великий праздник местный, день св. великомученика Георгия, на сей год, однако же, имел торжественность необычную. Патриарх ездил служить на этот день в Лидду, где стоит гроб славного мученика, обнесенный жалкой развалиной великолепного некогда храма. Развалина эта, после долгой и трудной процедуры судебной, признана, наконец, собственностью православной Патриархии Иерусалимской, в посрамление латинских притязаний на нее. Блаженнейший Кирилл служением своим в своей церкви хотел, так сказать, освятить решение местного правительства. С ним ездили на праздник наш консул и начальник Миссии. Последний и служил вместе с ним на гробе мученика.

В праздник Вознесения была вторичная служба на Елеоне. У нас на Постройках вовсе не служили, потому что народ весь ушел на Святую гору. Опять нас завлекло любопытство на свой «русский» Елеон. Он уже весь обнесен стеною. Недавно случайно напали на целую кучу золотой мозаики и множество кусков белого мрамора. Несомненно, тут была церковь. Да будет она и опять некогда, по благословению Воздвигшего тут руце Свои и Благословившего всякое доброе начинание!