Из Иерусалима. Статьи, очерки, корреспонденции. 1866–1891 - архимандрит Антонин Капустин

По окончании Славы один из иеродиаконов, заняв место славителя, прочитал положенные по уставу пророчества и Апостол. Во время чтения последнего Патриарх сошел со своей кафедры к водосвятному столу и прочитал там Евангелие. После великой ектений и тайной молитвы он возгласил длинную хвалебную песнь – молитву Пресвятой Троице, сочиненную Патриархом Иерусалимским Софронием[260], как она надписывается в греческих требниках, начинающуюся словами: Троице пресущественная, преблагая, пребожественная… и оканчивающуюся так: содержимый страхом, в умилении вопию тебе.

Старческий голос читавшего едва слышался, хотя был весьма напряжен и держался на высокой ноте. Молитву освящения, согласно с уставным указанием, Патриарх старался читать еще громче. За всяким разом повторяемого первого стиха: Велий ecu Господи и пр. певчие припевали: Слава тебе, Господи, слава тебе. В обоих местах молитвы, где указано произносить трижды слова освящения и благословения воды, Патриарх, погружая персты руки в воду, благословлял все три сосуда, но так, что при каждом разе переменял порядок их, начиная благословлять то с правой, то с левой руки, то с средины. Таким же точно образом он поступил потом и при погружении креста (с Животворящем Древом). Во время пения стихиры: Воспоим вернии… Патриарх кропил святой водою храм, алтарь и всех предстоявших. Народ устремился затем к столу, а Патриарх с 4-мя архиереями направился из собора к Гробу Господнему, где на сей день совершалась Божественная литургия. По тесноте места служащих было не много, а именно кроме владык только 3 священника, из коих один русский. Несколько ектений сказано было по-русски в утешение наше, а равно и Евангелие мы также имели удовольствие слышать на родном языке.

A.C.

Печатается по публикации: Херсонские епархиальные ведомости. 1869. № 5. С. 140–147.

Из Иерусалима

Мы прибыли во Святой Град в самое затишное его время. Наши Постройки нашли почти совсем пустыми. Разумею наши Мужской и Женский приюты. Везде идет побелка, перетирка, почистка, мытье, метенье. Между тем идут деятельные работы и в нашем соборе Троицком. Его перекрывают сверху и перештукатуривают изнутри. В домовой церкви Миссии служение продолжается и теперь, как зимой, постоянно по четыре дня в неделю. Обедня бывает в праздники в 7, а в будни в 6 часов утра. Вечерня же постоянно в 4 часа, после полудня. Молящихся собирается немного. И у Гроба Господня тоже весьма просторно. При ночных богослужениях обыкновенно царствует глубокая, невозмутимая тишина. Все работы по возобновлению купола давно покончены. В самом конце их возникло затруднение по поводу передачи ключей от верхней галереи Патриарху. Оно и до сих пор еще не устранено. Удивляться нужно, как во время самого производства работ не случилось ничего подобного. Благополучный исход их знатоки местных дел приписывают единственно Божественному промыслу. Таинственные приключения в Вифлееме[261] до сих пор не разъяснены. Полусгоревшая подвесь не убрана и, как слышно, будет заменена новою, жертвуемою самим султаном[262] в устранение неизбежных столкновений между тремя вероисповеданиями. Только третьего дня удалось православным и армянам поставить на место пропавших своих икон несколько новых. Теперь остается увидеть, приведут ли «франки» в исполнение свою угрозу пострадать до крови за свои мнимые права, или даже и сжечь самый храм Вифлеемский. На всякий случай отряд солдат вот уже третий месяц день и ночь сторожит храм и Вертеп. Магометане отстаивают христианскую святыню против христиан… Печальное зрелище!

Редкий для нас, русских, случай видеть двух Патриархов православных[263] в одном месте и даже в одном служении представился нам в минувший высокоторжественный день тезоименитства Ее Величества Государыни Императрицы[264]. В Иерусалиме не менее, чем у нас в России, празднуется день этот. Еще с вечера иллюминован был крест на храме Воскресения, пламеневший всю ночь, что бывает здесь только под самые великие праздники. Утром 22 числа <июля> на восходе солнца продолжительный звон на храмовой колокольне известил о том, что оба Патриарха – Иерусалимский Кирилл и Антиохийский Иерофей – отправились в храм на служение. Они шли из Патриархии церемониально в сопровождении всего Иерусалимского Синода и Братства Святого Гроба. К приходу их в церкви была уже окончена утреня. Облачившись в соборном алтаре, все имевшие служить взошли особым ходом с пением на Святую Голгофу, впереди священники (главным образом наша Миссия), потом архиереи (числом 4), наконец оба Патриарха. Ни один из святителей не имел на голове своей митры. Патриархи шли с жезлами, а другие архиереи без оных каждый с своим служебником. По прибытии на Голгофу прежде всего совершено было благословение хлебов, перенесенное от вчерашней вечерни на нынешнее утро. Патриархи стояли при сем один с северной, другой с южной стороны столика. Архиереи стали между ними полукругом на запад, а священники и диаконы стояли к востоку за столиком. Диаконы, чередуясь, говорили прошения литийной ектений. Антиохийский Патриарх говорил возглас: Услыши ны Боже… а Иерусалимский – молитву: Владыко многомилостиве… Хлебы были большие и плоские, вроде наших ковриг, с рельефными изображениями Воскресения Христова наверху. Во время пения тропаря наш архимандрит кадил кругом столика, и он же потом, взяв обеими руками верхний хлеб, держал его вертикально, стоя перед столом лицом к востоку, в то время как Патриарх (Иерофей) читал молитву благословения. По окончании оной хлеб был подносим для лобзания обоим Патриархам и затем поступил в собственность подносителя.

Останавливаюсь более надлежащего на литии, потому что она значительно разнится здесь от того, что мы привыкли видеть у себя. Само греческое название ее: «хлеболомление» не похоже на наше. Искрошенные хлебы предназначаются для раздачи народу вместе с антидором.

Вслед за литией началась литургия. Патриархи стояли рядом, но Антиохийский держал правую сторону и таким образом как бы первенствовал. Он многократно возглашал по-славянски и произносил слова чистым русским выговором. Молитва: Призри с небесе Боже… сперва произнесена была по-славянски (Иерофеем), потом по-гречески (Кириллом) и, наконец, по-арабски (опять Иерофеем). Вообще языки поминутно перемешивались при богослужении. Пели большею частью наши певчие, но их нередко перекрывали и греческие певцы. На великом входе оба Патриарха поминали поочередно Августейшую Фамилию нашу. По окончании литургии все сошли процессиально к Господнему Гробу и впереди его на площадке отслужили молебен, причем Патриархи стояли в митрах, а другие архиереи по-прежнему в камилавках под крепом.

Евангелие читал Антиохийский Патриарх по-славянски, а заключительную молитву – Иерусалимский по-гречески. Равным образом и многолетие Царствующему Дому также пето было и по-гречески и по-русски. Благословив народ крестом из Животворящего Древа, Патриархи вошли опять через собор в алтарь и там разоблачились. Потом следовало церемониальное шествие всего духовенства в Патриархию. Патриархи надели при этом на себя ордена наши, Иерусалимский – св. Александра Невского, а Антиохийский – св. Анны. В большой зале патриаршей было обычное угощение всех присутствовавших. Через час после того все знатнейшее местное духовенство с нашей Миссией и чинами консульства приглашены были Патриархом Кириллом к обеденному столу, кончившемуся по обычаю заздравными тостами в честь Августейшей Фамилии, обоих Патриархов, консула[265], начальника Миссии и пр. Стол был весьма оживлен, и хозяин очень весел.

Вслед за праздником Е<го> Бл<аженство> Патриарх Антиохийский собрался в обратный путь, погостив здесь около месяца. Ночью под четверток он выехал из Иерусалима, и в понедельник с русским пароходом отплывет в Триполь, где недавно обрушился только что отстроенный православный собор. Сколько трудов и кровных издержек стоило местному (весьма ревностному и всеми уважаемому) архиерею довесть дело до конца, и вдруг все пошло на ветер! Поистине, где тонко, там и рвется! Сегодня Его Блаженство Патриарх Кирилл отдал нам, так сказать, визит. Ради второго высокоторжественного праздника[266] Государыни Императрицы он служил с двумя епископами в церкви нашей Миссии. После службы со всем синодом своим и почетнейшим духовенством он обедал у начальника Миссии. Гостей было человек 50.

Во всем крае все обстоит благополучно. Поговаривают о появлении около Хеврона каких-то невиданных зверей ростом с теленка, кидающихся на скот и на людей. Это не волки и не гиены. Другие рассказывают о бешеных собаках и указывают на случаи укушения и бешенства… Достоверно, что у прудов Соломоновых убили одну гиену. Может быть, это обстоятельство и подало повод к тревожным слухам. Урожай хлеба и овощей был на этот раз хороший.