Мир (СИ) - Логинов Анатолий Анатольевич

— С такой точки зрения, — задумчиво пожевал губами Константин, — ваше предложения выглядит весьма логично. Но я предвижу один серьезный контраргумент — у нас уже имеется развернутая, пусть ни не полностью, но работающая система. А ваша Найк-Икс пока еще не вышла из стадии предварительных испытаний. Поэтому для меня и моих коллег ваше предложение выглядит как попытка заставить нас разоружиться в той области, где мы имеем явное преимущество. Что скажете на это, мистер Томпсон?

— Еще раз предлагаю перейти на ты, — заметил Том и ответил на вопрос русского представителя. — Выход очень простой, по моему скромному мнению — систему ПРО легко отследить со спутников. Поэтому можно внести в договор разрешение каждой стороне иметь один район, прикрытый системой ПРО. И не более, скажем полсотни-сотни ракет.

— Пятьдесят — мало, Том, — подумав, ответил Трусов. — Не меньше сотни. Но этот вопрос необходимо увязать с другим — запретить дальнейшую разработку и принятие на вооружение ракет с разделяющимися головными частями индивидуального наведения. Потому что они способны за счет количества боеголовок и точности их наведения прорвать ПРО и нанести неприемлемый ущерб.

— А они у вас есть? — разыграл удивление Томпсон.

— Конечно, — усмехнулся Трусов. — Или вы полагаете, что только ваши американские инженеры и оружейники такие умные?

— Ну, насчет способностей наших и ваших «яйцеголовых» придумать какую-либо опасную для всей жизни на Земле пакость я никогда не сомневался, — улыбнулся в ответ Томпсон. — Поэтому, я думаю, увязать вопрос ПРО с вопросом РГЧ-ИН вполне возможно. Но я полагаю, тогда, в качестве уступки, вы не будете возражать, что бомбардировщики Б-52 и Б-58 будут считаться по фактическому количеству.

— Но, — задумался Трусов, — они же могут нести две ракеты «Хаунд Дог» или до четырех бомб. Что в сущности делает их аналогом ракет с разделяющимися головными частями.

— Однако они и их вооружение, в отличие от баллистических ракет, уязвимы для средств противовоздушной обороны, — возразил Том.

— А ракеты «Скайболт»?

— Предлагаю занести в договор отказ от развертывания таких систем у вас и у нас, — согласился Том. — Запретив также производство таких ракет для третьих стран. «Лайми» обойдутся своим «Блю Стил».

— Полагаю, на такое можно будет уговорить мое начальство, — согласился Трусов.

— Что же, Константин, раз нам удалось предварительно согласовать наши позиции, — усмехнулся Том, — ест мнэние, — он постарался изобразить нечто вроде кавказского акцента, — выпить еще по рюмочке этого неплохого рома. Или повторить заказы? За мой счет.

— Спасибо, Том, у меня рублей вполне достаточно, — ответил с улыбкой Трусов. — Поэтому угощаю я и попробую заказать нашей русской водки.

Официант, ничуть не удивившись заказу, быстро принес два типичных немецких «дупля» по тридцать пять граммов «московской». Трусов посмотрел на эти «наперстки», ничего не сказал, покачал головой и поднял рюмочку. Чокнулись. Выпили и дружно выдохнули.

— Можешь, — насмешливо заметил генерал.

— Не можешь, а могешь! — отшутился Том, еще раз удивив собеседника.

Простились они вполне по-дружески, тем не менее расплатившись каждый сам за себя.

А встреча двух глав правительств становилась все ближе. И договоренность по ограничению стратегических вооружений, а также предотвращению военных инцидентов, а еще по совместной космической программе, становилась все ближе. Что вызывало приступы бешенства у консерваторов в обоих лагерях, капиталистическом и социалистическом, а также законные опасения у охраны делегаций. Ну, а потом, соответственно, у полиции и службы безопасности Австрии. Так что о приватных переговорах пришлось забыть. Да и на официальные добираться в сопровождении охраны, явной и тайной. А переговоры, особенно по ограничению вооружений, шли трудно, несмотря на все предварительные договоренности.

Если судить по воспоминаниям Тома, с ожесточенностью противостояния и гонкой вооружений ситуация сейчас складывалась куда спокойнее. Не более чем по пяти тысяч стратегических зарядов у каждого основных соперников, примерно вдвое меньше, чем ТАМ. А с учетом незначительного количества тактических атомных боеприпасов, которые в основном использовались на флоте и устанавливались на части зенитных ракет и ракет ПРО, то общий арсенал был как бы не в четыре-пять раз меньше возможного. И объяснение этому оказывалось очень простым. По итогам реального применения трех американских бомб, в Японии и Корее, сложилось мнение что мощность зарядов куда важнее, чем их количество. А также, что против войск ядерное оружие неэффективно, а годится лишь для уничтожения городов и экономического потенциала противника. И только недавно у кого-то из занимающихся ядерным оружием американских ученых родилась идея раздельных боеголовок меньшей мощности, вызванная, очевидно, кроме всего прочего, градостроительными идеями русских. Там нашли простое и, кажется, эффективное решение проблемы возможной атомной бомбардировки, начав с середины пятидесятых строить города по линейному принципу, растягивая их ниточками кварталов вдоль трамвайных путей и у станций метро. Скоростные трамваи и метро позволяли резко сократить время проезда до любой части города. А рассредоточение застройки резко снижало потери и разрушения от одиночного, пусть и мощного ядерного взрыва. Резкое увеличение выпуска носителей и зарядов требовало колоссальных расходов. Хотя находились и желающие увеличить число ракет до трех тысяч, а подводных лодок с ракетами, которых построили всего двадцать одну — вдвое. Но в администрации президента большинство связанных с этими вопросами людей было либо за ограничение стратегов, либо за перевооружение ракет новыми боеголовками и создание новых ракет для бомбардировщиков. Последнее казалось многим сторонникам продолжения наращивания военной мощи более дешевым решением назревших проблем. И именно такие люди старались затянуть или вообще сорвать переговоры. Или хотя бы внести в договор разрешение на развертывание некоторого количества нового оружия. Причем, как показалось Томпсону, такие же настроения были у некоторых советских генералов, участвующих в переговорах.

Но как бы то ни было, переговоры по всем вопросам закончились и наступал день подписания, собственно ради которого и прилетели в Вену президент Кеннеди и глава правительства Машеров. К этому времени австрийская полиция арестовала уже троих американцев, в том числе двух берчистов и четверых троцкистов. И те, и другие готовили покушения на делегации Штатов и Союза, чтобы сорвать переговоры. У арестованных при себе оказался неизвестно как провезенный в страну арсенал, от нескольких десятков тротиловых шашек и взрывателей, до пистолетов, винтовки, пары ручных гранат и даже одного новейшего одноразового американского гранатомета, способного пробить броню любого из автомобилей. Следствие, к которому подключились американцы и русские, шло полным ходом. Но пока вопросов возникало больше, чем ответов.

Кроме откровенных террористов, задержали и несколько сумасшедших, пытавшихся устроить самосожжения перед посольствами или броситься под машины глав делегаций. В общем, австрийцам новостей и переживаний хватало. В результате многие жители Вены ворчали, что таких беспокойных гостей лучше бы отправить к швейцарцам, в ту же Женеву…

С утра во дворце Хофбург толпилось огромное количество народу. Австрийская полиция, обычная и тайная, личная охрана президентов, служащие и рабочие, готовящие зал. Залы и коридоры замка блестели, отмытые как, наверное, ни разу за все предыдущие годы. Даже несмотря на то, что они не раз становились местом важных встреч, результаты которых потом отражались на ходе европейской истории.

Вся киносъемочная аппаратура, фотоаппараты, сами корреспонденты были тщательно проверены и даже обысканы. Личного обыска избежали только официальные члены делегаций, благодаря чему небольшой «тревожный арсенал» Тома остался при нем. Совсем небольшой, всего-то парочка легких метательных стрелок и нож, все сделанные из камня и не обнаруживаемые металлоискателями.