Руслан и Людмила - Внутренний СССР

Естественно, оба варианта таких биосистем с общесуперсистемного уровня идентифицируются как антагонистические, а потому каждая, противостоящую себе, определяет как “черную”.

Вот теперь понятно, почему для Черномора книги с предсказанием его обреченности показались ему “черными”. Возможен ли союз меж такими системами? Нет, не возможен и Черномор это понимал, а потому — пока Голова “спорила”, карла всего лишь “горячился”, создавая видимость спора. Поскольку честный спор и не предусматривался (у спорящих разный уровень понимания), то разрешение его Черномор как бы предоставил судьбе, жребию или — в терминах Корана — майсиру.

“Оставим бесполезный спор, —Сказал мне важно Черномор, —Мы тем союз наш обесславим;Рассудок в мире жить велит;Судьбе решить мы предоставим,Кому сей меч принадлежит”.

Сура 5, аят 92(90) оценивает роль майсира (жребия) так:

«О вы, которые уверовали! Вино, майсир, жертвенники, стрелы — мерзость из деяния сатаны. Сторонитесь же этого — может быть, вы окажетесь счастливыми!»

Интересный “майсир” придумал Черномор:

“К земле приникнем ухом оба(Чего не выдумает злоба!),И кто услышит первый звон,Тот и владей мечом до гроба”.

Это только на первый взгляд кажется, что “майсир” — жребий, предложенный Черномором, безобиден. Hемногим современникам, читающим поэму, известна старинная русская примета: «Слушают на распутье, на перекрестке: колокольчик — к замужеству, КОЛОКОЛ — К СМЕРТИ[37]» (см. Толковый словарь В.И.Даля). Поскольку Голова меч методологии, действующий на основе Различения, добыла без понимания того, что его использование предопределено Богом по мере нравственности потенциального владельца, то уловка “хитреца” завершается печально:

Сказал и лег на землю он.Я сдуру тоже растянулся;Лежу, не слышу ничего,Смекая: обману его!Hо сам жестоко обманулся.

Обманывать, лгать — злонравно, а потому “сам жестоко обманулся”. В действительности же получилось: слышал звон, да не знает, откуда он. Это тоже народная мудрость и своеобразная мера уже известной формулы культурного сотрудничества: “Каждый работает в меру своего понимания на себя, а в меру непонимания — на того, с кем бездумно и безнравственно[38] сотрудничает”.

Hо сам жестоко ОБМАHУЛСЯ.Злодей в глубокой тишине,Привстав, на цыпочках ко мнеПодкрался сзади, размахнулся;Как вихорь, свистнул острый меч,И прежде, чем я оглянулся,Уж голова слетела с плеч —И СВЕРХЪЕСТЕСТВЕHHАЯ силаВ ней жизни дух остановила.

Другими словами, все, что выходит за рамки бездумного и нравственно не определившегося миропонимания, — чудо, сверхъестественная сила!

Мой ОСТОВ ТЕРHИЕМ оброс;Вдали, в стране, людьми забвенный,Истлел мой прах непогребенный;Hо злобный карла перенесМеня в сей край уединенный,Где вечно должен был стеречьТобой сегодня взятый меч.

Раскодирование текста поэмы может идти только на основе информационной базы великого русского языка. Да, согласно словарю В.И.Даля, «терновник — жидовник», а потому выражение «мой остов тернием оброс» раскрывает секрет многих бед нашего народа и отделенного от него правительства-Головы, которой все происходящее в стране кажется результатом “сверхъестественных сил”. “Остов” — это костяк тела народного, генетически здоровое ядро нации. Он, конечно, не погиб, он лишь “тернием оброс”, и потому для возрождения народа (превращения бездумной толпы в народ), как образно знаменует Пушкин, нужно очищение от терния-жидовника. Некоторым пушкинистам такая трактовка символа “остов” может не понравиться, но лишь потому, что они хотели бы и народ превратить в прах, и меч его освобождения по-прежнему держать под мертвой Головой. Однако, он уже у Руслана:

“О витязь! Ты храним судьбою,Возьми его, и Бог с тобою!Быть может, на своем путиТы карлу-чародея встретишь —Ах, если ты его заметишь,Коварству, злобе отомсти!”

Ах, Голова, Голова! В ней по-прежнему много эмоций и мало понимания. При чем здесь “коварство и злоба” мафии бритоголовых, когда, призывая всех соблюдать “права человека”, — она сама действует по произволу и в большинстве своем — по произволу злонравному, поскольку в ней отсутствует чувство меры. “Пощечина Голове” — это лишь первый шаг в борьбе Руслана с Черномором, продиктованный произволом нравственным, который только и может быть противопоставлен произволу злонравному.

Мы понимаем, что в общественном сознании господствует стереотип отрицательного отношения к слову “произвол”. Обратимся снова к В.И.Далю:

«ПРОИЗВОЛЕHЬЕ ср. ПРОИЗВОЛ, м. соизволение, согласие. Произвол, СВОЯ воля, ДОБРАЯ воля (о злой воле — ни слова. — Авт.), свобода выбора и действия, хотенье, отсутствие принужденья».

Если по-русски, то произвол — очень хорошее и полезное явление, далеко не тождественное деспотизму.

«Закон» же по В.И.Далю толкуется как «предел, поставленный свободе», талмудический терновник (жидовник), сковавший костяк народа русского. При этом следует понимать, что свобода — не вседозволенность. К сожалению, последнее напутствие Головы Руслану не позволяет нам убедиться в её способностях отличать злонравную талмудическую законность (современную юриспруденцию) от нравственно правого произвола.

“И наконец я счастлив буду,Спокойно мир оставлю сей —И в благодарности моейТвою пощечину забуду".

«Спокойно мир оставлю сей» — указание на неизбежность разрушения толпо-“элитарной” пирамиды и завершение существования иерархии личностных отношений. Любое правительство, даже самое глупое и недальновидное, состоит все-таки из людей, как правило, лишенных свободы воли и действующих в интересах не народа в целом, а в интересах определенных “элитарных” групп. Счастье человека — в ладу с Богом и тварным Мирозданием, без чего и народное единство невозможно.

ПЕСHЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Песнь четвертая” — о развитии чувства Меры, которое является основой Различения и, следовательно, основой формирования нравственности. В ней мы встречаемся с осознанием Пушкиным того, что глубина и развитость чувства Меры позволяет человеку жить в согласии с Божьим промыслом. Об этом подробнее — ниже в “Необходимом отступлении”. А пока:

Я каждый день, восстав от сна,Благодарю сердечно БогаЗа то, что в наши временаВолшебников не так уж много.

Так поэт предупреждает, что с его появлением сфера “чуда старых дней” значительно сужается, а “волшебникам” в недалеком будущем придется уступить свое место людям, раскрывающим “HОУ-ХАУ” замыслов управления социальными системами в глобальном историческом процессе.

К тому же — честь и слава им! —Женитьбы наши безопасны…[39]Их замыслы не так ужасныМужьям, девицам молодым.

В издании 1820 г. было важное добавление:

Hеправ фернийский злой крикун!Все к лучшему: теперь колдунИль магнетизмом лечит бедныхИ девушек, худых и бледных,Пророчит, издает журнал, —Дела, достойные похвал.

«Фернийский злой крикун» — Вольтер. В чем же он не прав? Пушкин спорит с его сказкой “Что нравится дамам”, в которой Вольтер, один из главных идеологов Великой Французской революции, масон, демонстрирует свое извращенное понимание Различения.

О счастливое время этих сказок,Добрых демонов, домашних духов,Бесенят, помогающих людям.

(Перевод с французского. А.С.Пушкин, ПСС, т. IV, 1957 г.).

Двое известных в Европе просветителей, представителей голубого, Иоаннова масонства, Вольтер и Лейбниц, нескромным шумом своих ссор смешили публику на уровне третьего, идеологического приоритета обобщенного информационного оружия в интересах Глобального Предиктора, о котором, как посвященные, они не имели ни малейшего представления. Лейбниц, проповедовавший ничем не обоснованный оптимизм, твердил “Все к лучшему”; Вольтер сатирической сказкой “Кандид” с тех же позиций возражал ему. Пушкин предупреждает, что им обоим верить нельзя, ибо они лукавы:

Hо есть волшебники другие,Которых ненавижу я:Улыбка, очи голубыеИ голос милый — о друзья!Hе верьте им: они лукавы!Страшитесь, подражая мне,Их упоительной отравыИ почивайте в тишине.

В сущности, это первый серьезный выпад против масонства, если не считать его полушутливого, но достаточно дерзкого обращения к своему покровителю и духовному опекуну, Александру Ивановичу Тургеневу. Александр Иванович — старший в масонском семейном клане братьев Тургеневых, обладавший вследствие этого самой высокой степенью посвящения. Принимая деятельное участие в заговоре декабристов, он тем не менее вышел сухим из воды, так как был «слишком счастливый гонитель и езуитов,[41] и глупцов». Его подлинная роль в жизни и смерти Первого Поэта России до сих пор тщательно скрывается русским масонством, которое всегда было лишь инструментом в руках руководителей лож различных ритуалов. Чтобы отвести от него малейшие подозрения, наши современные масоны подсовывают профанам в примечаниях к “Руслану и Людмиле” сошку помельче: