Под знаменем Сокола (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев"

— И соколы, бывает, поднимаются орлами, — похлопал его по плечу Святослав. — И соловьи — соколами! Управитесь в срок? — повернулся он к стоявшим на почтительном расстоянии корабельщикам.

— Как не управиться, — степенно проведя узловатой рукой по бороде, отозвался за всю ватагу дядька Нежиловец. — Полдюжины уже готовы, а на остальных только обшивку закончить да скамьи для гребцов устроить. Работы как раз до конца ледохода.

— Скорей бы уж начинался этот ледоход, — пробормотал в усы князь.

Он прошелся вдоль стапелей, придирчиво глядя на ладьи, прикинул расстояние до вздувшейся, готовой вот-вот вскрыться реки и с сомнением потянул себя за длинный чуб:

— Не слишком ли близко поставили? Паводком не разобьет?

— Не разобьет, княже! — подал голос старожил здешних мест, кожемяка Богдан. — Разлив сюда еще ни разу не добирался, да и паводка высокого ждать не приходится. Недавний мороз всю лишнюю влагу из земли вызнобил.

— Добро! — похвалил строителей Святослав. — А то вон у боярина Быстромысла что ни день — сплошное лихо. То бревна на перекате в болоте увязли, то две почти готовые ладьи под лед ушли. Похоже, придется ему, невезучему, идти в Итиль на плотах! К концу лета, глядишь, и доберется!

— На степное порубежье печенеги обещали коней пригнать, — напомнил своему вождю Лютобор. — В моей тысяче не менее четырех сотен обученных конников, да и у побратима сотни две наберется, вот и найдутся Быстромысловым пешеходам места на ладьях.

— Дело говоришь! — кивнул Святослав. — Конницы у нас пока мало, потому сажать верхом будем всех, кто в седле удержаться сумеет и не побоится! Верно я говорю, разбойничек?

— По мне, что пешему, что конному, лишь бы хазар бить! — честно признался Неждан.

— Люблю молодца! — удовлетворенно рассмеялся князь, которому не хуже, чем побратиму Хельги, были ведомы причины, побуждавшие Неждана стремиться в хазарскую землю. — Да кабы меня ждала такая девка, я бы не то что к кагану — к Чернобогу в пасть полез!

Он на какое-то время замолчал, поглаживая русые усы, то ли Всеславу-красу вспомнил, то ли мать своего меньшого сына, ключницу Малушу, которую, по слухам, предпочитал сосватанной ему суровой родительницей венгерской княжне.

— Светлейший Ждамир хотел бы видеть сестру женой Ратьши Мстиславича, — посетовал Неждан.

— Понятное дело! — хмыкнул Святослав. — Мстиславич княжеского рода, и притом достаточно древнего. Вот только нынче он вне закона!

Глаза русского владыки сверкнули грозным пламенем.

— Особенно после того, как, нарушив княжескую волю, из Дедославля сбежал!

— Я слыхал, он на Мещеру подался, к своим приятелям хазарам, охотникам за рабами, — кивнул головой Неждан. — Попустительством моего светлейшего молочного брата в последние год-два их разбойничьих гнезд слишком много расплодилось в болотах да лесах на порубежье нашей земли!

— Ну, тебе видней! — беззлобно усмехнулся Святослав, намекая на Соловьиное прошлое Незнамова сына. — Ладно! — голос его возвысился, отражаясь грозным эхом в гулкой дубраве. — Пойдем вниз по Оке, всю эту погань как помелом повыметем! Да Ратьшу заодно изловим! Я буду не я, коли не повешу его, как собаку, каких бы там планов в отношении него и своей сестры не строил светлейший Ждамир! Я вот только другого опасаюсь.

Он придирчиво поглядел на Нежданову одежу, состоявшую нынче из латаной домотканой рубахи, линялых портов да потертых поршней, и покачал головой. Хотя сам Святослав любил простоту, и единственным украшением, указывающим на его княжеское достоинство, была золотая серьга с редкой жемчужиной, наряд Незнамова сына он, видимо, счел неподобающим для воеводы. Даром, что тот трудился в лесу наравне с простыми корабельщиками.

— А казны-то, чтобы вено заплатить за княжескую дочь, у тебя, брат, хватит? А то я слышал, что ты, снаряжая в поход своих лесных ватажничков да прочих смердов, все, что имел, поистратил. Не опасаешься, что нарочитые опять беспортошным обижать начнут?

И вновь, чтобы достойно ответить, Неждану не пришлось кривить душой:

— Порты — дело наживное! — резонно заметил он. — А в походе и не самое важное. Была бы броня крепка да меч востер, остальное с бою можно взять!

Побратим Хельги едва заметно улыбнулся. Эту фразу Неждан позаимствовал у него.

— Когда вернемся назад, — уверенно пообещал Неждану Святослав, — я сам твоим сватом пойду. И пусть только Ждамир отказать попробует! — добавил он под одобрительные возгласы Неждановых ватажников.

— Я вот, правда, не знаю, выйдет ли польза от моего сватовства, — продолжил он другим тоном, насмешливо глядя на Хельги. — А то вон у Хельгисона я вроде набольшим боярином был. Сколько мы на его свадьбе ноги отплясывали, сколько глотки драли, здравицы провозглашая, сколько меда выпили за здоровье молодых! И в результате что? Месяц не успел дважды смениться, а он жену уже отправил с глаз долой, а сам носится, точно сизый кречет, по лесам, да весям.

Неждан в волнении глянул на побратима. Если Лютобора и задел несправедливый упрек, виду он не подал:

— Как бы на меня посмотрели другие воеводы да простые вои, — промолвил он по обыкновению невозмутимо, — кабы я вместо того, чтобы о деле радеть, стал бы на пуховых перинах бока пролеживать?

— Ах, вот в чем дело! — князь кивнул лобастой упрямой головой, — А я уж подумал, опостылела она тебе! Ромейки, я слышал, только с виду сладкие, а на вкус сплошная преснятина!

«Захотела лиса винограду отведать…» — вспомнил ромейскую басню Неждан. Он опасливо поглядел на ватажников, не лыбится ли кто: в Корьдно, наверное, с месяц обсуждали, как русский князь, пресытившись ласками Суви и Тайми, заглянул как-то ввечеру к поджидавшей мужа молодой боярыне Хельгисона. Уж что там произошло, подоспел ли побратим или красавица ведунья сумела сама за себя постоять, Неждан не ведал, только Святослав после того целую неделю мрачнее тучи ходил, и на его нарядных портах появилась латка, прикрывающая след звериных зубов. А ведь за такие дела между равных принято вызывать на хольмганг-поединок. Да только какой со светлейшего спрос. Впрочем, Лютобор сумел не остаться в долгу:

— Насчет ромеек, я, княже, право, уже и запамятовал, а что до моей жены, то в ней течет половина доброй славянской крови. Боярин Вышата, — он возвысил голос, — ее достаточно и за твоего отца, и за тебя проливал. Не пожалел бы и нынче, да вражий меч всю ее забрал.

Святослав набычил могучую шею, глядя на воеводу исподлобья:

— Все помню! — проговорил он скороговоркой. — И про боярина Вышату, прими его в свое воинство Перун, и про твои раны.

Он немного помолчал, с явным неодобрением глядя на крутящегося возле хозяйских ног пардуса, а потом вдруг широко, обезоруживающе улыбнулся:

— Обидно мне просто, что ты свою красавицу из княжьего града раньше времени увез! И так Ждамир, жадоба, сестрицу, словно преступницу какую, в родовой крепости в чащобе лесной заточил. И ты туда же.

— А что Мураве без меня в Корьдно делать, — тоже с улыбкой, негромко, но твердо проговорил Хельгисон. — Только чужих мужей в искушение вводить!

Святослав на это рассмеялся и как ни в чем не бывало продолжил осмотр кораблей. Неждан же вздохнул с облегчением: правду молвят, вспыльчив русский князь, да отходчив.

Говоря про чащобу непролазную, Святослав, конечно, немало преувеличивал. Градец Тешилов, располагавшийся возле Окского брода в трех днях пути от столицы земли вятичей, со времен Вятока и Ждамира принадлежал великим князьям, из году в год оправдывая свое название. Здесь, пользуясь Тешиловским бродом и перевозом, одним из трех на Оке, каждое лето проходили караваны купцов из Хорезма и Мерва. В окрестных лесах каждую осень светлейшие князья забавлялись охотой, сюда удалялись, если имели с кем переговорить с глазу на глаз. Зимой, когда матушка Ока одевалась в ледяной покров, градец оставался не у дел. Вот Ждамир Корьдненский и решил, что высокие валы да леса, снегами запорошенные, дорогую сестру и от ворога сохранят, и от немилого его сердцу Незнамова сына уберегут.