Одноклеточный - Олег Никитин

— Догадываюсь, — усмехнулась Урсула. — Платят-то ему больше, чем тебе, в два раза. И я торчу в зоопарке по пять-шесть дней в неделю. Егор, тебя приняли на работу только благодаря правительственной программе поддержки людей с чёрным паспортом. Вот почему я предлагаю тебе пройти гентерапию. Лично мне ты симпатичен…

— У тебя же врачебной лицензии нет, — пробормотал я.

— Ты ведь не выльешь самодельное сакэ в раковину, — возразила она. — Чем оно хуже баночного? Даже чище будет.

— При чём здесь сакэ?.. — не понял я. — А знаешь, если бы не мой дефект по Леф-1… — начал я рассказ про вчерашнее и зажал рот ладонью. Опять ударился в воспоминания, симатта! — Я был бы не такой волосатый и страшный, — закончил я поспешно.

— Здраво мыслишь, — усмехнулась она.

Тут мы достигли клетки с нашей главной сенсацией. Наверное, недаром к нам журналисты со всего света приезжали и директора для голика снимали. Я сам потом в генетических новостях раз десять сюжеты с нашим монстром видел. А весь фокус в том, что у него детёныш от самки шимпанзе родился. Монстра кличут Генки, хотя он редко когда весёлым бывает, в основном торчит в домике и носа наружу не показывает. Только на экране его и видно. Если бы не камера в его халупе, что бы посетители увидали?

Ростом он в два раза выше своей самки и настолько же толще. Урсула говорит, что Генки похож на тибетского снежного человека. Такой же седой и мохнатый, почти как я, только у меня волосы желтоватые, а у Генки скорее серые. Морда у него суровая и клыкастая, но чем-то напоминает моё лицо, если приглядеться. Наверное, из-за волос. А как зарычит, страх пробирает. У него в прошлом месяце детёныш родился, настоящее чудо и успех науки. Хотя никто и не думал его «лечить» или ещё как стимулировать, Урсула-то точно знает.

Вот и сейчас они все трое — папаша и шимпанзе с младенцем — прятались в домике. Только нас с Урсулой они к себе и допускают. Урсула сказала когда-то раньше:

— Он правильно решил свою «дилемму заключённого». — А когда я не понял, добавила: — У Генки был выбор. Либо он бьётся за семью до последнего и мы его усыпляем на время опытов и анализов, либо он сотрудничает со мной. Честно говоря, от неразумного монстра я такого корректного поведения не ожидала…

Теперь она даже либидо и рефлексы может у Генки изучать, и тот её не задирает. Урсула говорит, что так он выражает страх потерять младенца. Вообще-то у неё на поясе всегда висит генератор микроволн, с ним никакой монстр не страшен. Он автоматически включается, и кожа у агрессивного зверя под лучом моментально нагревается. Болевой шок и потеря сознания обеспечены. Даже коготь не успеет выставить.

Мы пробрались через облетевшие кусты, и Урсула пригнувшись вошла в домик урода. Я снаружи остался и через общий экран за ней наблюдал. Такие у меня обязанности. Животные пока не слишком проснулись, но завтрак им вот-вот должен был по автоматической линии прийти. Младенец, почти голый, ползал по животу мамаши и урчал, пищи требовал.

— Яххо! — сюсюкнула девушка и помахала дугой магнитного томографа. — Ну, кому за ушками почесать?

Никто не загорелся, и пришлось ей тянуть руки к детёнышу самостоятельно. Тот ускользнул за спину матери. Звери без особой тревоги глядели на аспирантку. Они уже знали, что больно им не сделают. Думаю, они давно считали её визиты игрой — правда, очень глупой. Пришлось Урсуле сперва измерить сигнал от мозга шимпанзе, потом снять показания с головы монстра Генки. Тот при этом добродушно взрыкивал. Наконец Урсула добралась и до детёныша, но тот вдруг проявил строптивость и отмахнулся. Удар длинным ноготком пришёлся по бедру девушки.

Она вскрикнула и отшатнулась, зажимая царапину ладонью, а оба родителя рыча надвинулись на неё с открытыми пастями. Я дёрнулся было внутрь, чтобы оттащить Урсулу за пределы клетки. «Почему генератор не сработал?» — удивился я.

Мы с Генки свирепо уставились друг на друга, сжав кулаки, — оба мохнатые и страшные, только я в одежде, а он без.

— Стой, Егор, — тихо скомандовала девушка. — Мне нужно снять показания.

Томограф остался на головке детёныша. Но тут парень допёр, что нечто болтается у него на ушах, и стянул прибор. Урсула подхватила его и повесила на пояс, к генератору. А затем сказала как можно ласковее:

— Мата нэ!

Мы отступили наружу и закрыли за собой калитку звериной халупы.

— Дайдзёбу, Егор, — сказала Урсула, когда мы обратно к выходу шли. — Чулок только порвал, симатта! А чулки у меня дорогие. Антицеллюлитные…

Девушка прислонилась ко мне, приподняла ногу и стянула порванный чулок. Спрятав его в кармашке на поясе, оттуда же она достала второй такой же и ловко надела. Пришлось поддержать её за талию, пока она на одном каблуке качалась.

— А почему у тебя генератор не сработал?

— Он отключён, — сердито ответила она. — Не хватало еще поранить кого-то из моих животных. И не вздумай начальству проболтаться, Егор, а то меня выкинут с практики.

Она вскочила на повер и укатила, а я двинул в гараж для робококов. Надо их протереть и вообще проверить, не сломался ли какой механизм. Это хорошее дело, оно здорово может всякие лишние мысли из головы выдуть. Тони мне вчера сказал, что я должен кое-куда съездить, байком заняться как следует. А то у него вся начинка устаревшая. Я спросил его про «хорнет» и Зида, только он ответил, что на «хорнете» я с камайну ездить не смогу, скорости не хватит. Это точно. Надо будет самого Зида спросить, как там мой аппарат… Потом я девчонок, особенно почему-то Херми, вспоминал. И не заметил, как обеденное время подошло.

По случаю поздней осени посетителей сегодня маловато было. А когда настоящий мороз ударит, мы загоны тёплой плёнкой укроем, и ценителей живой природы ещё меньше станет. Проверил я робококов ещё раз и пошёл к Давидовой зоне, чтобы его в кафе позвать. Только он отказался. С ним какая-то женщина была и ребёнок, и ему пришлось нас познакомить.

— Это Торико, она мне обэнто приволокла, — недовольно сказал он. В пластиковой коробке у него видна была пицца и ещё какая-то еда. — И её сын, Хисаси-кун…

Я уже видел издалека его подругу с её ребёнком, но вблизи пока не доводилось.

— Хисасибури нэ? — сказала Торико. У неё на ухе висел маленький динамик, похожий на деталь моего толмача.

— Два сапога, — непонятно хмыкнул Давид. Чем он был недоволен, я не понял. — «Речевой помощник», видите ли. А у Егора толмач… Вы очень информативно сможете пообщаться через свои электронные программки в смартах.

Мы с Торико в порядочном смущении уставились на примочки друг друга. Я слышал, что речевой помощник подсказывает самые правильные фразы во время разговора. Эта штука помощнее толмача будет. Но на саму Торико я готов был глядеть куда дольше, чем на её наушник, потому что таких девушек редко можно встретить. Она гангуро — «чернолицая». На Окинаве таких, я слыхал, полно. А у нас на севере мало кто зачерняет лицо под кварцем и белит волосы и губы. Издалека Торико походила на седую негритянку, а вблизи оказалась вполне молодой девчонкой, всего лет на пять старше меня. Только она была некрасивой, с крошечным носиком и очень большим ртом. И настолько тонконогой, что даже Херми, почти мальчишка, была больше похожа на женщину. Тонкие лодыжки Торико торчали из-под длинного плаща. Но зато причёска у Торико была пышная, белая — красота! Волосы у неё были заплетены в сотни дредлоков, а на самой макушке сидела чёрная вязаная шапочка.