Одноклеточный - Олег Никитин

— Уф… — Я услышал, как она сёсуй делает. И вдруг она наклонилась и надела губы мне на данкон, целиком закусила. Я ничего и сказать не успел! — Ну ты волосатый, симатта.

— Ты чего, Херми? — поразился я.

Попытался отодвинуться, но она сцепила ладони у меня за коленями и не отпустила, а дёргаться я побоялся, чтобы дверь спиной не вышибить. Пока я думал, как поступить, между ног у меня возникло такое напряжение, что хоть гвозди заколачивай. А Херми всё не унималась, двигала головой как заведённая, с закрытыми глазами.

— Хватит, а? — прошептал я через силу.

— В кэцу хочешь? — Она выпустила бокки изо рта и подняла довольное лицо кверху. Но язык у неё никуда не делся, а продолжал типатаму оглаживать. — Я тоже. У меня всё с собой, сейчас…

Она встала прямо на унитазе, оказавшись немного выше меня, и почти упёрлась головой в крашенную чёрным трубу. Медленно, словно перед камерой, она достала из кармана курточки тюбик и свинтила крышку. Тут бы мне и свалить, но я смотрел на неё словно парализованный. На ладонь ей выдавилась ракушка прозрачной мази. Потом Херми повернулась ко мне спиной, нагнулась и провела ладонью между маленьких ягодиц. Там осталось густое блестящее пятно. Она согнула колени и оперлась одной рукой на бачок. А второй потянула меня к себе, направляя бокки прямиком в цель.

Но тут в соседней кабинке кого-то затошнило, зашумела вода. Раздалась зычная ругань. Словно свежий ветер выдул из меня отупение, и я остановил Херми.

— Я не могу так… И вообще не могу.

Она обернулась с улыбкой.

— Омонку сделать? Хорошо, я сама себя поглажу. А может, попробуешь? — И Херми неожиданно подалась назад, я не успел удержать её и вдруг ощутил себя глубоко внутри её кэцу. Как по маслу вошёл, симатта.

— Не надо, нэтан, — прохрипел я.

Но она не послушалась и стала отталкиваться руками от бачка, касаясь меня твёрдыми ягодицами. Не знаю, как я с ума не сошел и сдержался, когда она вскрикнула и стиснула меня. Едва соображая, я подождал минутку и осторожно отодвинул Херми от себя. Девушка вяло сопротивлялась. В это время шум снаружи стал какой-то слишком громкий, послышались возмущённые голоса, и в нашу дверь постучали кулаком.

— Эй, буру секкасу! — сказал кто-то резко. — А ну выходи, кисама.

— Сейчас, брат, — ответил я. Тело у меня странно дёргалось, словно я за голые провода под током ухватился.

Я кое-как затолкал бокки на место и помог Херми спуститься с унитаза, а то она плохо на ногах стояла, и подтянул ей штаны. Ремешок никак не хотел застёгиваться. Она вцепилась в меня и не желала открывать глаза. Я обнял её за плечи и отодвинул защёлку.

— Ну, что за дёсэай тут устроили? — буркнул стаф. — Проваливай в эсу-хотеру, если невтерпёж.

Это был крепкий кореец, но все же сильно меньше меня ростом. Он поглядел на вялую Херми, и его узкие глаза распахнулись — наверное, опознал в ней девчонку. Он окинул меня свирепым взглядом и заметно смягчился. Кажется, умно решил не применять силу. И отступил вбок, выпуская нас. Мы вышли из тойрэ и опять очутились в мешанине подвижных тел, только дзоку на этот раз играла что-то не очень быстрое. Я прижал Хермину голову к груди и стал как бы танцевать, просто покачивая её, и постепенно она очухалась.

— Ты чего? — Она подняла сочувственные глаза. — Ты совсем бака, да? У тебя ген верности? Это из-за него мужики однолюбами тухнут… Зачем вылез раньше-то? — Я промолчал. — Ты на Аоки запал, да? — Херми скривилась и толкнула меня в живот кулачком. — Точно бака. Да ты думаешь, если она тебя в банду заманила и байк отдала, то станет твоей онна? Они с Тони знаешь куда пошли?

— Куда? — окаменел я.

— Куда-куда! Туда же, куда он всех нас таскал не по разу, понял? Кроме Тайши. И меня тоже. — Я никак не мог сообразить, что она хочет мне сказать. — Ну, догадался? Ох, просто слов нет! Факку они пошли… Там за храмом этим долбаным эсу-хотеру есть, понял?

— Секс-отель? — переспросил я.

— Ну наконец-то допёр.

Как я не бросил всё и не ушёл из клуба, не знаю. Наверное, Херми доволокла меня до стойки, потому что я ничего не слышал и не видел. Знал ведь, что Аоки запретила мне считать себя моей онна, и всё равно обманулся. Кто-то сунул мне в рот таблетку апоморфина, а в руку — стакан ледяного сакэ, и я залпом проглотил лекарство. И стало как-то полегче! Я выдавил из себя улыбку и прислушался к разговору между камайну. Только никак у меня не получалось его нить поймать, слова проскакивали голову насквозь. Голоса звучали мирно и почти не мешали слушать отличную игру музыкантов и наслаждаться переливами света по стенам и фигурам танцоров.

— Психоделики повсюду в природе! — пробился ко мне голос Такиче. — Государство нужно, только чтобы навязывать нам корпоративные ценности — дом, машину, счёт в банке… Думаешь, они пробовали сернил? А я вот грибы всякие едал и отвары из них литрами хлебал! Я-то знаю, о чем толкую. Когда они говорят: «Мескалин — наркотик!», я хочу плюнуть в них псилоцибиновой слюной…

Мне сунули расплющенный бургер и пакет чипсов, и я сжевал гохан, не глядя. В какой-то момент мне показалось, что в толпе мелькнула фигура чёрного отоко, что вчера на стоянке крутился, и я встрепенулся, стал таращиться на людей. Только резь в глазах заработал.

Не знаю уж, сколько я так тупо просидел с Херми на коленях, только вдруг очнулся и пошёл вместе со всеми к выходу. В мозгах помаленьку прояснялось. А на холодном ветру я и вовсе очухался.

— Так, камайну, есть проблема, — сказал Тони. — Нужно полтора косаря на оптовую партию. Старик уже скидку сделал. Давай сюда кто что имеет, быстро. Потом расчёт сделаем, дозы будут честные.

Аоки сидела на своём байке и причёсывалась, глядя в зеркальный экран смарта. Я протянул Сэйдзи упаковку с хуманином, и она резко выделилась на фоне рублёвых купюр.

— Что за гаракута, Егор? Она что-то стоит? Эй, Гриб, проконсультируй.

Гриб изучил надпись, химическую формулу и пожал плечами:

— Надо пробовать… Но на хорошую дурь не похоже.

— Ладно, никто не расходится. Егор, Гриб, со мной.

И мы втроём двинули к «храму». Только это не настоящий храм оказался, а подделка, потому что внутри у него никакой святостью и не пахло. А по форме похож был, это точно. Первый этаж тут совсем выгорел, а второй почему-то хорошо сохранился. Туда вела крутая лестница из обломков бетонных плит. Под тусклой лампой стоял вооружённый стаф, он наскоро обыскал нас и кивнул на узкий проход между кривыми стенами.

Я уже что-то стал замечать вокруг. Хорошо, что мышление у меня тормознутое, а то бы мучился, как настоящий бака, и про Аоки всё время думал.

Тут нас ещё раз обыскали, уже два громилы. И мы вошли в укреплённую плитами комнату. Как будто на самом деле очутились в святилище. Посреди него сидел на татами просветлённый человек в нихонской одежде. На ногах у него были хакама — широкие брюки с перевязками пониже коленей, а плечи закрывала каригину. Наверняка поддельная, конечно. Но смотрелся отоко почти как древний самурай, только без меча.