Исповедь соблазнительницы - Алёна Белозерская

Сидя в кабинете рядом с Кемденом, объясняющим ей правила работы, Ольга прислушивалась к своим внутренним ощущениям. Она не могла понять, почему так бурно реагировала на окружающую обстановку. Мягкий голос Кемдена выводил ее из себя, и Ольга резко отвечала на его вопросы, даже не пытаясь справиться с раздражением. Тошнота снова начала беспокоить. Спасал лишь кофе, горький вкус которого ненадолго приводил ее в чувство и слегка отрезвлял. Ольге не хватало воздуха. Она открыла все окна в кабинете, включила кондиционер на полную мощность и обмахивалась журналом, освежая горящее лицо.

– Вы неважно выглядите, – с сочувствием произнес Кемден. – Думаю, что сейчас мы закончим беседу. Отправляйтесь домой, госпожа де Койн. Отдохните пару дней.

– Нет, – Ольга покачала головой. – Чем раньше я вникну в суть процесса, тем будет лучше для всех нас. Продолжайте, мистер Кемден.

Она быстро встала из-за стола, намереваясь подойти к окну, и от этого резкого движения в глазах потемнело. Качнувшись в сторону, Ольга на мгновение замерла на месте и упала в руки Кемдена. Очнулась она почти мгновенно, но сил встать не было.

Кемден позвал секретаря, Шарлотту.

– Принесите воду и полотенца, – спокойно сказал он испуганной женщине.

Затем он положил Ольгу на диван, расстегнул верхние пуговицы блузки, взял из рук Шарлоты одно мокрое полотенце и положил его Ольге на лоб. Вторым протер шею и грудь. От прохлады Ольга почувствовала облегчение и с благодарностью произнесла:

– Спасибо. Я действительно слишком устала за эти дни. Никогда еще не чувствовала себя так паршиво.

– А я никогда не слышал от вас таких признаний, – усмехнулся Кемден. – Вы что-нибудь ели сегодня?

– Только кофе пила.

Кемден убрал полотенца и провел пальцами по ее лбу. Ольга вздрогнула от его нежного прикосновения и пристально посмотрела ему в лицо. В его взгляде она увидела обеспокоенность и тревогу. Она взяла Кемдена за руку и легко сжала пальцы. Кемден улыбнулся и убрал ладонь.

– Ольга, я приглашаю вас на обед в итальянский ресторан, – сказал он. – Овощной суп приведет вас в чувство, спагетти по-сицилийски улучшат настроение, а «тирамису» покажет, насколько прекрасна жизнь.

– То, что вы предложили, звучит великолепно, – улыбнулась Ольга. – Но думаю, что сейчас мне лучше отправиться домой и лечь в постель.

– Вы правы, – согласился Кемден и подал ей руку, помогая подняться.

Он смотрел, как Ольга поправляет прическу, и удивлялся тому, что посмел предложить ей пойти в ресторан. Он списал это на волнение, которое испытал, держа ее в своих объятиях.

– Мистер Кемден, еще раз благодарю вас. – Ольга подошла к нему и дотронулась до плеча.

– Не садитесь за руль. Вас отвезут. О своей машине можете не беспокоиться. Я скажу, чтобы ее доставили к вашему особняку.

Кемден говорил короткими фразами, опасаясь, что, если станет выражаться витиевато, запутается. Близость Ольги пугала его и волновала. Он сделал шаг в сторону, словно стараясь удалить ее из своего личного пространства. После ухода баронессы он долго сидел, теребя мокрое полотенце, которое еще недавно лежало на ее груди.

Мадлен странно смотрела на Ольгу, слушая рассказ о ее самочувствии. Не дожидаясь конца, она перебила подругу и подозрительно спросила:

– Ты случайно не беременна?

Ольга нервно засмеялась.

– Это просто стресс. Меня тошнит, оттого что я нервничаю. Я переживаю, неужели ты не понимаешь?! Мой организм таким образом реагирует на то, что со мной произошло. Нет, я не могу быть беременной. – Она пораженно замолчала и добавила: – Марвин. Если я и беременна, то это его ребенок.

– Дерьмо! – выпалила Мадлен. – Выпей чего-нибудь, пока я съезжу в аптеку.

Она быстро вернулась, неся в руках пакет с медикаментами.

– Здесь тесты для тебя, – сказала она, выкладывая содержимое пакета на стол в кухне. – Успокоительное для меня.

– Зачем столько тестов? – спросила Ольга, пересчитав коробочки.

– На всякий случай, – хихикнула Мадлен, – чтобы не было ошибки.

Спустя час Ольга горько рыдала на груди Мадлен, крепко обхватив ее за шею. Они использовали все тесты, а их было ровно пять штук, и каждый из них говорил о том, что Ольга беременна. В приступе истерики, сопровождающейся криками и безудержными слезами, Ольга выпила почти целую бутылку бренди.

– Что делать, Мадлен? О, господи, что же мне делать?!

– Успокойся, – Мадлен притянула Ольгу к себе. – Утром нужно позвонить в «Форс-мажор Хаус» и договориться о встрече с доктором Уэбстером. Это, конечно, в том случае, если ты решишь избавиться от ребенка.

– Что?! – возмутилась Ольга. – Ты допускаешь мысль, что я должна сохранить беременность? Никогда! Мне даже думать об этом противно.

– А если это ребенок Кристиана? – осторожно спросила Мадлен. – Может, это он отец и ты напрасно подозреваешь Марвина.

– Тем более! Я ненавижу их обоих, – плакала Ольга. – Как же я их ненавижу! Ну почему и после смерти они не могут оставить меня в покое? Продолжают издеваться надо мной, как будто я заслуживаю такого отношения. Что я им сделала?

Мадлен ехидно засмеялась.

– Ты пьяна и не понимаешь, что говоришь. Ты же их убила. Обоих.

– Ты очень злая, и твои слова ужасны! – Ольга шмыгнула носом.

– Может быть, я язвительная и насмешливая, но никак не злая.

– Мадлен, язвительность – это синоним злобы. Не разводи демагогию, мне и так тошно. Причем во всех смыслах. Меня тошнит и от твоих слов, и оттого, что я беременна. – Ольга закашлялась и прикрыла рот рукой. – А еще меня тошнит от бренди.

– Естественно, столько выпить может только портовый грузчик с большой практикой.

Мадлен помогла Ольге подняться и повела ее в спальню.

– Сейчас ляжем в постель, – мягко, будто разговаривая с ребенком, говорила она. – А завтра поедем в «Вирджинию Голд».

– Да, завтра я свяжусь с Джулианом, – заплетающимся языком проговорила Ольга. – Пусть вычистит из меня это отродье. – Она икнула и резко повернулась к Мадлен. – А сейчас мне нужно…

И оттолкнув подругу, она побежала в туалет.

Мадлен вышла на террасу и посмотрела в сад. Ей было грустно, и она чувствовала себя очень одинокой. Тишина в доме была невыносимой. Веселая музыка не помогла поднять настроение, лишь усилила чувство тоски. Ольга уехала в клинику «Вирджиния Голд» утром. Они решили, что Мадлен останется в Лондоне и приедет навестить ее завтра. Ольга сказала, что сегодняшний день хочет провести одна, и Мадлен ужасно обиделась, услышав это.

– Приедешь завтра утром, – настойчиво повторила Ольга. – Мадлен, я вижу, что ты обиделась. Но, пожалуйста, уступи мне. Я хочу побыть в одиночестве. Подумать, наконец, о том, что происходит в моей жизни. И не нужно надувать губы, потому что я от тебя не отдаляюсь. Нет! Ты всегда рядом и даже когда находишься в другом конце города, я все равно ощущаю твое присутствие.

– Я испытываю чувство вины за то, что навязываюсь, – произнесла Мадлен. – Как будто я приклеилась к тебе и не хочу отпускать.

– А разве это не так? – Ольга улыбнулась и обняла подругу. – Ты как клещ. Гадкий противный паразит, но я люблю тебя.

Мадлен увидела в ее глазах слезы и обрадовалась.

Не зная, как себя занять, Мадлен бесцельно бродила по дому. Она заходила в комнаты и рассматривала их, не дотрагиваясь ни до одной из вещей. Потом до самого вечера сидела в спальне Ольги, перелистывала страницы альбомов, удивляясь тому, как мало в них фотографий Кристиана. В основном там были снимки девочек и Ольги. Получается, что Кристиан пропустил самые важные моменты из жизни своих дочерей. Но, слава богу, что их свидетелем была Ольга. Она действительно стала идеальной матерью для Софии и Виктории.

Мадлен закрыла глаза и подумала о своей матери. Уже в десять лет юная мисс Адамс знала, как пахнет марихуана и как можно быстро и качественно скрутить косячок. В двенадцать пришли познания о том, что кокаин приятно охлаждает нос и вводит в состояние блаженства. А в тринадцать Мадлен уже умела приготовить дозу героина. Она поморщилась, вспоминая свое детство. Неприятно осознавать, что она стала свидетелем всех этапов наркомании, через которые прошла ее мать. Та не стеснялась и употребляла наркотики при дочери, деловито рассуждая о качестве используемого товара. В такие минуты Мадлен ненавидела Хайке. Глупые смешки и ее медленная речь вызывали досаду и раздражение. Мадлен убегала из дома и бродила по городу, возвращаясь домой, когда уже начинало темнеть. Также она всячески старалась избегать встреч со своим вечно пьяным отцом. А когда он обращался к ней, называя ее «Мэди», Мадлен цепенела, зная, что за этим последуют придирки и оскорбления. «Мэди» – это была нежная прелюдия перед избиением. Поводом могло послужить что угодно, даже самая незначительная мелочь, вроде той, что стулья в кухне были неплотно придвинуты к столу. И когда в очередной раз Мадлен убегала от отца наверх, пытаясь спастись от ударов ремнем, ей в голову пришла идея, которая немедленно была осуществлена. Остановившись на последней ступеньке, Мадлен резко повернулась и выставила руку вперед. Она видела глаза отца, падающего вниз. В них читалось удивление и непонимание. Неудачно приземлившись на пол, он сломал шею. Этот глухой звук ломающегося позвоночника Мадлен слышала и сейчас. Он не пугал ее, а приносил удовлетворение, ведь она избавилась от издевательств и побоев.