Человек в витрине - Хьелль Даль

Фрёлик посмотрел на сидящую напротив женщину. Ему невольно стало жаль ее мужа. Подумать только, каково ему, бедняге, каждое утро просыпаться рядом с таким драконом! Или возвращаться к ней домой после долгого, утомительного рабочего дня.

— Значит, ваш муж был дома и всю ночь спал? — уточнил он, испытывая сочувствие к Карстену.

— Да.

— Есть ли у вас или вашего мужа ключ от квартиры на улице Томаса Хефтье?

— У Карстена есть, — ответила Сюзанна. — В конце концов, он вырос в том доме!

— А у вас запасных ключей нет?

Она покачала головой.

— Когда Ингрид Есперсен позвонила, вы не стали будить Карстена. Пожалуйста, вспомните, что именно она сказала вам по телефону. Если можно, дословно.

— Она сказала: «Сюзанна, это я, Ингрид. Пожалуйста, попроси Карстена приехать ко мне. Рейдара нет, и я боюсь».

— Как вам показалось, она действительно была так сильно напугана?

Сюзанна встрепенулась, в глазах у нее заплясали отравленные кинжалы.

— Вы хотите сказать, что она…

— Нет, — решительно ответил Фрёлик. — Ничего я не хочу сказать. Прошу вас, скажите, как вы отреагировали на ее слова.

— Я вышла из себя. В половине третьего ночи! Я проспала всего два или три часа. Но я помню, что она сказала. Я и сама порядком напугалась!

— И что вы ей ответили?

— Сказала, что передам, что она звонила.

— И все?

— Она что-то лепетала о том, что к ним залез взломщик, и все повторяла, как она напугана…

Фрёлик терпеливо ждал. Сюзанна вздохнула и продолжала:

— Дословно я не помню. Вроде бы она заподозрила, что к ним забрался вор. Правда, я особенно не прислушивалась. Они весь вечер говорили о ворах и кражах. Я имею в виду вечер накануне, когда мы ужинали у них.

— Они говорили о кражах?

— Да, вечер прошел ужасно — такая, знаете, была гнетущая обстановка… А разговоры… Обсуждали, какое нежное мясо, говорили о том, что магазин внизу могут ограбить.

— Такая обстановка была отклонением от нормы?

— В каком смысле?

— Ну… у них всегда было так скучно или в тот вечер особенно?

— В тот вечер особенно. Ингрид сидела как на иголках — обычно она не такая. Рейдар просто дулся. Но он всегда дуется.

— Что значит — «сидела как на иголках»?

Сюзанна задумалась и ответила:

— Она опрокинула бокал с вином на скатерть. Была особенно рассеянной и неуклюжей. В общем, нервничала.

Фрёлик записал ее ответ.

— Я еще подумала, что ночной звонок Ингрид… ну, ее слова насчет того, что она боится и к ним, возможно, забрался вор… все одно к одному.

— Почему?

— Она вела себя истерично. Как будто обрадовалась предлогу среди ночи вытащить Карстена из постели. Я сказала, что его нет дома, и нажала отбой.

— Хотите сказать, что Ингрид положила глаз на вашего мужа?

— Ну нет, этого я не говорила!

— Насколько я понял, у Ингрид лучше отношения с вашим мужем, чем с вами.

— Верно. Ценное наблюдение. Вот именно! Вы сами так сказали.

— И по какой причине они так близки?

— Вы меня спрашиваете?

— О чем разговаривают Ингрид и ваш муж?

— О книгах!

— Что вы говорите! О книгах?

— У Карстена талант, он, знаете ли, писатель. Раньше он даже писал для радио и газет. Ну а Ингрид просто обожает романы. И она вбила себе в голову, что у них есть что-то общее.

Фрёлик хладнокровно продолжал:

— Не заметили ли вы чего-то необычного в тот вечер, когда ужинали у Рейдара? Нас интересуют другие гости, телефонные звонки и так далее.

— Несколько раз кто-то звонил.

— Несколько раз?

— Да, подходил Рейдар. Я видела, что он с кем-то разговаривает, но я не подслушиваю чужие разговоры…

— Рейдар сам кому-то звонил или звонили ему?

— Понятия не имею. Я видела, как он разговаривал по телефону, вот и все.

— Сколько раз он разговаривал?

— Один раз, а может быть, два или три. Я не считала.

— Но вы наверняка помните, один раз он разговаривал или три?

— Больше одного раза, вот и все, что я запомнила.

— Отлично, — кивнул Фрёлик и, не давая ей продолжить, добавил: — Ингрид звонила вам среди ночи, но она звонила вам и позже — утром.

— Да, в половине восьмого. Но тогда к телефону подошел Карстен. О господи, жалею, что поехала следом с детьми: они увидели мертвого деда!

— Я даже видел вашего мальчика. Славный малыш.

Сюзанна только хмыкнула.

— Вы любили свекра?

— Да, — решительно ответила Сюзанна.

— Правда?

— Иногда я помогала ему составлять годовой отчет. Я разбираюсь в бухгалтерии. Я с удовольствием помогала ему, тем более что для меня это трудностей не составляло. Можете говорить что хотите, но Рейдар Фольке-Есперсен был порядочным и надежным человеком.

— Как по-вашему, у него было много врагов?

— У него были и друзья и враги. Я была его другом. А враги? Ну да, у него и враги имелись. Правда, я как-то о них не задумывалась. Лично у меня всегда были с ним прекрасные отношения.

— И вы считали его… — Фрёлик задумался, подыскивая нужные слова. — Как вам казалось, ваш свекор пребывает в добром здравии?

Сюзанна наклонилась вперед и пылко ответила:

— Да он бы нас всех пережил! Во всяком случае, многих.

— Скажите, имеет ли для вас какой-то смысл число сто девяносто пять?

Сюзанна пожала плечами.

— Вам ничего не вспоминается в связи с ним — ни целиком, ни по отдельности? Один — девять — пять… Может быть, цифры имели какое-то значение для вашего свекра? Номер счета… размер налога… Все что угодно!

Сюзанна задумалась, а потом тряхнула головой:

— Понятия не имею!

— Как Рейдар относился к вашему мужу? Отец с сыном были в хороших отношениях?

Фрёлик сразу же пожалел, что задал этот вопрос. Как только он произнес последнее слово, в глазах свидетельницы зажглись подозрительные, заговорщические огоньки.

— Разумеется, — ответила Сюзанна и добавила: — Неужели нельзя поручить дело кому-нибудь поумнее? В конце концов, произошло убийство, и его необходимо раскрыть!

— Спасибо. — Фрёлик встал и протянул ей пальто. — Пока у меня к вам больше вопросов нет.

Глава 21

ОТБЛЕСК

Эммануэль Фольке-Есперсен жил в Хаслуме. У оград стояли машины, припаркованные как попало; почти все были покрыты толстым снежным одеялом. Снегоуборщикам приходилось перемещаться зигзагами. Инспектор Гунарстранна с трудом втиснулся в проем между двумя легковушками, заваленными снегом, и посмотрел на красный дом ленточной застройки. В доме было четыре квартиры. Перед каждой имелся палисадник размером с носовой платок. На ступеньке крыльца в живописной позе сидел черно-белый кот. Крыльцо недавно тщательно подмели; метла из пальмы стояла у входной двери. Древко метлы украшал орнамент в норвежском стиле: розы. Как только Гунарстранна поставил ногу на ступеньку и позвонил в звонок, кот встал и потерся о его левую брючину.

Дверь открыла круглолицая и кудрявая молодая женщина в очках.

— А, вот ты где, разбойник! — Она улыбнулась, впуская в дом кота. — Это вы тот человек из полиции? — продолжала она, придерживая дверь для Гунарстранны.

Тот кивнул.

— Дедушка в гостиной.

Из дома неслись звуки скрипок. Гунарстранна повесил пальто на крючок, который показала ему женщина.

— Я скоро ухожу, — сказала она. — Приехала специально, чтобы помочь.

Следом за ней инспектор зашагал по узкому коридору. Они миновали лестницу, ведущую на второй этаж, и вошли в небольшую комнату. В глаза бросались пианино и кожаная мягкая мебель в английском стиле: диван и два кресла. Скрипичная музыка доносилась из старой радиолы, стоящей у окна, неподалеку от хозяйского кресла. Эммануэль Фольке-Есперсен с трудом поднялся на ноги и протянул гостю руку.

Глаза у Эммануэля Есперсена немного косили; на круглом лице выделялась тяжелая нижняя челюсть. Его белоснежные волосы были тщательно расчесаны и напоминали рождественский серебряный дождик.

Молодая женщина разлила кофе в две чашки и обратилась к Эммануэлю:

— Ну, тогда я пошла.

— Иди, — ответил тот, глядя на стол, где стояли цветастый кофейник, чашки и тарелка с печеньем. Есперсен достал тонкую сигариллу из нагрудного кармана розовой рубашки. — Вы не возражаете, если я закурю?

— Нет, нисколько, — ответил Гунарстранна, с облегчением доставая кисет с табаком. Он неодобрительно покосился на окно, в которое ярко светило зимнее солнце. — Извините, здесь мне ничего не видно, — сказал он, передвигаясь в противоположный угол дивана.