Мир, где тебя нет (СИ) - Дементьева Марина

Королевская семья была в числе первых заболевших. И сопротивляемости к хвори у них так же не оказалось.

— Так что же...

— Да. Супруга умерла первой, не увидев, как следом за ней один за другим уходили сыновья. Наследники. Дальнейшей смуты не миновать. Неизвестно, кто бы занимал подгорный трон теперь. Но порой случаются несчастья, что оборачиваются великим благом. Незадолго до того как серая хворь проникла за кордоны в тюках с инжиром и финиками и в лёгких торговцев, самый младший отпрыск, принц, коему ни при каких мыслимых обстоятельствах не видеть трона, занедужил сам, болезнью опасной, но не столь беспощадной. Его отдалили от семьи, от братьев и сестёр, во благо последних. И вот этот-то ребёнок, единственный законный наследник, последняя надежда дряхлого отца, остался жив.

— Но ведь это ещё не конец истории?

— Нет, — улыбнулся смотритель библиотеки. — Не всех устраивал этот относительно счастливый финал. Прежде чем злосчастный отец воссоединился с сыном, того выкрали, перебив охрану и слуг. Как во всяком государстве, в Железных горах бурлили свои подводные течения. Самые ярые противники из оппозиции решили своими руками довершить так удачно начатое истребление королевской поросли.

— Почему же мальчика не убили, истребив всех его защитников? К чему лишние сложности, если от него изначально намеревались избавиться?

— Справедливый вопрос, герцогиня. Полагаю, люди именно так бы и поступили. Но у гномов... как бы так выразиться... особый пиетет к королевской крови.

— То есть заговорщики желали смерти малолетнего принца, но не осмеливались причинить ему физический вред из суеверного страха или убеждений?

— Вы всё правильно поняли. Добиться скорой гибели, не оставив на своих руках ни капли королевской крови... Не такая уж сложная задача, когда имеешь дело с ослабленным ребёнком. Долго думать не пришлось. Замёрзший перевал — слышали о нём? Мальчика просто отвели туда, со всем притом уважением, и оставили одного. Постоянные обитатели места не замедлили явиться. Учтиво, так сказать, встретили юного гостя.

— Хлады... кажется, так их называют.

— Да. Не самая ужасная смерть от нечисти. Жертва просто замерзает... причём много скорее, чем то происходит естественным... хм, образом. Вся эта боль и судороги, всё, что успевают сполна прочувствовать прежде, чем наступит пресловутый сон, только о котором и поют в слезливых балладах. Опуская, как заведено, менее поэтичные подробности. На Замёрзшем перевале умирают больней... и быстрее.

— Но смены власти не произошло. Король Уркаст закрепил позиции. Не означает ли это, что наследник каким-то чудом спасся?

Старый маг довольно ухмыльнулся.

— Скажу вам так, милочка. У этого чуда есть имя.

***

Той ночью, возвратившись от говорливого колдуна с приятно полегчавшей от выпитого головой, Диане и впрямь ничего не снилось. Но забвение не продлилось до рассвета.

Она села в постели; сон скатился с неё, как потоки воды. Жажда ли вернула её в явь или ощущение его присутствия.

Мужчина сидел в кресле напротив, и ночь новолуния не давала ответ: на неё ли он смотрел и были ли открыты его глаза.

— Демиан?.. — окликнула. Ей сделалось страшно.

— Я не хотел вас тревожить, — отозвался он тихо, почти шёпотом. — Простите. Я уйду. Не следовало входить вот так, тайком.

— Но почему?.. — в смятении прошептала вслед растворяющейся во тьме тени.

За истёкшую минуту Диана уже уверилась, что Демиан уйдёт не ответив. Но, кажется, он просто подбирал слова.

— Мне становится спокойней рядом с вами, — прозвучало его обычным ровным голосом. — Прошу извинить меня, это вторжение недопустимо. Добрых снов.

Ни шороха, ни движения, но неким образом Диана поняла, что осталась одна. Сердце колотилось как надорванное... точно во сне, когда она бежала за Демианом по Антариесу и не могла догнать.

Кажется, это случилось снова. И уже наяву.

***

На следующее утро, когда они с мэтром Грайлином болтали и ели яблоки из большой корзины, Магистр явился вполне буднично, в свете дня. Как всегда сдержан и вежлив, впору усомниться, а был ли тот ночной визит? Ничто в словах и поведении Демиана не указывало на его действительность: или Магистр отрицал существование ночного происшествия, или герцогиню посетил слишком реальный сон.

Диана приняла правила игры, какой бы странной она ни казалась.

Настала пора сбора урожая, благостно тёплая и сухая. Плавился сливочный шар солнца, знойно тёк горизонт. Диана улыбалась, не слыша болтовни Грайлина, глядя на бледное лицо, глаза, в которых не было золотистого снопа пожинальника* и полновесной сладости августовских яблок — ничего от этого понятного ей ласкового мира, но нечто потаённое, глубинное. Его перевёрнутый мир изнанки, в который ей, видит Хозяйка, не хотелось вглядываться.

(*пожинальник — последний убранный сноп, по поверьям, в нём заключён дух поля, поэтому его жнут и вяжут с особым почтением, а после наряжают.)

Прогулка по Антариесу продолжалась.

***

Мастер Коган возвратился в Телларион заполночь, когда на перевал опускался вечер, расцветив близкие облака.

Вернулся, ни на йоту не преувеличивая, с победой, но держался благой вестник сдержанно-хмуро. Не так, чтоб мрачность его бросалась в глаза ведьмакам, обнадёженным обещанием полезных союзников, но смущала умевшую смотреть глубоко Диану. Впрочем, отсутствие триумфаторства оказалось легко ею же и объяснено.

Не такой уж сложной вышла загадка с учётом всей информации, что дал ей накануне мэтр Грайлин. Скорее уж решение Демиана доверить наставнику приватное посольство смотрелось двояко. С одной стороны, он весьма справедливо рассудил, что ему нет надобности брать на себя визит к Подгорному королю. Фигура наставника и доверенного лица Магистра являлась достаточно весомой для сей цели. К тому же, будучи вполне уверенным в благополучном исходе переговоров (ещё бы, зная о поистине неоценимой услуге, оказанной им королю, и доселе не взысканном долге), Демиан мог с пользой распорядиться тем временем, что он освободил для себя таким ходом, а заодно повысить авторитет Когана (в том числе в его собственных глазах).

Вот только сам Согрейн по итогу оказался не в восторге от обстоятельства, что ученик использовал его втёмную. В то же время Коган понимал целесообразность поступка Демиана — и это подливало масла в огонь.

— Ничего, — легкомысленно отозвался мэтр Грайлин. — Моему ученичку пора бы привыкнуть: так, как раньше, уже не будет.

— А как будет? — спросила Диана, глядя за окно.

А за окном была жизнь, и жизнь знать не хотела о переменах. Была пора сбора урожая, время подведения итогов и новых надежд. Ведьмаки — не хлебопашцы и мастеровые, Телларион — не торговый город, но жизнь всюду диктовала своё.

Белый город сделался пёстр от цветов и лент, и пышных венков, и цветастых платьев.

— Кто знает? — подмигнул старик. — Будет иначе.

К полудню мастер Коган и Демиан появились вновь. Согрейн смотрел уже без давешней мрачности, которую едва ли и заметил кто из непосвящённых. Одной Хозяйке известно, о чём сказал ему Демиан, но своего добился, как, впрочем, и всегда.

Демиан едва приметно улыбался, беседуя с подобревшим наставников. Он снял мантию Магистра, оставив на себе камзол самого простого кроя, и даже рубашка под ним оказалась не чёрной.

Не он один: одежда многих магов враз посветлела, расцветилась. В честь праздника?

Ответ дала раскрасневшаяся Йолль, ставшая враз неуклюжей. С конопатого лица не сходила растерянная улыбка, Йолль как будто была всерьёз сбита с толку, да так что и не понимала, радоваться ли ей или не стоит.

— Как же, как же, — сбивчиво зашептала она, поминутно оправляя на себе платье, волосы, платок — руки её так и мелькали. — Урожай собирают — самая что ни на есть пора свадебная. С прежним-то Магистром и думать о том не моги. Ну а теперь что же... время такое недоброе. Парней наших поубивают, так, может, хоть мы, девки, новых нарожаем...