Золотая валькирия - Айрис Джоансен

Ланс встряхнул рубашку, чтобы расправить ее, и мускулы на его плечах и груди задвигались, заиграли, перекатываясь, словно могучие волны.

– Вот, – удовлетворенно сказал он, накрывая рубашкой Хани.

– Я под ней совсем зажарюсь! – запротестовала она, отталкивая его руки, но Ланс неожиданно опустился рядом с ней на колени.

– Это плохо, но все же лучше, чем ожог второй степени, – спокойно сказал он, укутывая ее рубашкой до самого подбородка. – Пожалуй, я даже рад, что ты не носишь бикини, иначе давно бы спалила себе всю спину и живот. Тем, кто так небрежно относится к своему здоровью, следовало бы запретить появляться на пляже без шляпы и халата!

– Не слишком ли вы заботитесь о моем здоровье, ваше высочество? – сердито спросила Хани и резко села. От этого движения рубашка снова сползла с груди, принц попытался опять укрыть ее, но Хани ловко уклонилась. – Кроме того, этот купальник нельзя назвать совсем уж закрытым! – добавила она воинственно.

– Именно это я и имею в виду, – сухо парировал Ланс, не в силах отвести взгляд от глубокой ложбинки между ее пышными грудями. – Кстати, когда я выглянул из окна студии, мне показалось, что ты в конце концов победила свою стыдливость и пошла купаться голышом. Должен сказать, что для моей нервной системы это было серьезным испытанием, Хани. Этот телесный цвет… он смотрится очень эротично.

– Вот уж не думала, что ты вообще что-нибудь замечаешь вокруг себя! – сердито отрезала Хани и тут же прикусила язык.

Она же поклялась себе, что будет всячески избегать любого упоминания о прошедших двадцати четырех часах, которые она по его милости провела в одиночестве, и вот не выдержала!

– Алекс собирался прислать Ната, чтобы узнать, появишься ты к обеду или нет, – поспешно заговорила Хани, стараясь исправить свой досадный промах.

Ланс мрачно вздохнул, взъерошив пятерней и без того растрепанные волосы.

– Неужели ты обиделась? – спросил он почти жалобно. – Наверное, сейчас уже поздно извиняться, но… Если я дам слово, что подобное больше не повторится, это поможет мне загладить свою вину?

– Если верить Алексу, то ты вряд ли способен сдержать свое обещание, – язвительно ответила Хани, глядя в сторону. – Да и кто я такая, чтобы ты давал мне подобные клятвы? Я просто работаю на тебя и обязана мириться со всем, что ты способен выкинуть!

Она тут же прокляла себя за излишнюю резкость, но ей было невероятно трудно сдержаться – такой уязвленной она чувствовала себя весь прошлый день.

– Ох! – воскликнул Ланс и состроил многозначительную гримасу. – Если бы подобные заявления не были полной глупостью, они могли бы причинить мне боль. Настоящую боль, Хани… – Он помолчал, серьезно глядя на нее своими васильковыми глазами, а потом негромко проговорил:

– Послушай, ты имеешь полное право обижаться, потому что я… я сам хотел, чтобы наши отношения не были только формальными. Представляю: если бы ты бросила меня одного и, не сказав ни слова, исчезла на целые сутки, я бы рвал и метал. И главное – у меня нет ни одного вразумительного оправдания. Просто я так увлекся, что проработал весь вечер и всю ночь напролет. Только утром прилег, чтобы полчасика вздремнуть, и вот – проспал почти до обеда… – Ланс растерянно развел руками, а его голос прозвучал до странности торжественно и мрачно. – Ты простишь меня, Хани?

Она подняла голову, чтобы гордо сказать ему, что в извинениях нет нужды, и вдруг наткнулась на его серьезный взгляд.

– Да, я прощаю тебя. – Эти слова сорвались у нее с языка сами собой, и – так же неожиданно для себя – Хани вдруг добавила:

– Знаешь… мне было одиноко.

– Пожалуйста, прости меня! – с жаром повторил принц, придвигаясь ближе, так что теперь их разделяло всего несколько дюймов. Его руки опустились на плечи Хани и сжали с такой нежностью, что она невольно подумала: "Вот такие прикосновения люди иногда помнят до самой смерти".

– Мне следовало предвидеть, что как только я увижу краски и мольберт, то забуду обо всем на свете, – с раскаянием в голосе проговорил Ланс. – Так обычно и происходит, но я не верил, что это может со мной случиться, когда совсем рядом ты. Ведь еще два дня назад я не мог думать ни о чем, кроме тебя!..

– Тогда у меня не было соперницы, – откликнулась Хани почти весело. – А теперь она есть, и ее имя – живопись. Смею ли я рассчитывать на твое внимание, когда у тебя внутри пылает огонь вдохновения и муза нашептывает тебе свои самые сокровенные тайны?!

– Я бы предпочел, чтобы это ты шептала мне на ухо о самых сокровенных тайнах, – с виноватой улыбкой заметил Ланс. – Кроме того, я не претендую ни на какое особенное вдохновение. Для меня это просто хобби.

– Нет! – твердо сказала Хани, глядя ему прямо в глаза. – Алекс так не считает, а я склонна ему верить. Кстати, я видела образец твоего творчества, который висит в библиотеке. Это совершенно фантастическая работа, Ланс!

– Должно быть, сегодня утром Алекс был особенно разговорчив, – с легкой досадой произнес принц. – Поверь, меньше всего мне хотелось бы поразить тебя своими художественными способностями. Давай лучше я расскажу тебе, в каких еще областях я достиг фантастического мастерства!

– Нет, – быстро сказала Хани и неодобрительно нахмурилась. – О других твоих способностях достаточно много писали в газетах. Гораздо больше меня интересуют те твои таланты, о которых неизвестно широкой публике. Почему, кстати, ты не хочешь выставить свои работы? Прятать их ото всех – это по меньшей мере нечестно! Любое серьезное дарование накладывает на своего обладателя определенную ответственность, и ты не имеешь права наслаждаться своим талантом в одиночку.

Ланс некоторое время молчал, словно что-то обдумывая, а потом вздохнул и сокрушенно покачал головой.

– Мне следовало знать, что ты не успокоишься, пока не вырвешь у меня и эту тайну. Слушай же!.. Правда состоит в том, что я просто не могу выставляться. Это может погубить нас с Алексом.

Глаза Хани удивленно расширились.

– Погубить?! – переспросила она.

Принц кивнул с самым несчастным видом.

– Дело в том, что у каждого крупного художника есть свой почерк, – туманно пояснил он. – Если бы я выставил свои работы, кто-нибудь из экспертов мог бы узнать мою руку, а ни я, ни Алекс не питаем особого пристрастия к сырым тюремным камерам…

– Я… я не понимаю, – запинаясь, пробормотала Хани.

– Сейчас поймешь… Мне трудно говорить об этом, но раз уж ты приперла меня к стенке… Два года назад компанию "Седикан Петролеум" едва не постиг крах, – Ланс упорно не глядел ей в глаза. – Нам с Алексом нужно было выложить огромную сумму, чтобы предотвратить окончательное падение компании и спасти Карима Бен Рашида от разорения. У нас не было таких денег, но не могли же мы в самом деле допустить, чтобы старый шейх опозорился перед своим народом! И мы придумали одну штуку…