Антишулер - Сергей Самаров

Машин во дворе осталось еще много, выезжали одна за другой медленно. Разворачиваться между домом и гаражом было негде. Мы ждали момента, когда можно будет вклиниться в очередь у ворот.

— Рамазан с тобой не разговаривал?

— Нет. А он хотел со мной поговорить? — Я задал вопрос на засыпку. Как директор себя поведет? Подтвердит ли мои опасения? Ответ сразу должен показать, насколько я могу рассчитывать на Баринова в случае осложнения ситуации у ворот.

— Не знаю. Слишком уж выигрыш у тебя солидный. Даже я не ожидал такого. Думал, ты их штук на тридцать-сорок «обуешь». Этого хватило бы. Опасно по стольку выигрывать. Это тебе не казино. И не у случайного посетителя выиграл. Рисковый ты…

Это уже прозвучало как прямое предупреждение. И я тут же сообразил, что самый верный способ дождаться от Баринова помощи — ввязать его самого в эту историю. Попросить так, чтобы он не смог отказать. Если откажет, это будет уже означать, что он наверняка знает о том, что меня попытаются «тормознуть».

Конечно, можно было бы и не лезть на рожон. Отдать деньги, как только наставят стволы. Но во мне взыграла мужская гордость. А кроме того, я уже настолько привык к этим деньгам, что все во мне бунтовало только от одной мысли, что у меня попытаются их отобрать. К тому же если уж начнут хапать, то не будут разбирать — где мои деньги, где деньги, которые мне выделил директор, а где выигрыш. Загребут все. В том числе и те личные сбережения, которые я прихватил сдуру с собой. Прощай тогда машина…

Я распахнул дубленку, показывая Баринову полные карманы. Баксы из них чуть не высыпались.

— Вячеслав Анатольевич, чтобы я выигрыш не растерял, разрешите вашим «дипломатом» воспользоваться? — И я, не дожидаясь согласия, протянул руку, чтобы взять с заднего сиденья «дипломат» директора.

Честное слово, не ожидал, что такое жирное и рыхлое тело может быть настолько резким. Баринов подпрыгнул, изогнулся — даже живот ему не помешал, не зацепился за руль машины — и цепко схватил меня за протянутую руку.

— Не трогай. Там некуда положить. Полный… К тому же мне сегодня его отдать надо. Там документы… Важные…

Я удивился и пожал плечами. Но к этому моменту как раз образовался просвет в очереди, и Баринов, ловко, как мячик, хотя и слегка приспущенный, развернувшись на сиденье, снова оказался за рулем и удачно вклинился туда. Через тридцать секунд мы уже выехали. Двое охранников стояли у ворот, пропуская машины. И непонятно было — не выпускают они из двора никого пешего или смотрят, чтобы никто посторонний не зашел в это время.

Выехали мы благополучно, хотя охранник, что стоял с моей стороны, наклонился и внимательно посмотрел на меня сквозь слабо тонированное стекло дверцы. Словно сказать что-то хотел. Я специально наблюдал — он не заглядывал в машины, идущие перед нами. А в нашу заглянул. На меня посмотрел.

Баринов свернул не как все — в сторону улицы Гагарина, главной улицы района, а поехал через поселок в сторону кольцевой дороги. Так, конечно, ближе, хотя и ехать надо через колдобины. Но, как оказалось, при выезде на саму кольцевую дорогу нас ждали.

— Они… — удовлетворенно сказал он. — Хорошо, что не придется стоять.

— Кто? — не понял я.

— Меня дожидаются. Вон, на «Москвиче», надо бумаги им передать.

Он посигналил фарами. Из старенького и основательно побитого «Москвича» вышел человек, и Вячеслав Анатольевич, опустив стекло, передал свой серый «дипломат» какому-то малорослому парню чуть постарше меня.

— Как развлекались? — спросил парень.

— Нормально.

Стекло тут же поползло вверх, и мы поехали. Я оглянулся. «Москвич» удалялся в сторону поселка. Баринов на сей раз явно не забыл взять свой «дипломат».

Естественно, мне такая странная операция показалась подозрительной. Но я не первый день работаю в казино и знаю, что чистых дел здесь практически не бывает. Однако смутило, что директор при выезде забыл в гардеробе «дипломат», который следует отдать.

Баринов словно прочитал мои мысли.

— Ребята в Магнитку сегодня уезжают. Надо было успеть передать. Там Рамазан тоже казино открывает. Аркан сумел с тамошними ментами договориться.

Он явно оправдывался. Голос казался скользким, неприятным. И, как ни странно, почти заискивающим. Но какое мне, собственно говоря, дело до всяких махинаций. Я не работаю в партийном контроле и не собираюсь совать нос в чужие дела. Увидел, что тебе видеть не надо было — забудь… Этот принцип в современных отношениях очень важен. Иначе долго не проживешь. Да я ежедневно вижу, как из казино увозят куда-то основную часть выручки, а потом, с началом рабочего дня, сдают инкассатору остатки. Те остатки, которые дает не само казино, а только кафе при нем. Но забываю об этом.

И в этот раз я сразу же забыл.

Вячеслав Анатольевич довез меня прямо до подъезда. Наверное, потому, что ночь на улице, а я с такой большой суммой в кармане. Раньше, бывало, он пару раз подвозил меня. Но никогда дальше поворота с улицы в наш квартал не заезжал.

Я поблагодарил. Поднялся к себе и первое, что сделал — заварил крепчайший кофе.

Чтобы отрезветь!

Я в самом деле был в таком состоянии, словно в одиночестве не меньше литра водки заглотил. Даже голова кружилась, хотя к спиртному не притрагивался. Выпил кофе, и только после этого разделся и стал считать деньги. Банкноты разложил по номиналу и самые крупные собрал в пачки. А пачки перевязал ниткой. Двести четыре тысячи шестьсот баксов. Пересчитал еще раз.

И понемногу начал дуреть…

Я не представлял, что можно сделать с этими деньгами. Открыть свое предприятие? А мне это надо? А имею я склонность к бизнесу? Абсолютно точно — нет! Я привык жить так, чтобы мне было интересно. А в бизнесе я ничего интересного не вижу. Скукота…

Можно просто вложить, но не заниматься бизнесом самому. И только дивиденды стричь. Но и это не веселее. Купить что-то стоящее?

Но по нынешним законам, как я слышал, за каждую крупную покупку следует отчитываться перед налоговой инспекцией.

Что я смогу написать в декларации? Что выиграл эти деньги в покер у уголовного авторитета Рамазана?

Вся инспекция от такой декларации задницы об пол дружно ушибет.

Что же тогда мне с баксами делать?

Ну, куплю я себе машину. Предположим, джип. Хороший. Ну, тысяч сорок на это уйдет. От налоговиков как-нибудь отболтаюсь. Скажу, пять лет копил. И наплевать, что не поверят. К неверию я давно привычный. Хотя, когда я вру, мне обычно верят. Значит, должно прокатить. А дальше? Квартиру мне не надо. Двухкомнатной на одного хватает вполне. Что еще?

Съездить за границу?

Я взял одну из бесплатных рекламных газет, что каждый день засовывают в почтовые ящики. Посмотрел первую же попавшуюся рекламу туристической фирмы. Путевки от трехсот до восьмисот баксов. Куда хочешь — на выбор… Один раз съездить, два раза съездить, пять раз — потом надоест до тошноты. Нельзя же всегда отдыхать.

Так думал я, думал, и показалась мне жизнь предельно скучной. Скучной только оттого, что я не имею таких запросов, которые позволили бы мне истратить одним махом двести тысяч баксов.

С ощущением скуки я лег спать и уснул. И даже крепчайший кофе, который должен был бы меня взбодрить, не помог.

Поспать я люблю. И не только, когда бывает скучно.

13

Проснулся я после такой крупной и удачной для меня игры только в середине дня, и долго думал — что за странная тоскливая дурь мне приснилась. И только когда сел, основательно протер глаза и нечаянно посмотрел на стол, где все еще лежали деньги, разложенные аккуратными стопочками, понял, что сон мой был ночной действительностью. Приятной и одновременно поганенькой и опасной реальностью. Настроение сразу испортилось. Снова стало скучно и тревожно, словно сижу я в своей постели, а на меня наставлены чьи-то холодные и злобные стволы. И эти стволы улыбаются. Злорадно, как только одни стволы улыбаться и могут. И ощущение присутствия этих стволов было настолько реально и ощутимо, что походило на мираж.

Вот миражей мне только и не хватало…

После такой реальности и таких снов миражи могут преследовать долго, если с ними не вести себя предельно жестко. Чтобы окончательно прийти в себя и прояснить мысли в голове, я решил принять холодный душ. Стоял под струями до тех пор, пока зубы не начали постукивать мелкой барабанной дробью. Потом долго растирался полотенцем, разгоняя кровь.

После душа жить снова немножко захотелось. Я даже прошел во вторую комнату, превращенную мной в тренажерный мини-зал, и полчаса «постучал» по груше, отрабатывая каскады ударов, которые у меня хуже всего получались. На удивление, сейчас дело шло лучше. Очевидно, беспокойство добавляет спортивной злости и собранности.

И только после этого вернулся к своим долларам. Сел перед столом и стал смотреть на банкноты, словно пытался загипнотизировать. До добра такое занятие довести, естественно, не могло. Получилось что-то вроде медитации с баксами. Портреты президентов расплылись перед глазами и превратились в злобные взгляды знакомых и незнакомых мне людей.