Побочный эффект - Рэймонд Хоуки

Липпенкотт вопросительно поднял брови.

— И что же?

— Не знаю… — растерянно ответил Фицпатрик. Дотянувшись до своей куртки, он вытащил из кармана пачку «Кэмел» и зажигалку. — Понимаете, Снэйт — один из тех субъектов, которые избегают смотреть людям в глаза. Более того, есть в нем, по-моему, что-то страшноватое… — Он помолчал, закуривая. — По правде говоря, и остров этот произвел на меня жутковатое впечатление. Глупости, конечно, но, знаете, меня там не покидало ощущение, будто за мной следят…

— Ничего удивительного, — пожал плечами Липпенкотт. — Вероятно, за вами и в самом деле следили. Не забывайте, что главное достоинство этой клиники ее уникальность, как выражаются специалисты по рекламе с Мэдисон-авеню, ее удаленность от чужих глаз.

— Возможно… Кстати, я заметил, что к листьям некоторых растений, растущих вдоль берега, прикреплены электроды. Мне показалось, и вы, пожалуйста, не смейтесь, что эти растения используются в качестве индикаторов стрессовых состояний.

— Что еще за индикаторы? — Липпенкотт рассмеялся.

— Видите ли… — начал Фицпатрик, как бы собираясь с мыслями. — Фамилия Бэкстер вам ничего не говорит? Клив Бэкстер?

— Впервые слышу.

— Так вот, этот Бэкстер перед тем, как открыть школу для обучения офицеров полиции работе с детекторами лжи, был сотрудником ЦРУ, и однажды ему пришла в голову мысль подключить полиграф к стоявшему в кабинете фикусу. Он решил определить, сколько потребуется времени, чтобы вода из корневой системы достигла листьев.

— Мне тоже иной раз приходят в голову дурацкие идеи, — отозвался Липпенкотт, нагнувшись, чтобы завязать шнурок на кроссовке.

— Со всеми, видимо, это случается. А потом, — продолжал свой рассказ Фицпатрик, — после нескольких неудачных попыток Бэкстеру захотелось узнать, как прореагирует фикус, если он возьмет да и подожжет один из листьев. И тут все датчики детектора лжи словно с ума посходили. Как будто растение догадалось, что у Бэкстера было на уме…

— Ага! — кивнул Липпенкотт. — Я, кажется, знаю, о ком вы говорите. Это происходило в конце шестидесятых, верно?

— Правильно. Первая работа Бэкстера называлась, по-моему, «Первичная реакция растений» и была опубликована в шестьдесят восьмом году. С тех пор написано уже немало исследований о взаимодействии между человеком и растением. Например, ученые из московского института психологии заявили, будто они получили научно подтвержденные доказательства того, что растения реагируют на широкий спектр человеческих чувств. Ходят слухи и о том, будто в американской армии ведутся опыты по использованию растений в качестве индикаторов стрессовых состояний человека.

— И вы думаете, что на своем острове Снэйт подсоединил растения к полиграфам? — заинтересовался Липпенкотт.

— А зачем же тогда было присоединять к листьям электроды? По-моему, только с этой целью.

— А сами вы его об этом не спросили?

— В том-то вся и штука, что я это заметил уже на обратном пути к вертолету.

Яхта, пришвартованная у пирса, плавно закачалась на волнах, поднятых проходившим мимо рыболовным судном, и Фицпатрик, подойдя к двери рубки, выбросил окурок в воду.

— Есть еще одна деталь, подтверждающая мое предположение, — продолжал он, возвращаясь на место. — Вдоль всей береговой линии, с интервалом в пятьдесят ярдов, установлены столбы с телевизионными камерами и, я не сомневаюсь, инфракрасными прожекторами.

— И снова ничего удивительного, — отозвался Липпенкотт. — Если кому-то захочется сунуть нос на этот остров, добираться ему придется, безусловно, по морю.

— Подождите, но столбов-то этих установлено на побережье не меньше сотни. А это значит, что нужна сотня мониторов, и на каждые четыре — хотя бы один оператор. Иначе говоря, не менее двадцати пяти человек должны круглосуточно нести вахту. А если предположить, что рабочая смена продолжается восемь часов, значит, на одно обслуживание мониторов нужно семьдесят пять человек! — Фицпатрик покрутил головой. — Чепуха какая-то!.. Однако, — продолжал он, — есть способ обнаружить каждого злоумышленника, пытающегося проникнуть на остров, с помощью, скажем, всего восьми мониторов и шести операторов…

— Понимаю, — перебил его Липпенкотт. — Растения в месте высадки отреагируют на появление чужаков, и реакция эта будет немедленно зафиксирована полиграфом.

Фицпатрик кивнул.

— И полиграф автоматически включит в нужном секторе телевизионные камеры и инфракрасные прожекторы. А поскольку человеческий глаз не способен улавливать инфракрасное излучение, пришельцы даже не заподозрят, что они обнаружены, до тех пор, пока их не окружит вооруженная охрана…

— Знаете, что я по этому поводу думаю? — отозвался Липпенкотт. — Я думаю, что все это ерунда! Едва ли Снэйт станет держать у себя семьдесят пять человек, чтобы они просиживали штаны возле телевизионных мониторов. Я думаю, что все эти телевизионные камеры, прожекторы и электроды — не что иное, как фальшивая система сигнализации наподобие тех, что устанавливают, желая отпугнуть грабителей.

— Может, и так. Но если я прав — а Снэйт ничуть не похож на человека, играющего в бирюльки, — то он чертовски здорово разбирается в этих полиграфах.

— А Пирс работает у Снэйта, и она, помните, сама попросила, чтобы ее испытали на детекторе лжи, желая «доказать», что никоим образом не замешана в исчезновении Клэр. Только в глубине души никто из нас ей не поверил.

Липпенкотт с силой втянул в себя воздух.

— Я не уверен, что…

— Минуту, Эд! — перебил его Фицпатрик, вдруг схватив свою куртку. — Знаете, мне вдруг пришла в голову еще одна мысль! — Он вынул записную книжку-календарь и принялся лихорадочно листать ее. — Когда я пытался придумать, о чем бы еще спросить Снэйта — а говорить с ним все равно, что разговаривать с роботом, — я спросил его, по чему, уехав из Англии, он больше всего скучает. И он понес какую-то чушь о стилтонском сыре с портвейном и о выдержанном тетеревином мясе. Да-да, он определенно упомянул о тетереве…

— А какая связь между тетеревом, растениями-телепатами и полиграфами?

— Помните, Пирс сказала, что в тот вечер, двенадцатого августа, когда исчезла Клэр, сама она ужинала с друзьями? Она вспомнила про этот вечер все до мельчайших деталей, даже то, что на ужин им подали тетерева. — Он протянул Липпенкотту свою записную книжку-календарь. — Посмотрите, что написано на странице, помеченной двенадцатым августа.

— «Обед в час тридцать»… — прочел вслух Липпенкотт.

— Нет, нет, прочтите то, что напечатано типографским шрифтом в календаре рядом с датой.

— «Начало охоты на тетеревов…» — Он прочел эту фразу еще раз, изменив смысловое ударение, словно это должно было помочь в разрешении загадки. — Я что-то ничего не понимаю.

— Не понимаете? — удивился Фицпатрик, как будто эта фраза в календаре разом все разъясняла. — Пирс сказала, что двенадцатого на ужин им подали тетерева, так? Но если сезон охоты на тетеревов начался лишь в тот самый день, значит, этого быть не могло!

— А вдруг этого тетерева подстрелили на рассвете двенадцатого августа? — протянул Липпенкотт, подавляя зевоту.

— В том-то все и дело! В Англии тетерева принято подавать к столу только после того, как тушка повисит по меньшей мере неделю! Именно это имел в виду Снэйт, когда говорил о «выдержанном тетереве»!

— Ну и дела! — Липпенкотт оживился. — Но ведь Юнкер как раз и спрашивал Пирс об этом, когда проверял ее на детекторе.

— Вы это точно помните?

— Абсолютно. А насчет выдержки вы ничего не путаете?

— Уверен на все сто процентов…

Липпенкотт на секунду задумался.

— Знаете, Юнкер считает себя гурманом… Почему бы нам не позвонить ему? — сказал он и, спрыгнув со стола, вышел из рулевой рубки.

Фицпатрик принялся ходить взад и вперед. Если Пирс во время испытания соврала про тетерева, то почему детектор не отреагировал на ее ложь? И почему в душе его каждый раз поднимается тревога при мысли о том, что Снэйт, по всей вероятности, превосходно разбирается в детекторах лжи? Какое-то внутреннее чувство подсказывало Фицпатрику, что это связано с сообщением о том, что в Институте психологии пользовались детекторами лжи при исследовании контактов между людьми и растениями. Но каким образом?

И вдруг он вспомнил: русские ученые, чтобы вызвать нужную реакцию, гипнотизировали своих подопытных.

И сразу же за этой мыслью мелькнула другая: секретные агенты и гипноз… Об этом, кажется, говорил доктор Пол в тот вечер, когда попытался загипнотизировать ди Сузу.

Да, да, Пол сказал тогда, что, если легенду выучить под гипнозом, она будет казаться самому агенту истинной и единственно верной.

Наконец-то сложная мозаика событий начала приобретать логические очертания. Значит, Пирс сама напросилась на испытание детектором лжи, потому что была уверена, что сможет обмануть детектор, и, следовательно, она сыграла определенную роль в принятом Клэр решении. Но если можно было загипнотизировать Пирс так, что она сумела перехитрить детектор лжи, то почему нельзя было провести сеанс гипноза и с Клэр, чтобы заставить ее уехать?