Медынское золото - Святослав Логинов

К этому времени подступившие было к воротам кочевники уже отступали, устрашённые не столько Хаусипуром, сколько неудачным колдовством собственных магов. Смерч, который можно развернуть на его создателя, не лучшее оружие в магической войне. Впрочем, своего ханский советник добился, поскольку ещё через несколько минут к лагерю лесных колдунов подскакали гонцы с криком:

– Чародей вышел из Нома!

Больше лесным колдунам было некогда наблюдать за сражением, развернувшимся у дальней оконечности огромного города. Пришло время действовать самим.

Подколдовок Соловко свистнул отчаянно, как только он умел, и по этому сигналу к стенам побежали присланные Катумом воины. На плечах они тащили длиннейшие драбины, способные достать гребень стены.

Первые защитники города, объявившиеся на стенах, были сметены магическим ударом, но вслед за ними на стене и башне объявились знакомые чёрные фигуры.

– Бей в глаз! – прозвучала внизу команда на человеческом и всех степных языках. Приказ был излишен, ещё с вечера каждый из бойцов знал, что чёрных следует бить стрелой в глаз. А учить этому искусству ни лесных, ни степных стрелков было не нужно. Град стрел смёл со стены чёрных защитников не хуже, чем мочальное помело сметает в загнётку уголья. Может, и осталось несколько гардиан, укрывшихся за кремами, но в бою они участвовать не могли. И лишь одна фигура возвышалась на башне, на самом виду, неуязвимая для стрел и неподвластная колдовству.

Огромный, на две головы выше любого воина, беспросветно-чёрный великан стоял совершенно неподвижно. Руки безвольно опущены, ноги плотно сведены, словно никогда Хаусипур не делал ни единого шага, способного сотрясать землю, а так и возник здесь, намертво вросший в плиты стен. Там, где у нормальных людей бывает лицо, засветилось багровое пятно, и чёрный луч упал на выжженную землю под стеной, пополз, вдавливая брошенные лестницы и убивая людей. Конечно, их защищали с той стороны, но никакая защита не бывает абсолютной, и всё больше тел пласталось под стеной, навсегда выронив оружие. Затем удар, уже знакомый, обрушился на магов и был ими отбит.

Уцелевшие кочевники засыпали Хаусипура стрелами, но тот даже не пытался их отбивать. Стрелы ударяли туда, где должно было находиться лицо, горло, грудь, и бессильно падали. Пара стрел умудрилась вонзиться во что-то и нелепо торчали, подчёркивая неуязвимость императора.

Нападавшие попятились. Было ясно: ещё немного, и они побегут – тысяча воинов побежит от одного человека, вернее – мага, которого ничем не взять.

Скор вместе с другими лесными лучниками укрывался за земляным валом, куда не долетали горючие снаряды катапульт и камни пращников, куда не доставала даже волшба Хаусипура или того, кто стоял на башне вместо него. Странно и неприятно во время боя сидеть в полной безопасности и наблюдать, как Хаусипур убивает других.

Волхвы не раскрыли союзникам тайну чёрной стражи, сказали только, что их можно отстреливать из луков в глаз, словно белку или куницу. А свои со вчерашнего дня знали, что никакой нечисти среди гардиан нет, но каждый из ветеранов с ног до головы закован в бронзовые латы. Даже на глаза опускалась частая бронзовая сетка. Потому и двигалась стража медленно, что каждому бойцу приходилось тащить многопудовую тяжесть. Зато никакие волшебства их не брали. Колдуй не колдуй – бронза твоих усилий не заметит. Но с Хаусипуром такого быть не может, он сам колдует, да ещё как! А бронза и магия – вещи несовместные.

И вот теперь, изо всех сил напрягая глаза, Скор следил за фигурой страшного мага. Хаусипур совершенно, по-неживому, неподвижен, а внизу, у самых ног, слегка колышется чёрное полотнище… Вчера воинам показывали захваченные трупы гардиан: у них поверх воронёных доспехов тоже были наброшены полотнища чёрной ткани. Напас сказал, что никакого колдовства там нет, накидки нужны, чтобы никто не мог разглядеть доспехи и разгадать, откуда берётся нечувствительность к магии. А что может скрываться здесь?

Скор вдруг вспомнил великана, что вздымался вровень с утёсами, и Кутрю, посылающего одну стрелу за другой в пустые глазницы. Что бы там ни прятали за чёрным полотном, им есть что скрывать!

Скор вскочил и помчался к стенам, где гибли не смеющие отойти кочевники. Кажется, вслед что-то кричали, Скор не слышал. Выбежал на расстояние прямой стрельбы и вскинул лук. Тяжёлый взгляд Хаусипура медленно полз по земле, истребляя пока ещё живых стрелков. Скор понимал, долго стрелять ему не придётся, но и того времени, что есть, должно хватить.

Когда во время осенних праздников в лесных посёлках лучники состязались в скорости стрельбы, то бывало, у одного стрелка в воздухе находилось разом до четырёх стрел. И все попадали в цель, так что одна стрела расщепляла другую. Скор не был в числе самых лучших стрелков, но сейчас он стрелял с невозможной для себя скоростью. И метил не в чёрное пятно башки, не в грудь, не в горло, куда посылали стрелы другие, а туда, где натянутое полотнище сливалось со смолёным гребнем стены. Плевать, что ничего не видно, хоть одна стрела да найдёт цель!

Крика он не расслышал, увидал лишь, что с высоты падает что-то маленькое, в чём обманутый разум представил поначалу карлу-мажонка, сторожившего наманскую казну.

Уже не опасаясь потухшего колдовского взгляда, Скор метнулся к подножию стены, схватил свою жертву и побежал обратно. Нужно показать колдунам, что он подбил, а уж они разберутся.

Разобрался сам, с одного взгляда, не сделав и десятка шагов. Не карла это был, а ребёнок. Девочка лет шести или семи, какие у всех народов считаются младенцами. Тщедушное тельце в двух местах просажено тяжёлыми стрелами, рубашонка из льняного волокна тончайшего разбора набрякла кровью.

Да что же это делается?! Даже степняки, исконный враг, нелюди, не убивают детей, оставляя в живых тех, кто не дорос до тележной чеки. А тут – послать младенца под боевые заклинания, под огонь и стрелы! Под его, Скора, стрелы…

Скор споткнулся и упал на колени.

Девочка была мертва, полностью, безнадёжно. И это сделал Скор. Даже когда после проигранной битвы у стадиона они вырезали весь город, детей и старух не трогали. Этим люди отличаются от чудовищ. Теперь он, Скор, тоже чудовище. Что скажут предки, как поступят боги?

Мимо бежали воины, свои и кочевники вперемешку, лестницы были приставлены к стенам, и по ним торопливо карабкались степняки с саблями, зажатыми в зубах, ратники с топорами за кушаком, лучники, на время закинувшие лук за спину. Стену уже никто не оборонял, и войско торопилось закрепиться наверху. Проскакал гонец с криком: «Хаусипур повернул в город!» Поздно, город уже не твой, город принадлежит войне.

Скор пришёл в себя оттого, что его плеча коснулась Нашта.

– Вставай. Там идёт бой за башню, ворота уже наши. Но император тоже в городе, и бой не кончен.

– Вот, – сказал Скор, указывая на труп девочки. – Я убил ребёнка.

– Знаю. Твой крик слышали все колдуны. Но младенца убил не ты. Ты только прекратил мучения. Убил её Хаусипур. Или ты думаешь, девочка могла бы выжить после того, как через неё прошло столько магической силы? Уж я-то знаю, каково это и что бывает потом. Вставай и иди. С Хаусипуром надо покончить прежде, чем он погонит в бой детей, что стоят на остальных башнях.

Император Хаусипур шёл по развалинам великого Нома. Он был один, сохранить гвардию не удалось, те гардиане, что вышли с ним в неудачную вылазку, были убиты из кривых луков. Спасать их было некогда, Хаусипур едва успевал отбивать стрелы, летящие ему в лицо. И уничтожить лучников всех разом не удавалось, кажется, даже кочевники поняли, что сейчас важно не нападать при помощи магии, а беречь себя и своё войско.

Тройные доспехи, бронзовые снаружи и изнутри и роговые в середине, пригнетали к земле, мешая идти, но император не замедлял шага. Он всегда презирал магов, умеющих колдовать, но неспособных метнуть копьё хотя бы на десяток шагов. Доспехи Хаусипура были тяжелее гардианских, но он ходил наравне со своими телохранителями, и это умение не раз выручало его. И сейчас, когда едва ли не всё окружение погибло, в своей безопасности Хаусипур не сомневался. Лесовики могут сколько угодно раскидывать чары, пока Хаусипур в доспехах, они ему не страшны. Несколько слоёв распаренного рога, а сверху тонкие листы бронзы – такое сочетание не пробивается ни магией, ни ударом копья. И, конечно, чудесный шлем, бронзовый только с затылка, чтобы не бояться магического удара в спину. Изнутри он покрыт пластинами зачарованного золота, золотое забрало скрывает лицо. В шлеме можно колдовать, совершенно не замечая вражеских заклинаний. А это значит – всю силу направить на то, чтобы сокрушать врагов, не опасаясь за свою жизнь. Жаль, что даже всей силы недостаёт, чтобы раздавить замшелых лесных уродов всех разом. А поодиночке они не подставляются, берегут даже больных и слабых. Грязные животные, скоты! Человек – это звучит гордо, он должен господствовать над слабыми, а не служить им! А червей, что нарушают этот закон, следует давить. Тысячу раз жаль, что силы пока недостаёт… Но уже через несколько минут всё переменится. Лесные маги идут за ним по пятам, хотя ничем не могут повредить. А у него с минуты на минуту будет сила, способная размазать не только лесовиков с их отрядишком, но и всех, кто посмел посягнуть на величие императора.