Тень мальчика - Карл-Йоганн Вальгрен

– А вы так и не узнали, что хотела рассказать Хольмстрёму служанка?

– Так и не узнал… Знаете, как говорят на идиш, – он произнес короткую фразу на непонятном, но каком-то веселом и забавном языке. – История без конца, как обед без сладкого. Эта заноза сидела довольно долго – что же она хотела рассказать?

– А сами вы с ней не говорили?

– Говорил.

– И?

– И ничего. Разве что… про суеверия Густава насчет проклятия, лежащего на его семье. Это я от нее узнал. Он даже свои носовые кровотечения списывал на проклятие. Мне было ясно – что-то она скрывает, но едва я чуть поднажал, вообще замолчала. Ни слова.

– А как ее звали, вы, случайно не помните?

– Почему же не помню. Помню. Сандра Дальстрём. Тогда еще совсем молодая женщина. После смерти родителей Джоеля воспитывала именно она.

Он проводил ее до вестибюля с аквариумом с цихлидами. Людей заметно прибавилось, приближалось время ланча. Старики в кипах, многих катили в креслах-каталках, ярко одетые старушки несколько экзотического вида. Странная смесь языков – польского, идиш, шведского, английского. Почему-то им всем было весело.

У дверей толпились посетители, многие пришли с детьми – навестить бабушек и дедушек. Один из молодых пап чем-то напомнил ей Катца.

Она села в машину и повернула ключ зажигания.

О Данни ни слуху ни духу, но пока его не нашли. Пока на свободе. Она не могла сдержать восхищения.

Но кто-то ему помогает. Может быть, Йорма?

Посмотрела «желтые страницы» в Интернете – есть такой. Йорма Хедлунд. Живет в Мидсоммаркрансене. Два года назад вышел на свободу. Срок отбывал в тюрьме в Норртелье. Три года за соучастие в вооруженном грабеже.

Она выключила мотор, достала мобильник и позвонила Марианн Линдблум, следователю отдела экономических преступлений, и попросила заглянуть в досье Йормы и узнать, ведется ли за ним текущее наблюдение – и повесила трубку, воздержавшись от ответа на вопрос, когда она вернется на работу.

Сандра Дальстрём, бывшая служанка Клингбергов. Почему-то ей показалось очень важным – во что бы то ни стало найти Сандру Дальстрём.

Усадьба в Сёрмланде занимала восемьсот гектаров в национальном парке между Катринхольмом и Вингокером. И называлась подходяще: Урмнес. Змеиный нос. Промышленный лес, озеро, обширные луга – все это принадлежало семье Клингберг. Главное строение – каменный двухэтажный дом, построенный еще в семнадцатом веке. К нему пристроены деревянные флигели в каролинском стиле.

Особняком стояли гостевой дом и несколько хозяйственных строений: конюшня, коровник, мельница и что-то еще, скорее всего, для переработки молока, если судить по пустым молочным флягам.

За километр до усадьбы появился знак – частная дорога. Дальше шла аллея, высаженная по обе стороны высокими, смыкающимися над головой каштанами. Заканчивалась она уже во дворе усадьбы.

Катц открыл в Google спутниковые карты. Если и можно подойти к усадьбе незамеченным, то разве что с задней стороны. И без машины.

Уже за полночь он поставил машину Йормы на лесной просеке, примерно за километр от усадьбы.

Выключил фары, вышел и постоял немного – подождал, когда глаза привыкнут к темноте. Прислушался. Тихие щелчки остывающего мотора, дремотное бормотание в верхушках деревьев. Где-то на болоте обреченно крикнула ночная птица.

Достал из куртки фонарик, включил и передвинул движок регулятора на самое низкое напряжение. Фонарик еле светился. Наконец, нашел тропинку, ведущую, скорее всего, туда, куда ему было надо.

Потребовалось не меньше получаса, чтобы обогнуть овраги и невысокие, но крутые лесистые склоны. Пригнувшись, перебежал еще одну просеку с прошлогодними отпечатками гигантских протекторов харвестеров, обогнул небольшое болотце и уткнулся в забор. Двинулся вдоль ограды и пожалел, что оставил в машине рюкзак с кусачками.

Но возвращаться поздно. Он решил просто-напросто перелезть через металлическую сетку. Проволока впивалась в руки. Долез до верха, передохнул и посмотрел на небо. Темные ночные облака рассеялись, на небе сияли крупные звезды. Данни крепко зажмурился, потом чуть приоткрыл глаза: звезды тянулись к земле длинными золотистыми нитями. Этот фокус он любил с детства. Нашел время…

Усадьба лежала примерно в пятистах метрах. Черный монолит в просвете деревьев.

Он осторожно перелез на другую сторону, чуть спустился, цепляясь за ограду, и спрыгнул на землю рядом с выкорчеванным то ли людьми, то ли ураганом большим пнем, похожим на гигантского паука.

Тут идти было легче – посаженные деревья стояли не так густо, а земля выровнена, явно искусственно.

Лес кончился. По краям поля – несколько старых охотничьих башенок. Печальные деревянные инсталляции, памятники ушедшей эпохи. Пахло свежевскопанной землей.

Только что на небе не было ни облачка, а теперь опять пошел дождь. Это хорошо. Шепот дождя – своего рода звуковой занавес, его собственные шаги никто не услышит.

Окна в доме погашены. Ни одной машины во дворе. Здание с размытыми контурами будто нарисовано на театральном заднике.

Он шел вдоль кромки посадок, пока не добрался до сарая. Отсюда шла утоптанная гравийная дорожка, по обеим сторонам от нее громоздились хозяйственные постройки, а дальше она вела на пологий холм.

До аллеи перед усадьбой – метров пятьдесят. И что делать дальше? Что, что – идти к дому и попытаться узнать, есть ли там кто-нибудь.

Трава на газоне перед домом идеально ровная, следов колес нет. Шесть окон, три пары квадратных глаз слепо уставились на него. На ступеньках крыльца – сугробы прошлогодних листьев.

Что он себе напридумывал? Здесь никого нет. И давно никого не было. Он почему-то уверил себя, что Юлин нигде больше и быть не может, только тут, на вилле Клингбергов в Сёрмланде. Поехал не думая – напрасно, хотя и объяснимо. Данни ощущал постоянный зуд: что-то надо предпринять, попытаться сменить амплуа. От навязанной ему роли дичи в этой игре у него уже сводило челюсти от бешенства.

Дождь прибавил. Он огляделся в поисках, где бы скрыться, и обнаружил на одном из сараев выступающий скат крыши. Подбежал туда, встал под навесом и прижался к стене. Отсюда было видно дорогу, а по дороге шла машина с включенными фарами. Она свернула к усадьбе и проехала, самое большее, в сорока метрах от Данни, серебристо-серый джип. Кроме водителя, никого.

Но джип не остановился у крыльца, Наискось пересек газон и проехал дальше, к лесистому холму. Звук мотора становился все тише, пучок света от фар некоторое время еще блуждал между стволами. А потом исчез и он.

Данни, крадучись, двинулся в сторону холма. Прошло не меньше двадцати минут, прежде чем он обнаружил джип около большого бревенчатого дома. Машина пуста, окно дома слабо освещено, оттуда слышны голоса.

Он вошел в лес. Не хватает только, чтобы его обнаружили.

Чуть подальше на дороге – закрытый шлагбаум, за ним еще од ин забор. Везде заборы. Как в России.

Медленно, стараясь не шуметь, подошел поближе. Раздвигал ветки и, придерживая, осторожно возвращал на место. Теперь он был на одном уровне с домом. Полез в карман и убедился, что мобильник Йормы выключен.

Оказывается, тут стоит еще одна машина. Черный «вольво-комби».

Катц подкрался поближе. Остановился в метре от забора.

Теперь видно, что дом сложен из просмоленных бревен. С трех сторон окружен лесом. Посыпанная гравием дорога у дома расширяется, образуя большую площадку, где может поместиться несколько машин. Чуть подальше – еще один гостевой домик, меньше, чем в усадьбе. Он присмотрелся: перед шлагбаумом, оказывается, есть еще и сварные металлические ворота.

Удары крови в ушах напоминали маршевый шаг роты солдат на плацу, надпочечники качали адреналин, как помпа на тонущем корабле. Он проскользнул подальше, где дорога заканчивалась и шла узкая тропинка к морю. Посмотрел – из дома этот участок не виден, к тому же забор здесь не такой высокий. Можно перелезть. Что он и сделал после секундного размышления.

Данни стоял на склоне с «Глоком» в руке. Откуда-то послышался собачий лай, сначала тихий, а потом очень громкий – вдруг, без всякого перехода, как будто резко повернули регулятор. Данни опустился на одно колено и увидел пса – тот спускался по склону очень неторопливо, словно бы хотел как можно дольше продлить удовольствие полаять.

Огромный лохматый пес. Южно-русская овчарка. Вот, значит, куда Юлин его перевез. Говорили, что это единственная в мире собака, которая может справиться с волком. Катца не удивило бы, если и с медведем. Восемьдесят килограмм мышц, метр в холке. Где-то он читал, что шерсть у этих собак настолько густая и длинная, что прокусить очень трудно.

Он прицелился и выжидал. Пес медленно приближался, вблизи он казался еще больше. Пасть приоткрыта. Теперь он не лаял. Гонимый инстинктом убийства, он смотрел на свою жертву. Двадцать метров, десять, пять… Внезапно исчез страх, осталась только предельная, холодная сосредоточенность. В двух метрах от него пес остановился и изготовился к прыжку, Катц почувствовал терпкий запах шерсти и услышал тихое низкое рычание – ничего подобного он не слышал никогда.