Строптивая - Доминик Данн

– Паулина, я должен поговорить с тобой, – сказал Гектор Парадизо, схватив ее за руку.

– Ах, ты, озорник, Гектор, поменял карточки, – сказала она ему на ходу. – Зачем ты сделал это? Жюль будет в ярости.

– Я чувствую себя лишним на том месте, где ты меня посадила, – сказал Гектор.

– Я перестану сердиться, если ты пообещаешь мне потанцевать с Роуз. Мне кажется, что бы обидел ее.

– Но, Паулина, я должен тебе что-то сказать.

– Не сейчас, Гектор. – Она вошла в библиотеку и закрыла за собой дверь, оттолкнув его, когда он попытался войти вслед за ней. Как всегда, она первым делом посмотрела на картину Ван Гога «Белые розы», висевшую над камином, и чувство беспокойства вернулось к ней. Она взяла телефонную трубку.

– Алло? Алло? Киппи, это мама.

Киппи звонил из дома Арни Цвиллмана, хотя матери об этом не сказал. Если бы даже и сказал, то она все равно не знала, кто такой Арни Цвиллман, хотя Жюль Мендельсон, отчим Киппи, наверняка знал. Арни Цвиллман в глазах таких людей, как Мендельсоны и их друзья, был нежелательным лицом, возможно, поэтому-то Киппи и тянуло к нему. Когда-то Арни был владельцем гостиницы «Вегас Серальо» в Лас-Вегасе, и страховка, полученная после пожара в «Вегас Серальо», оказалась начальным капиталом состояния Арни. Если кому-нибудь вздумалось бы вызвать гнев у Арни, а в гневе Арни был страшен, то достаточно было сказать, что Арни сам поджег «Вегас Серальо» ради получения страховки. Многие поступали так, и многие потом сожалели об этом. Но в остальном Арни был, как говорили его друзья, «хорошим парнем, какого редко встретишь».

Когда гости восхищались его домом, Арни всегда говорил, что дом – старый особняк Чарльза Бойера, но люди, знавшие особняк при Чарльзе Бойере, с трудом узнавали его, так как все архитектурные детали исчезли, целые стены заменили на стеклянные раздвижные двери, деревянную обшивку – на зеркала от пола до потолка, на месте библиотеки соорудили сауну с бассейном. Бирюзовый, розовый и оранжевый – любимые цвета Глэдис Цвиллман, четвертой жены Арни, доминировали в «декоре» – как выражалась Глэдис. К данному моменту Глэдис исчезла, ее сменила Адриенна Баскетт, которая питала надежду сохранить внимание и нежные чувства Арни до того времени, когда все юридические формальности по разделу имущества с Глэдис будут закончены, и она станет пятой миссис Арни Цвиллман.

Услышав звонок в дверь, Адриенна подошла и включила наружное освещение. Дверь была сделана из пуленепробиваемого стекла, высотой в пятнадцать футов, и снаружи украшена металлической узорчатой решеткой. Сквозь нее Адриенна увидела красивого юношу со светлыми волосами. Изо рта у него текла кровь. «Обаятельный», – подумала про себя Адриенна. Женщины всегда находили Киппи Петуорта обаятельным.

– Где Глэдис? – спросил юноша, когда она открыла дверь.

– Где ты был? – спросила Адриенна, тоном давая понять, что Глэдис уже давно исчезла из этого дома.

– Во Франции, – ответил он.

– О, ля-ля, – сказала Адриенна. – Рот у тебя выглядит хреново.

– И чувствую я себя хреново, – сказал Киппи. – Арни дома?

– Как мне сказать, кто его спрашивает?

– Киппи.

– Он ждет тебя?

– Спроси у него и узнаешь. – Он улыбнулся улыбкой, которая как он знал, была обольстительной, но не открывая рта. Один из передних зубов у него был выбит.

Адриенна закрыла дверь, оставив его стоять снаружи. Он оглянулся, чтобы убедиться, что за ним не наблюдают, и сплюнул кровавую слюну на терракотовый вазон с японским деревцем, стоявший рядом с дверью. Когда Адриенна вернулась, она широко распахнула дверь и впустила его.

– Арни выйдет через минуту, – сказала она, – он в сауне. Могу я что-нибудь тебе предложить?

– Коробочку с пластырем, – сказал Киппи.

– Что случилось? – спросила она, указывая на его рот.

– Не могла бы ты принести пластырь, а потом мы поболтаем? – спросил Киппи, теряя терпение.

– Ты ведешь себя как избалованный отпрыск, – сказала она.

– Я и есть избалованный отпрыск, – ответил он.

Она вошла в туалетную комнату, дверь которой выходила в холл, и вернулась с бирюзовой коробочкой, в которой был розовый пластырь.

– Ради Бога, не капни на ковер, – сказала Адриенна, – Арни взбесится.

В этот момент в комнату вошел Арни. Он был очень загорелый, одетый в махровый халат. Расческой он приглаживал мокрые седые волосы. Бриллиант поблескивал в кольце на мизинце. Киппи находил его красивым, типичным красавцем из Лас-Вегаса. Он пристально посмотрел на Киппи.

– Представить не могла, кто может придти в десять вечера, – сказала Адриенна, прерывая молчание.

– Оставь нас, – прорычал Арни, кивком головы и взмахом руки показывая, чтобы она ушла. Адриенна скрылась в другую комнату, не сказав ни слова. – Пойдем в сауну, – сказал он Киппи, – там поговорим, и, ради Бога, не капни кровью на мой белый ковер. Идя впереди Киппи, он поправил две висящие на стене в пластиковых рамках картины и стер пылинку со столика, сделанного из стекла и бронзы.

– В какую переделку попал? – спросил Арни, когда Киппи разделся и вошел с ним в сауну.

– Кто тебе сказал, что я попал в переделку?

– Не дури мне голову, юнец.

– Тебе-то что?

– Могу помочь тебе выбраться, вот что мне.

– Каким образом?

– На предварительном допросе был судья Кварц, верно?

– Да, откуда ты знаешь?

– Знать такие вещи – мое занятие. Я узнал все через десять минут после того, как они тебя повязали. Мой приятель летел тем же самолетом из Парижа. Они искали то, что вез он, а вместо этого обнаружили то, что вез ты.

– Не могу понять, почему они прицепились ко мне, – сказал Киппи, – У меня, собственно, ничего и не было, так, пара сигарет с марихуаной, а они вцепились в меня, будто у меня целый груз из Колумбии. Ты бы видел, что они сделали с моим багажом.

– Эти задницы схватили не того парня, вот и все, – сказал Цвиллман.

– Мои родители убьют меня.

– Сломал зуб?

– Да.

– Как?

– Полицейский ударил меня.

– Полицейские обычно не бьют школяров вроде тебя. Ты, небось, начал перед полицейскими разыгрывать богатенького сынка.

– Что-то в этом роде.

– Обозвал его рыжим или латинос? Киппи кивнул.

– Рыжим.

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

– Я вижу тебя насквозь, Киппи.

– Там были два здоровенных полицейских, которых позвал таможенник. Они схватили меня за руки и поволокли так, что даже ноги не касались пола, и протащили через зал ожидания Пан-Американ. Не очень приятное зрелище, понимаешь? После этого заставили меня раздеться и запихнули свои пальцы мне в задницу, ища наркотики. Я взбеленился.