Строптивая - Доминик Данн

Спустя несколько дней Симсу Лорду позвонила женщина, назвавшаяся Мерседес Сандоваль. Она произнесла имя «Мерзедес» с кастильским акцентом. Выполняя работу секретаря Гектора многие годы, она, в частности, писала приглашения на его приемы, оплачивала его счета, следила за его расходами. Мерседес сообщала Симсу Лорду, что чек, подписанный Гектором в ночь его смерти, был представлен к оплате на следующий день. Чек был выписан на имя человека, о котором Мерседес никогда не слышала. Звали его Лонни Эдж.

– Должна ли я переслать его полиции? – спросила Мерседес.

– Пошлите его мне, – сказал Симс Лорд. – Я решу, нужен ли он полиции.

– О, благодарю вас, мистер Лорд. Не знаю, что бы мы делали без вас.

Магнитофонная запись рассказа Фло. Кассета № 8.

«Не помню, замечала ли я это раньше, но сейчас, чем больше я думаю, обо всем, что случилось, тем больше прихожу к выводу, что Жюль начал стареть прямо на глазах. На него свалилась масса проблем, и все одновременно. Но я этого незнала. Я давила на него тоже, хотела, чтобы он купил мне дом, но только сейчас поняла, что совсем другие проблемы были у него на уме. Когда Жюль был молодым, он попал в переплет, еще в Чикаго, в 1953 году, я думаю. Не хочу чернить его память, хотя догадаться не трудно, что все равно она запятнана тем, как он умер, но это важная деталь моего рассказа. Была девушка, которую он привел в гостиницу. Я помню, он говорил «Рузвельт отель». Она не была проституткой или чем-то в этом роде, но она была из низшего класса. Он подцепил ее в баре. Вроде меня, вероятно. Главное, что ты должен понять в Жюле, так это то, что он был очень сексуальным мужчиной, хотя не выглядел таковым. Девушка испугалась его. У него был член, как у быка. Я тебе это уже рассказывала? Думаю, да. Как бы там ни было, девушка выбежала на балкон, он схватил ее за руку, чтобы вернуть в номер, и как-то так получилось, что он сломал ей руку, а она каким-то образом упала с балкона. Это дело замяли. Семья Жюля была вынуждена заплатить бешеные деньги. Позаботились и о семье девушки, взяли ее на содержание. Никакого дела в полиции незавели. Но об этом знал Арни Цвилман. И Арни Цвилман шантажировал Жюля.»

ГЛАВА 9

Несколько дней спустя Камилла Ибери спросила Паулину, нельзя ли пригласить Киппи сыграть несколько сетов в теннис в игре двое на двое. «Я рассказала Филиппу, что боковую подачу Киппи делает лучше всех», – сказала Камилла. Паулина сообщила, что Киппи вернулся во Францию, в лечебницу в Лионе, которую очень рекомендовал директор школы «Ле Росей» в Швейцарии, откуда Киппи дважды исключали, несмотря на то, что Жюль предложил построить новую библиотеку для школы в Гштаате. Паулина казалась спокойной, как всегда, и даже не напряглась при упоминании имени Киппи, и Камилла решила задать несколько вопросов о Киппи в перерывах между игрой в триктрак.

– Я думала, что он закончил лечение в Лионе, – сказала она.

– О нет. Он должен пробыть там, по крайней мере, еще три месяца. Это входит в программу, – сказала Паулина.

– Зачем же он приезжал домой? – спросила Камилла.

– Посетить дантиста. Он случайно сломал передний зуб. Подрался, я думаю, ведь он такой некоммуникабельный. Ты же знаешь его. И он наотрез отказался идти к этим французским дантистам, особенно в Лионе, и я не виню его. Доктор Шей всего за несколько приемов имплантировал ему новый зуб, ни за что не подумаешь, что это не его. Затем он уехал.

– Как у него дела?

– О, ты знаешь Киппи. Такой обаятельный. Блонделл ужасно его балует. Повариха обожает его, готовила ему картофельное пюре с рубленной курицей и всякие блюда, которые он мог есть без зуба. Дворецкий не знал, как угодить ему. Жюль и Киппи вечно не ладят. Так уж получилось. А я пыталась играть роль миротворца. – Она помолчала, потом добавила, – Но он ведет себя хорошо. Ему, кажется, не терпелось вернуться во Францию, для меня это сюрприз.

– Чем он собирается заниматься, когда выйдет из лечебницы? – спросила Камилла.

– Он подумывает открыть ресторан, можешь себе представить? Во всяком случае, таковы были его планы на этой неделе.

И они вернулись к игре в триктрак.

Неделю назад, в вечер приема у Мендельсонов, Киппи Петуорт позвонил матери, чтобы сообщить, что он вернулся в Лос-Анджелес. Эта новость была для нее полной неожиданностью. Паулина в этот момент слушала бывшего президента, сидевшего справа от нее и рассказывавшего длинный анекдот о перебранке его жены и жены советского лидера, который Паулина слышала уже несколько раз, когда к ней подошел дворецкий Дадли. Положив локти на стол и грациозно подперев подбородок одной рукой, она все внимание сосредоточила на своем госте, будто слушала его историю впервые, улыбалась и смеялась в подходящих местах рассказа. Она показала рукой дворецкому, чтобы он помолчал, пока бывший президент не дойдет до кульминации анекдота.

– Действительно, очень смешно, – сказала она, когда рассказ был закончен, смеясь от души вместе с другими гостями. Президентский анекдот вызвал веселье, соответствующее его положению, хотя та же история, будь она рассказана менее значительным человеком, осталась бы незамеченной и показалась бы насмешкой. Наконец она повернулась к Дадли, ожидая, что он сообщит ей о проблемах на кухне или с оркестром, приглашенным для танцев.

– Это Киппи, – шепнул ей на ухо Дадли.

– Киппи? – спросила она. В голосе ее прозвучало удивление, но даже ее другой сосед по столу, Симс Лорд, адвокат ее мужа, не догадался, что Паулина предчувствует семейные неприятности.

– Звонит по телефону, – прошептал Дадли. – Я сказал ему, что у вас прием, но он настаивает на разговоре с вами.

– Он звонит из Франции?

– Не думаю. Скорее всего, он здесь, – ответил Дадли.

– Извините, мистер президент, – сказала Паулина, кладя салфетку на стол и поднимаясь, – кажется, на кухне небольшие проблемы с суфле.

– Женская работа никогда не кончается, – сказал экс-президент, и все рассмеялись, оценив его шутку.

– Я попрошу Роуз Кливеден пересесть сюда и покараулить мое место, – сказала Паулина и пошла через комнату к выходу. – Я пройду в библиотеку, Дадли. Не постоишь ли ты у двери, чтобы никто не вошел? – Несколько гостей оказались на ее пути, когда она проходила через атриум, и на каждое приветствие или поклон она отвечала очаровательной улыбкой, но не остановилась. «Какое прелестное у тебя платье, – сказала она Мэдж Уайт, чья дочь забеременела от ее сына, когда им было только по четырнадцать. – Спасибо, Сэнди, я рада, что тебе здесь нравится, – сказала она Сэнди Понду, чья семья владела «Лос-Анджелес Трибьюнэл» – Фэй, если в дамскую комнату выстроилась очередь, можешь воспользоваться моей ванной комнатой наверху. Блонделл проводит тебя», – сказала она Фэй Конверс.