Жизнь в нелюбви - Евгения Черноусова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мне с ней работать, а говорит она по делу, и ваша Самойлова — дура!
— Мы оба против, но работать, действительно, вам. И отвечать вам. Вот, в приказ, — поставил визу Генеральный.
Возвращаясь домой, Вика с тоской думала, что, хотя от главной неприятности она отбилась, работать в одном учреждении с племянницей — та ещё докука. А в соседнем отделе теперь двое недоброжелателей, однокурсник и родственница, и оба будут разносить гадости о ней. Впрочем, ну их к чёрту, дома её ждут её любимые мальчики, а с Ромой они сегодня будут рисовать открытку, которую малыш решил подарить старшему брату на четырнадцатилетие.
Племянница предъявила ей претензии в первый же свой рабочий день, мол, она особо просила направить её в отдел к родственнице, а тут такой облом! Но Вика отрезала, что ей были нужны опытные сотрудники, а молодой сотруднице лучше начинать с контроля, оттуда видна работа всей компании, а когда наберётся опыта, может перейти на любую понравившуюся ей должность.
— Да меня уже загоняли как савраску, а ты по-родственному бы не напрягала!
— Нет, дорогуша, лодыри никому не нужны.
— Да ладно, сама-то не перетрудилась! Ты лучше скажи, холостяков здесь много?
— Как-то не считала.
— Ну да, ты же среди руководящего состава крутишься. Познакомь меня с кем-нибудь! Но вообще мне тут уже один юрист понравился.
— Женатый?
— Ха, жена — не стена…
— …но дочь Генерального директора. Вылетишь с волчьим билетом.
— Ой, спасибо, что предупредила. Слушай, а Генеральный, говорят, тоже холостяк.
Открылась дверь, впорхнула Марго. О Кристине она от Вики уже слышала, поэтому турнула её из кабинета без реверансов. И сказала, что Игорь до неё не может дозвониться, а вести у него самые замечательные. Сегодня состоялось судебное заседание, на котором все сделки с её квартирой признаны незаконными, и теперь ей следует идти оформлять возвращённую собственность. Девушки стали обсуждать, как отметить это радостное событие. И тут телефонный звонок. Тётя Тома, единственная из бывшей родни не внесённая в чёрный список. Год назад, когда у тётки была травма, Вика не позвонила, но номер не удалила, решив, что, если тётка обратится за помощью, она ей не откажет. Не обратилась. А вот теперь, рыдая, орала в трубку, что Вика оказалась бессовестнее братьев, отобрав у неё квартиру, которая тётка заслужила, добросовестно ухаживая за больной сестрой.
— Что же она чужой собственностью с тобой расплатилась?
— Чужой, да не твоей! Тебе, твари безродной, вообще ничего не положено!
— Подавай на апелляцию, заявляй об этом в суде.
Ну вот, ещё одним абонентом меньше. Вику это очень огорчило, потому что тётя Тома по сравнению с остальными была к ней добра. С малых её лет. Даже в инфекционную больницу приходила к ней чаще матери. Медведя лохматого ей туда принесла. Потом при выписке его дезинфицирующей жидкостью изуродовали. Вика плакала, мать на неё орала и медведя выбросить хотела. Но тётка его обещала полечить, забрала с собой и через несколько дней вернула обновлённым. Стал он из коричневого чёрным, зато уродливые пятна на шкурке исчезли.
Вечером, готовя ужин, она вспомнила этого медведя и всхлипнула. Тихо так всхлипнула, никто не должен был услышать, но Сашка заглянул на кухню:
— Что? Что болит?
— Душа. Вот… медведя вспомнила…
Пока рассказывала, прибежали мальчики, присели рядом, Стас на табурете, Рома у Саши на коленях.
— А где мишка сейчас? — спросил Рома.
— Не знаю. Мать в дом практически ничего не покупала, только по жестокой необходимости, вся мебель была со времён моих кровных бабушки и дедушки. И ничего не жалела, что изнашивалось, выкидывала без жалости. Теперь я понимаю, почему. Кукушка в чужом гнезде.
— Жалко мишку, — вздохнул Рома.
— А Вике тётку жалко, — задумчиво пробормотал Саша. — Ну, так отдай ей эту квартиру. Не последний кусок доедаем.
— Я ведь отдала было, не собиралась с ней сражаться. А теперь не могу уступить, Марго с Игорем такую работу проделали. Да и перед кровной роднёй должна за их добро на том свете ответ держать. Мы сегодня после оформления съездили туда. Соседки рады, говорят, как заговорённая квартира, тётка за почти два года продать не смогла и не сдавала даже. А я сдала сразу. Молодые из соседнего дома. Вместо арендной платы будут ремонт постепенно делать.
— Ну и хорошо. А слёзы чего льёшь?
— Саш, ну почему эта квартира вызывает у меня ужас? Всю жизнь там прожила, а стены её давят на меня как тюремные.
Глава девятая,
в которой уходит любовь, но приходят известность и свобода
Через несколько дней подсела к ней в кафе Кристина и агрессивно спросила:
— Ты делиться собираешься?
— Неприятностями или идеями? — флегматично уточнила Вика.
— Не строй из себя тупую! Квартиру будем делить!
— Вашу? Вроде я не претендую.
— Отец сказал, тогда будем судиться!
Подошла Марго, грохнула подносом об стол и прошипела:
— Пшла вон, крыса!
Когда они возвращались с обеда, Кристина с Сергеем сидели на диване в холле. Он разливался соловьём, а она восторженно ему внимала.
— Поняла? По твоей квартире консультирует. С дур выхлоп больше, — фыркнула Марго. — Умной достаточно сказать «не положено», а этой можно прописные истины разжёвывать до состояния кашицы и балдеть от своей гениальности.
Вика бросила взгляд на эту парочку и отвернулась. Господи, какая же она дура! Влюбилась в краснобая и пустозвона, который вещает прописные истины, сам собой любуясь. Даже плечи расправила, почувствовав, что морок развеялся.
— Тетерев!
— Точно, — засмеялась Марго. — Когда он токует, бери его тёпленьким!
До окончания перерыва было ещё несколько минут, и они зашли в её отдел, где дамы переваривали обед, лениво перебрасываясь новостями. Сплетен громких по компании в тот период не носилось, поэтому разговор свернул на начавшийся показ нового сериала.
— Как вы сказали? «Расставание в декабре»? А много серий
